Товарищ Ссешес - Кондратьев Леонид Владимирович - Страница 69

— Да, говорит, леший дюже злой. Сейчас в лес лучше не соваться, а если уж нужда великая, так попробовать дело миром решить! — И уже изменившимся тоном, явно цитируя переданные внучком слова, добавил: — «Нич, — пусть поклонится, его не убудет».

19.08.1941 г. Утро. Поляна возле источника

Странные голубые водоросли мерцали в кристально прозрачной толще воды небольшого озера, скрывающего испещренные непонятными извилистыми линиями мегалиты источника. Легкий ветерок подергивал рябью поверхность водоема, обдувал с удобством разместившегося на расстеленном плаще дроу, с любопытством вглядывающегося в воду с низкого порожка резко обрывающегося берега. Любопытство Ссешеса касалось не только этих странных светящихся водорослей, но и общего состояния озерка. Несмотря на свою красоту и прозрачность, оно было полностью безжизненно, ни одного малька или головастика не резвилось в этих глубинах, ни одно насекомое не рисковало приблизиться к водам. Даже листья, падающие с растущих деревьев, казалось, опасаются падать на эту безусловно прозрачную, но какую-то неживую поверхность.

Совсем недавно на месте озера была топь, страшная, коварная топь, поглотившая, скорее всего, не один десяток жизней. Но после запуска источника исходящие от мегалитов волны магии сотворили с бывшим болотом что-то непонятное. Взять хотя бы эти подозрительные водоросли, не то чтобы Ссешесу хотелось заняться ботаникой и углубиться в процесс жизнедеятельности этих странных растений, не похожих ни на одно из ему известных. Просто сам факт существования жизни даже в водах, напоенных магией до такого уровня, что опущенную в них руку слегка покалывало от роста напряженности магического поля, представлял собой загадку.

Одной из случайно обнаруженных особенностей этой странной, прозрачной до синевы воды было ее слабое лечебное действие, достаточное для затягивания мелких царапин и излечения синяков. Впрочем, моментально исчезающее после двух-трех часов переноски в поясной фляге. Также стоило упомянуть мощное слабительное действие данной водички, обнаруженное опытным путем на мучившемся от жажды Олеге.

Еще одной особенностью этого места, как раз используемой в данный момент Ссешесом, была легкая и, самое главное, не напрягающая возможность заряжать накопители. Делов-то — полежать на бережку, понаслаждаться природой. А вот тоненькая леска, тщательно примотанная к маленькой, воткнутой в берег рогульке, — она тут просто так, может, рыбу человек — тьфу, дроу — ловит. То, что на другом конце лески было бережно примотано несколько кристаллических накопителей, а те со второго, а то и с третьего раза пристроены навесиком у основания мегалитов, ведь правда, это никому не интересно?

В общем, замечательное место для медитации, восстановления сил и для того, чтобы просто полежать. Пропитывающая в этом месте воздух магия замечательно восстанавливала силы даже за незначительное время. Да и просто полежать тут на мураве было приятно. Трава на обрывистом бережку, небольшой ступенькой обрывающемся прямо в озерцо, выросла просто на загляденье — травинка к травинке. Есть чем Духу Чащи гордиться, тем более что именно эта поляна — место парковки его анимы. Так что, если где и можно со стопроцентной вероятностью отловить Лешего и решить пару вопросов, так лучше делать это именно здесь. Впрочем, и он, для того чтобы обговорить некоторые животрепещущие вопросы, уже второе утро находит Главу Дома Риллинтар за миролюбивым занятием — рассматриванием этих самых ни на что не похожих водорослей. Вот и сейчас выступившее из стены зелени, окружающей поляну, тело Духа Чащи, несмотря на почти полную бесшумность появления, было внимательно осмотрено и удостоено доверительного кивка. Судя по кивку и общему злому виду, настроение у дроу после сегодняшней ночи оказалось просто отвратительным. А каким ему еще быть? Первая тренировка после черт знает насколько долгого перерыва.

18.08.1941 г. Ночь. Подземелье Дома

Тщедушная мальчишечья фигурка, покрытая розовыми пятнами заживших ожогов, неспокойно вздрагивала, сжавшись в комочек на затянутом шелком ложе. Неспокойный сон, больше похожий на кошмар, терзал dalharuk Quellar Rillintar. Хотя это маленькое, истерзанное жизнью существо и не догадывалось об изменении своего статуса.

Прикорнула рядом Ва Сю, с большим трудом заставившая не отвечающее на внешние раздражители тело забыться неспокойным, но таким нужным для психики ребенка сном. Полностью вымотавшаяся кицуне даже не дернула ухом на легкие шаги и шелест раздвигаемой перегородки и, раскинув копну волос, продолжала спать, прижимая к себе нуждающееся в защите и покровительстве тельце. Извечный материнский инстинкт, свойственный любому живому существу. И нет в нем какой-либо меркантильной выгоды или коварных планов — просто с древнейших времен в базовом слое инстинктов он является главнейшим. Хотя… Тут нет и не должно звучать всей этой наукоемкой чуши, придуманной психологами ради куска хлеба с маслом и ложкой икры, — просто на застеленном сырым паучьим шелком ложе лежала женщина, защищающая ребенка. Обняв и обернув коконом рук, она закрывала его от окружающего мира, наполненного насилием и болью, — пусть только на ночь. На эту короткую, наполненную тихим плачем и вскриками ночь. И пускай ребенок не ее, но это не помешало вскинуться и оскалить клыки в порыве защитить — защитить от всех и вся, несмотря ни на что, стоило только появившемуся из тьмы коридора Ссешесу притронуться к мальчику.

Извечная битва взглядов в момент, когда безумная, все поглощающая стена материнского гнева встречается с суровой необходимостью и отблеском стали, пришедшими из окружающего мира. «Не отдам!» — кричат наполненные болью зрачки. Тишина, обретшая жизнь и объем, окутывающая происходящее. Неловкое, невозможное движение и скользящая по гладкой щеке в странной, противоестественной попытке ласки рука дроу, практически полностью растворившаяся в окружающей тьме, отдернулась…

18.08.1941 г. Ночь. Поляна в паре километров от подземелья

— Uss!

Оплетенная паучьими лапами гарда взмыла над головой, направляя иззубренный волнистый клинок параллельно земле.

— Draa!

Шелест разрезаемого воздуха стал больше похож на тончайший мелодичный свист, матовый полукруг стали, взблеснув, обвился вокруг буквально протанцевавшей два шага вперед фигуры. Блеск отраженного клинком света умирающей луны тянул и манил, своеобразной светомузыкой оттеняя возникшую из ниоткуда музыку стали.

— Liar!

На секунду застывший на вытянутых руках двуручный меч в такт команде взлетел над головой. Одновременно с этим затянутая в темный комбинезон фигура шагнула вперед.

— Quen!

Уже знакомый по предыдущему движению клинка тонкий присвист раздался, когда вскинутый над головой меч неожиданно ушел назад и вниз. Чтобы в следующее мгновение рвануться в страшном даже на вид нижнем ударе, так нелюбимом щитоносцами за неожиданность и калечащие раны, после которых уже не встают.

Окончив показ, застывший в передней стойке дроу блеснул угольками зрачков и продолжил лекцию:

— Теперь смотри и слушай, dalharuk, как Killian Alure Doerain oloth звучит в тишине ночи.

После этих слов буквально взвившийся в воздух Valsharen Rillintar взорвался чередой ударов, слившихся в танец — танец тьмы, стали и необычной, тонкой мелодии разрезаемого воздуха. Странной, ломаной мелодии, в которой перемежались веселье и грусть, ненависть и любовь, больше похожая на дикий животный экстаз…

Семь секунд волшебства…

Спокойный, кажущийся ледяным, словно пригоршня воды, голос отвлек от затихшей музыки.

— Тебе не стать боевым магом, движением длани обрушивающим небеса на объятых ужасом врагов. Даже ценой жизни и разрушения энергооболочки ты не сможешь кинуть огненный шар или вскипятить кровь во вражеском теле…

С каждым скатывающимся кусочками гравия словом небольшие березки, находившиеся на этой маленькой, залитой светом луны полянке, с шелестом опадали. Нет, не так! Листья соскальзывали и, втыкаясь белеющими в темноте косыми срезами в покрытую ковром травы землю, замирали в подобии жизни. Уже мертвые, но не сознающие этого.