НЕобычная любовь. Дневник «подчиненной» - Морган Софи - Страница 5

Диалог наш так и продолжал виться между темами причудливых фантазий и реальной жизни. Однажды на неделе у меня выдались два тяжелых дня, совершенно забитые вечерней работой, и наши имейлы были короткими. Мы обсуждали в основном новости дня. Однако когда на третий день я открыла письмо Адама, то обнаружила длинные абзацы – он выслал мои случайные комментарии по поводу секса без обязательств в виде полноценной истории о нас как главных героях.

Тем не менее понадобилась пара секунд, чтобы я это осознала. Я сидела на работе, за своим столом, и когда просмотрела сообщение, почувствовала, что залилась яркой краской. Я закрыла письмо на случай, если кто-то из нашего офиса вздумал бы подсматривать через мое плечо.

Потом Адам прислал следующее сообщение, чтобы узнать, понравился ли мне рассказ. Я сказала, что еще как следует не прочитала, но была слегка шокирована, получив такое посреди рабочего дня. Его ответ предполагал, что меня потенциально должно волновать его намерение смутить меня.

Адам:

Это заставило тебя покраснеть?

Я почувствовала, что улыбаюсь, несмотря на то, что до сих пор ощущала, как горят щеки. Как будто я собиралась сказать ему об этом!

София:

Хрен тебе.

Ладно, может быть, задним числом я и рассказала ему…

После этого рабочий день показался мне самым длинным в мире, но в конце концов я попала домой и начала читать историю. Это было потрясающее сочинение. Сценарий был горяч и очень хорошо написан – возможно, это не самый существенный фактор, но поверьте, для меня это важно. К тому времени, когда я дочитала до конца, мои руки уже двигались внутри трусиков.

Поразительно, но он сосредоточился на восприятии женщины-сабы, исследуя ее мысли. В сущности, это была эротика, которой я наслаждаюсь в любом случае, но помимо этого я нашла интересным выбранный им стиль изложения – глубокое проникновение в суть чередования страха и возбуждения, понимание и объяснение ее образа мышления, ясно показывающее, насколько он проницателен. Все это еще больше заставило меня задуматься: каким же доминантом он может быть, как будет контролировать меня? И конечно, как легко он сумел разобраться в моих собственных реакциях, если мы никогда не были вместе? Он определенно был умен.

Как только я завершила чтение, сразу же открыла почту и послала ему сообщение.

София:

Наконец мне удалось уединиться и прочитать до конца. И я просто хочу сказать тебе громаднейшее спасибо за эту историю. Она восхитительна. Никто и никогда еще не писал для меня ничего подобного (вот в чем опасность быть профессиональным сочинителем).

Адам:

Ты слишком доброжелательна. Я рад, что тебе понравилось. Ты протекла?

Руки замерли над клавиатурой. Конечно же, я протекла. И мы оба это знаем. Так почему же так трудно написать об этом?

София:

Да.

Адам:

Хорошо.

С того момента в нашей переписке по электронке появилось некоторое количество непристойностей. Адам не выставлял никаких требований, не действовал как какой-то сверхдоминант, но делал такие супервежливые замечания, что у меня не было сил отказать – и в это время я мысленно проклинала необходимость угождать, так присущую моей натуре. Но я знала, что это было нечто большее. Все сильнее и сильнее мне хотелось угождать именно ему.

Для него я тоже написала историю, вложив в нее множество мыслей, возникавших у меня ночью в постели, по поводу того, чем мы могли бы заниматься вместе. Он прислал мне сообщение, рассказывающее, какое удовлетворение он от этого получил и что у него возникла эрекция. И то и другое вызвало у меня дрожь возбуждения. Потом он предложил несколько вещей, которые мы могли бы осуществить, из того сценария, который я набросала, и в итоге у нас получилась творческая непристойная беседа.

Это было огромнейшее удовольствие. Ничто не имело пределов – отчасти из-за спокойной открытости Адама, отчасти оттого, что наша дружба была относительно недавней, не возникало опасности сказать что-то грязное, что могло бы навсегда ее разрушить – и мы могли говорить обо всем: о фантазиях, ограничениях и поощрениях. Для меня это был новый уровень общения, и он был действительно прекрасным и раскрепощающим. Часто он был и просветительским, например, когда стало очевидным, что мы оба достаточно непредвзяты в своем отношении к D/S.

Адам:

Я нахожу весь этот вздор с именованием «Мастер» или «Господин», по сути, немного стесняющим. Ты не обязана награждать меня специальными титулами, чтобы выразить уважение в подобной обстановке.

Я не успела даже начать печатать ответ, как пришло следующее сообщение.

Адам:

Я люблю D/S и его динамику, но не отношусь к тому типу мужчин, которые желают жить таким образом все время. Я знаю некоторых людей, которые одержимы идеей полного послушания и подчинения сабмиссива, но, честное слово, мне кажется это слишком скучным. Для меня «покорный» не означает «пассивный». Должна быть какая-то изюминка. Частично это касается противостояния: как я могу заставить тебя сделать то, что мне хочется? Чем и как ты ответишь? Но большей частью еще и потому, что хочу получать удовольствие от бесед с партнером – спорить о политике, о разных делах (любых, кроме секса), которыми мы оба увлечены. Суть в том, где и от чего получать удовольствие, в какой ситуации.

Эти сообщения вызвали у меня улыбку и облегчение – мотивации Адама были очень созвучны моим собственным, и его идеи по поводу желаемого им образа сабы полностью мне подходили. Он мне нравился, но я не собиралась быть «с постоянно опущенными глазами, именуя себя в третьем лице» – тем видом сабмиссива, который так любят некоторые доминанты. Адама это тоже не интересовало. Уф! Я всегда была совершенно уверена, что у него не возникают комплексы, когда с ним не соглашаются или высмеивают, но всегда лучше быть уверенным на сто процентов.

София:

По иронии судьбы я наслаждаюсь противостоянием сабмиссива. Я не могу понять, что это значит: мы действительно совместимы или нет.

Адам:

А не может быть и то и другое? Это, несомненно, будет интереснейший эксперимент.

Мы обсуждали мои ограничения наравне с его – еще одно утешение; я никогда не была с доминантом, который так много говорил бы о своих ограничениях – обычно это не имеет особого значения. Адам спрашивал, не возражаю ли я против игр с удушением и пощечин. У меня был ограниченный опыт по первому пункту, а вторым я была заинтригована, но объяснила, что хотя мне любопытны оба, и они кажутся мне возбуждающими, теоретически это вещи, которые я опасаюсь попробовать в первый раз.

Адам:

Не беспокойся. Мы не будем злоупотреблять новым. Если мы и займемся этим, то будем делать медленно и постепенно.

Я успокоилась.

Мы переписывались так каждую ночь в течение нескольких недель, доводя друг друга до легкого сумасшествия от страсти, хотя не все разговоры были о сексе – иногда наши мысли мгновенно меняли направление, например, когда мы смотрели одну и ту же телепередачу, каждый в своей квартире. Однажды Адам сказал, что на следующий вечер у него запланирована большая вечеринка с друзьями, и он не сможет быть на связи.