Страж империи - Буревой Андрей - Страница 47

— И кто это передал? — поинтересовался я, недоуменно разглядывая надпись, тщательно выведенную на оберточной бумаге черными чернилами: «Тьеру Кэрридану Стайни. Лично в руки».

— Не знаю, — пожал плечами Герберт. — Это у хозяина оставили.

— Ну ладно, беги тогда, — озадаченно потерев лоб, сказал я и спохватился: — Постой, тебе хоть монетка перепала?

— Да разве от Живоглота дождешься, — фыркнул мальчишка. — Если и оставили чего, так все себе заграбастал.

— Ну держи тогда. — Выудив из приятно тяжелого кошеля медяк, я вручил его засиявшему Герберту.

Отмахнувшись от благодарностей мальчишки, я потихоньку пошел дальше, крутя в руках завернутый в бумагу предмет: то ли футляр, то ли тубу. Что мне могли передать?.. И, главное, кто?.. Красивый почерк с завитушками, немного неуместными при написании имени адресата, как бы намекал, что это дело рук девушки, да и едва уловимый аромат роз подтверждал эту мысль. Но факт в том, что ни одна из знакомых мне девиц не использует такие духи. Да и незачем кому-то из них отправлять мне посылки.

В голову вдруг пришла совсем глупая мысль, и я замер как вкопанный. Где же я об этом читал?.. О старинной традиции, в соответствии с которой человеку, совершившему недостойное деяние, присылают кинжал, дабы тот совершил ритуальное самоубийство, вскрыв себе брюхо иззубренным клинком, и таким образом сохранил свою честь. Такой вот короткий кинжал с широким лезвием как раз поместится в этот футляр…

Настроение у меня резко упало. Вот такой подарочек леди Кейтлин вполне могла отправить. Нечего было трепаться, что я знаком с понятиями чести и достоинства, хоть и не благородный.

— Стой смирно и не рыпайся! — прошипел мне в ухо какой-то хмырь, подобравшийся незамеченным, пока я был всецело поглощен мыслями о полученной посылке. В бок кольнула острая игла, давая понять, что лучше послушаться этого урода, захватившего меня врасплох.

— Стою, — сказал я, не став даже дергаться. Все равно ничего хорошего из этого не выйдет. Не раз таким способом протыкали стражников, пользуясь тем, что шило или заточенная вязальная спица прекрасно проходят сквозь кольчужные вставки на боках доспеха. Двое таких умельцев уже отправились на плаху, а еще один был забит ногами до смерти при попытке оказать злостное сопротивление во время задержания. Однако, видать, не всех мерзавцев повязали…

А оценить обстановку и выкинуть какой-нибудь финт мне просто не дали. К нам лихо подкатила карета, и меня затолкнули внутрь. Какой-то гад с ходу заехал кулаком в скулу. Пока я пытался избавиться от мельтешащих перед глазами искр, у меня отобрали оружие и втиснули на сиденье меж двух крепких мужичков. И при всем при этом упирающаяся в левый бок игла никуда не делась. Перестраховщики, блин… Но хоть сразу не убили, а значит, еще не все потеряно.

Чуть оклемавшись после тяжелого удара в лицо, я осторожно осмотрелся. Гаденыш, сидящий справа, оказался мне знаком.

— Что, Щербатый, по плахе истосковался? — зло улыбнулся я.

Вместо него ответил сидящий напротив меня мордоворот с переломанным носом. Коротким ударом вмазал мне в челюсть и гнусно ржанул:

— Ну как тебе, стражник, нравится?

— Очень, — ответил я, слизнув кровь с разбитой губы и одарив урода многообещающим взглядом. Поквитаемся еще…

— Вот и славно, — заухмылялся подлый гад и тут же врезал мне еще раз. А затем схватил за волосы и, подтянув к себе, прошипел: — Сиди тихо и не вякай! Или Крабу придется тебя водой отливать, чтоб привести в чувство, когда мы тебя к нему доставим. — И, оттолкнув, выжидающе уставился на меня, видимо, рассчитывая, что я еще что-нибудь ляпну. Но я уже узнал все, что требовалось, и никакого желания болтать с похитителями не испытывал.

Нехорошо как вышло… Пока ждал неприятностей с одной стороны, беда подобралась совсем с другой. И вряд ли теперь леди Кейтлин сможет со мной поквитаться. Эти мерзавцы со мной не церемонятся: сразу понятно — отпускать живым не собираются. Порежут на кусочки за потерянные полтысячи золотом, да спустят под пирсы.

«Бес!» — позвал я своего хвостатого спутника.

«Ну чего тебе?» — хмуро спросил он, объявившись передо мной.

«Да вот хочу поинтересоваться насчет заживления ран… Ты можешь подсобить малость и затянуть пробитый спицей бок?»

«Он и сам затянется, — буркнул рогатый, даже не упомянув о сложной ситуации, в которой я оказался. — Сказал же: мне проще подстегнуть способности твоего тела к восстановлению, чем каждый раз самому заниматься латанием дырок. Жрать только потом не забывай». И исчез.

— А это у тебя что? — спросил сидящий напротив мордоворот, кивая на посылку, которую я так и не выпустил из рук. И, не дожидаясь разрешения, отобрал у меня сверток. Прочел надпись на обертке и, принюхавшись, ухмыльнулся: — От бабы, что ли?

Я промолчал. Мне бы момент подгадать да вырваться отсюда…

— Глянем, что там, Груб? — не утерпел Щербатый. — Может, что путевое.

— Думаешь, этому сопляку бабы дорогие подарки преподносят? — усомнился мордоворот, однако решил проверить и принялся срывать оберточную бумагу.

Через несколько мгновений у него в руках оказалась небольшая, отделанная черным бархатом туба. В таких изысканных коробочках, разве что иной формы, обычно драгоценности в подарок и преподносят.

Удачно сложилось. Мои похитители немного отвлеклись. Как только мордоворот откроет футляр, я садану локтем урода со спицей и выкачусь из кареты. Столь подходящего момента для побега может больше и не быть. Я приготовился.

Груб стянул имеющуюся на одном из концов цилиндрического футляра крышку и заглянул внутрь. Мелькнула черная молния, и все вздрогнули. А Груб заорал дурным голосом, пытаясь отодрать вцепившуюся ему в нос крохотную угольно-черную змейку…

Смертельно ядовитая чернавка… Мой план по освобождению полетел псу под хвост. Мы все разом ломанулись прочь из кареты, позабыв о том, кто похититель, а кто пленник, пока эта страсть хвостатая не перекусала всех.

Единственное, я успел сообразить выскочить через левую дверь, следом за уродом со спицей. Щербатый-то никуда не денется, личность он известная. А вот мерзавцу, умеющему обращаться с предметом, которым убивают стражников, никак нельзя дать скрыться. Третий же персонаж разыгравшейся драмы — Груб — более не был мне интересен. Да и кого бы волновало, как далеко убежит мертвец? После укуса чернавки не выживают.

Я удачно приземлился на ноги, но все же не удержался и кувыркнулся через себя, врезавшись плечом в фонарный столб. Ругнувшись сквозь зубы, подскочил и, не обращая внимания на уносящуюся прочь карету, бросился следом за хмырем со спицей. Ему повезло больше, чем мне: он совершил мягкую посадку прямо на дородную горожанку, возвращавшуюся с рынка, и потому нисколько не пострадал во время прыжка. Поднялся на ноги раньше меня и бросился прочь.

Рванувшись за ним, я перепрыгнул через рассыпавшиеся покупки заголосившей женщины и, подхватив с мостовой опустевшую корзинку, метнул ее в ноги улепетывающему злодею. Тот запнулся и полетел наземь. Впрочем, нисколько не пострадал и сразу же стал подниматься. И поднялся бы. Если бы не я. Окрыленный успехом, я домчался до хмыря и врезал ему с ноги по харе, заставив опять распластаться на мостовой.

Но хорошенько отпинать и повязать гада со спицей, как я собирался, не вышло. Щербатый, тупой придурок, вместо того чтобы улепетывать, со всех ног бросился ко мне. С приличным таким ножичком. А мое-то оружие осталось в умчавшейся карете…

Хорошо хоть поясной ремень остался. И пока Щербатый добежал до нас, я успел вооружиться неким подобием кистеня, намотав ремень на кисть правой руки. Против доспешного воина такое оружие, конечно, не покатит — пряжка слишком легковесная, а незащищенному противнику перепадет неслабо. Особливо если по голове зарядить.

— Что, сдаваться бежишь? — встретил я Щербатого ухмылкой. — Похвально, похвально.

— Давай лучше разойдемся по-хорошему, стражник, — предложил, поигрывая ножом, бандюга. — Мы в одну сторону, ты в другую. Не доводи до греха… На мне крови нет, и не хотелось бы мараться.