Танец (СИ) - "Melara-sama" - Страница 13

- С тобой очень трудно, ты знаешь? – также тихо проговорил я почти в его губы.

Он выдохнул, а я не удержался - поцеловал. Сжимая его в объятиях, не давая шанса на инициативу, сминая мягкие безвольные губы.

И только после тихого стона я понял, что сорвал на нем свою злость. Как обычно делал в прошлом.

Я отстранился, а он стоял, опустив голову, сжимая в руках край футболки. Челка закрыла глаза, но, даже не видя их, я знал, он на грани слез.

– Черт!

Он дернулся, но с места не сдвинулся.

- Микки… - и обнял себя руками.

Я не выдержал его покорности, его страха передо мной. Мне хотелось выбить из него то глупое признание, но я сдержался и подошел к хрупкой фигурке, обнял.

- Мне с каждой минутой все хуже, Мишель. Я прекрасно понимаю, что ты живой человек, что я грубое животное, которое обижало тебя, но ты выводишь меня из себя своим поведением. Если раньше я мог сказать, что ты просто такой человек, любящий подчиняться сильному, то теперь, зная, что ты совершенно обычный парень в той среде, в которой и должен быть обычным, я схожу с ума. Мне хочется подмять тебя, сделать больно, надеть на тебя ошейник и пристегнуть его к своему запястью.

Он судорожно задышал мне в ключицу.

– Я жестокий, и ты прекрасно это знаешь, но я стараюсь быть для тебя другим, и я не шутил вчера, говоря тебе, что это новое начало. Но ты тоже должен отпустить многое, маленький, и реагировать соответственно.

Я подцепил его подбородок пальцами и прошептал, смотря в глаза полные непролитых слез:

– Я слышал твои слова несколько дней назад.

Он дернулся. Так ощутимо, не так как обычно, почти истерично вырвался из моих рук.

- Микки, это… - он пятился от меня, пока не уткнулся ногами в диван в гостиной. Сел.

Я подошел ближе и сел перед ним на корточки.

- Почему ты никогда даже не намекал на это? – и только сказав, я понял, что спросил.

Как он мог намекать? Ведь он при виде меня и два слова связать не мог. Самый длинный диалог между нами был вчера за ужином, и то, я вынудил его рассказать те вещи, которые приятными для него не являются.

Мишель сидел, молча, все также опустив голову.

- Это было бы глупо.

Я нахмурился, положил ладони на его бедра. Хотелось и орать, и треснуть его, но я выбрал совершенно другой вариант. Я обнял его, поднимая руки выше, и притянул к себе на колени.

- Почему ты считаешь, что сейчас это глупо?

- Ты не изменился. Тебе только кажется, но я же вижу, ты еле сдерживаешься от грубой силы… - печально ответил он.

- Возможно, но я не хочу делать тебе больно, как делал в прошлом. И быть может, если бы я знал раньше о твоих чувствах, было бы по-другому.

Он медленно поднял голову, в светлых глазах была тоска. Настоящая тоска по ласке и… любви.

- Нет. Ты был лидером, и ты доказывал это каждому, кто окружал тебя. И это держало тебя на плаву. Тебе нужно было кого-то унижать, если бы не было меня, был бы кто-то другой. Обязательно. И, наверное, я благодарен стечению обстоятельств, что этим мальчиком для битья оказался я.

- Тогда ответь мне на другой вопрос, Мишель. Почему ты не давал мне отпор?

Я смотрел на него и видел, как тоска и паника сменяются другим, более глубоким чувством. Он сам не отдавал себе отчет в том, что показывает мне всего себя.

- Я не мог.

- Ложь. Ты прекрасно справлялся с другими нападками, давал сдачи, когда парни слишком наглели. Почему не мне?

И он снова уткнулся мне в ключицу и тихо:

- Потому что я был влюблен в тебя, в твою силу, в твои поступки, я, наверное, с самого детства мечтал о таком как ты. Да, я не был геем, да, ты делал мне больно, да, я воспринимал твои поступки как должное, потому что меня так воспитали – сила правит миром, слабые не выживают. Я только потом осознал, что это правда, но есть из каждого правила исключения. Ты стал исключением из всех правил жизненного устоя Мишеля Дорса. И я даже был благодарен тебе. Помнишь, на выпускном вечере, ты, трахая меня в своей комнате перед вручением дипломов, сказал, что однажды я буду тебе благодарен и приползу… Я благодарен. Я люблю тебя.

Я понял, что он плачет.

Я сжал его в своих объятиях и проговорил то, что уже давно сидело у меня в голове, эта мысль была странной и немного чужой, но я должен сказать этому парню, что он для меня значит. Иначе мы просто сойдем с ума или сведем с ума друг друга.

- Я тоже люблю тебя, Мишель.

Он застыл, а потом разревелся.

Хватаясь за меня, царапая кожу, целуя.

Я повалил его на пол и придавил собой, он бился в истерике.

- Микки, как же так, Микки?! – выкрикнул он шепотом. – Я не… ааааа ты!

Я перекатился и прижал его тонкое, хрупкое тело к себе, впился в губы. Почти жестоко, кусая до крови. Он не сопротивлялся, а соленые слезы все капали мне на лицо, размазывались и смешивались с кровью.

Наша любовь такая страстная и соленая от крови и слез.

- Мммм! – я сорвал с него футболку и вырвал пуговицы на джинсах, стянул их вместе с бельем.

Он не сопротивлялся, открывался для меня.

- Как раньше… - прохныкал он. – Хочу как раньше…

- Дьявол! – я резко перевернул его лицом в пол, раздвинул ноги коленом и грубо ввел в него два пальца. – Так?

- Даааа!

Я почувствовал, как сокращаются его мышцы, как он сильней раздвигает ноги, как он насаживается на мои пальцы.

Мы снова оказались в прошлом, когда я только брал. Моя комната на двоих, его затравленный взгляд, полный надежды, но я тогда так и не смог понять этого парня подо мной. И не пытался. Сейчас немного по-другому, он значит для меня намного больше, чем ненужная вещь.

Я уперся рукой в пол и нанес на член слюну, подставил головку к его дырочке, все его тело было мокрым, губы в крови, я наклонился и слизал почти сладкую кровь, он вздрогнул, когда я плавно вошел в него.

Да, сейчас, сходя с ума от желания и ярости, я, почему-то, понял, что могу контролировать это.

Раньше не мог. А сейчас я плавно вошел до конца и остановился, уткнулся в его влажные волосы и прошептал:

- Сожмись.

Он тут же сделал то, что просили, и сам же тихо простонал.

– Мой послушный мальчик. – Я качнул бедрами, резко, несдержанно.

Мишель выгнул спину и закричал, также несдержанно.

Как давно это было? Можно подумать - часы, мгновения, года… вечность…

Я вколачивался в его тело, совершенно не думая о партнере, а он ловил кайф, я видел. Его прикрытые глаза и улыбка на кровавых губах.

- Ммммикки. – Простонал он.

- Плохая шлюшка… - я размахнулся и стукнул его по ягодице, еще раз и еще.

Он сжимался с каждым ударом и выгибался в пояснице.

- Да! – прошипел он. – Плохая… твоя…

Меня охватила эйфория, я так давно хотел вот так - просто брать, это у меня в крови, я не мог этому сопротивляться. Я подхватил его под бедра и приподнял, выскользнул и опрокинул на диван.

- Потрахай себя. – Коротко, страстно.

И Мишель, выгибая спину, расставил ноги и ввел в себя два пальца. А я, внося некое подобия «нового начала», сел перед ним на колени и вобрал его яички в рот.

- Майки, пожалуйста.

Впервые он попросил, но для него это тоже новое.

Я знаю. Я все о нем знаю.

- Вставить тебе?

- Да! – но он продолжал трахать себя, я сплюнул на его пальчики и почти нежно скользнул языком по краю дырочки. Он замедлил движения, ловя ощущения. – Мммма!

Я понимал, что мы не должны так оставлять все это, что должны немного по-другому прийти к кульминации. Я нежно убрал его руку и плавно вошел в горячее и нежное тело. Наклонился и захватил сосок губами, стараясь не кусаться.

- Теперь будет все иначе, хочу, чтобы после нашего признания ты точно знал, чего хочешь… - глубокий толчок. – Потому что я не отпущу тебя, не смогу больше сдерживаться. Люблю тебя.

Я обнял его, и на самой высшей точке мой запуганный и стеснительный мальчик прокричал:

- Люблю тебя!

Между нами растеклась его сперма, и он сильно сжал меня в себе, я увидел белые точки перед глазами, и мое желание скрутилось в огненную спираль, и я уплыл в темноту.