Товарищ Ссешес - Кондратьев Леонид Владимирович - Страница 44

— А сейчас, гляжу, и того меньше. И что, к своим пробиться не пробовали?

При звуках последнего вопроса сидящего напротив двуногого и бескрылого существа, так похожего на «маму», но, в отличие от нее, пахнущего опасностью, потянуло уж совсем замогильным холодом. Моментально подобравшийся Глау с видом заправского кота развернул напрягшееся в струнку тело в направлении опасности и приготовился к прыжку, понадежнее вонзив при этом когти в опору — за что сразу же схлопотал легкий подзатыльник от старшины, которому юный прыгун чуть не разорвал бедро.

— Ловко управляешься, чую бывалого голубятника. Часто зерно с водкой в кармане держал? — Иванов доброжелательно улыбался, но глаза чуть прищурились, а рука переложила на колени короб маузера. Угрозу вроде смягчила водруженная сверху кружка, но старшине почему-то легче не стало.

«Эх, было время…»

— Не то слово, сам не поешь, не допьешь, но чтоб «замануха» всегда наготове была… Сорганизовались как-то, из командиров один лейтенантик молодой остался, да и тот раненый, карты нет, кто что вспомнил, и двинули на север, там наши должны были быть. Раненые тянули, оставить негде. За сутки километров двадцать прошли, не более. Пару дорог пересекли удачно, а на третьей уже немцы колоннами. Подстерегли момент, когда две машины ехали, обстреляли, чтоб хоть патронов или еды добыть, одну сожгли, одна проскочила. Десять минут не прошло, с двух сторон навалились броневики да автоматчики, кто-то уйти сумел, а меня в самом начале взрывом долбануло, очухался — уже немцы вокруг ходят, раненых штыками докалывают. Жить захотел, встал кое-как, нас всех человек пятнадцать оказалось, и погнали на запад. Тех, кто идти не мог, прямо на дороге и расстреливали. Привели в деревню, загнали в сарай здоровый. Там уже народу под сотню человек было. С Железко и Онищенко я в колонне встретился, когда нас из того лагеря ещё куда-то повели. Колонна большая собралась, охраны немного, но стреляли сразу, чуть дернись. И тут самолёты немецкие налетели, полоснули по нас не разбирая, охрана в кюветы попрыгала, а мне осколок в ногу прилетел, валяюсь и понимаю, что после налёта пристрелят. Тут Гена с Юрой меня подхватили — и в лес. Все разбегались, немцы стрелять не сразу начали, так что нырнуть в кусты успели.

— Значит, все это время по лесам отлеживались? Ну да это дело былое, кто бежал — бежал, кто убит — убит… Ты мне лучше скажи, как ты того, кого называешь командиром, встретил. — Иванов лениво повел плечами. — Думаешь, я не вижу, кто здесь командир на самом деле? — Глау разъяренно зашипел, напружиниваясь, и с писком шарахнулся от негромкого резкого: «Zuruck!!!» Было такое впечатление, что старшину резко вытянули по ребрам тыльной стороной ладони,[2] при слове «цурюк» Иванов как бы случайно нажал защелку кобуры.[3]

Иванов неторопливо прихлебывал чай, поглядывая иногда на испуганного дракончика.

— Как встретил… Это он нас встретил. Бойцы меня по лесу уже черт-те сколько тащили, темнота, хоть глаз выколи, на ощупь практически шли. Оружия — подобранный «дегтярь» с парой патронов, еды нет, я днем рану посмотрел и понял, что, даже если в госпиталь прямо сейчас попаду, оттяпают ногу по самую задницу, не попаду — от гангрены загнусь очень быстро. Вот, значит, ребята в очередной раз в елку ударились, меня уронили, а тут ехидный голос из темноты: здрасте, и не желаете ли, мол, пойти со мной, там много вкусного. А про то, кто здесь хозяин… Не смотрите, товарищ капитан, что я суечусь и командую, а товарищ Ссешес рядом ходит. Не его это дело — портянки считать. Немца он бьет как никто, мост взорвал, дурости ни одной не сделал, зато, если чего, тихо да вежливо скажет — лучше сразу делать, чтоб потом дураком не оказаться.

— То, что людей сохранил, — это хорошо… А вот про него ты мне поподробней расскажи… Странный он у вас… очень… Ты, старшина, человек бывалый, много командиров на своем веку повидал… Вот и скажи мне, ведет себя командир так, как ваш? И учти, от рассказа этого многое зависит. И прежде всего — поверят вам на Большой земле или нет.

— И то правда, командиров я повидал много и разных. Ссешес ни на кого не похож, но я только рад тому. Я ему тоже не верил спервоначалу, думал, негр дурью мается. Но перво-наперво он меня с того света вернул. Это теперь командир огнем швыряется да похмелье лечит хоть по двадцать раз на дню, а тогда ему это ох как непросто давалось, после каждого лечения самого по полдня в чувство надо было приводить. Чем вытащил? Да той самой «малой лечилкой», что у него на все случаи жизни: порезы, ушибы и все такое. Потом мы засаду на дороге сделали, все прошло точно, как товарищ Ссешес сказал: своими взрывными стрелами броневик остановил, хоть и говорил, что те гранаты, колотушки немецкие, второй раз в жизни видит. Первый — это когда они с Корчагиным мотоциклистов подстрелили, до меня еще было…

Иванов поглядел на небо: : — Засиделись мы с тобой, старшина, а уж к рассвету дело… Тебе отдохнуть надо, и мне не помешает, а разговор наш мы продолжим. Ты только об одном подумай: как жить дальше будешь? — Иванов потянулся: — Эххх, сейчас бы с удочкой… подремать у запруды, комаров покормить…

Глава 14

СОВЕЩАНИЕ

12.08.1941 г. 21.30. Москва. Ближняя дача. Внеочередное секретное заседание ГКО

Полумрак помещения рассеивал мягкий свет нескольких настольных ламп, освещающих зеленое сукно массивного стола с разбросанными по нему открытыми папками. Разместившиеся за столом люди, выглядевшие уставшими и озадаченными, уже в который раз просматривали содержащиеся в них материалы. Впрочем, с самого начала войны отдых только снился всем, собравшимся в этой комнате. Уже потом, в перестроечные годы, станет модно поливать этих людей грязью, придумывая, высасывая из пальца истории о любовницах, многочисленных домах, дачах и автомобилях. Это потом имена практически всех присутствующих станут синонимами «кровавой гэбни» в устах одной ярой политической альтернативщицы и несокрушимого столпа демократии в растерзанной на части и истекающей кровью бывшей великой империи. А сейчас здесь сидели просто уставшие люди. Люди, день за днем, ночь за ночью отдававшие свое здоровье и нервы для спасения Родины. С недоверием, тревогой и слабой надеждой всматривались они в документы.

— Товарищ Берия. Разве это все не может быть игрой тех же самых немцев?

— Это первое, что пришло на ум при получении информации о данном феномене. Нами был направлен на место отряд из лучших специалистов для сбора дополнительной информации. Как вы видите, полученные данные полностью подтверждают уже известные факты. Так что, товарищ Молотов, я считаю, что вероятность «игры» знакомых нам стран в данном случае минимальна.

Откинувшийся в соседнем с Молотовым кресле полноватый мужчина встряхнул непокорными кудрявыми волосами и с хорошо скрываемым скепсисом спросил:

— Я, конечно, не сомневаюсь в профессионализме ваших специалистов, товарищ Берия, но не может ли все вышеизложенное быть просто хитрым ходом чьей-либо разведки? Например, тех же англичан. Тем более что некоторые моменты уж очень подозрительны. Не является ли это блефом и провокацией?

— Георгий Максимилианович, это было бы похоже на провокацию, если бы представленные в наше распоряжение вещества не работали или наши ученые могли бы дать хоть какое-то объяснение, как они действуют. Вы же ознакомились с отчетом Бурденко? И с результатами, достигнутыми летчиками специальной ночной эскадрильи? Зачем немцам предоставлять нам такую помощь? Даже для легендирования агента размен слишком неравноценен. На текущий момент просто не существует целей, ради которых кто-либо пойдет на такие затраты, для того чтобы просто внедрить своего разведчика. Давайте называть вещи своими именами — немецкие газеты уже вовсю трубят о скорой победе над СССР. Да и английские друзья слишком хорошо знают текущее состояние наших фронтов. И в этот момент пытаться провести агентурную игру и дать нам несколько козырных карт? Причем практически безо всяких требований.