Кроусмарш - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 44

– Так, парни, времени нет, поэтому слушаем внимательно. Стрелять начинаем, как только орки вынырнут из тумана. Отстреливаем по два магазина, а потом возвращаемся сюда, места вам уже определили. Как только услышите команду об отходе, отряд Джефа отходит в западную башню, мой – в восточную. – Он намеренно выбрал эту башню: если уж суждено погибнуть, то он хотел находиться рядом с семьей. Андрей бросил взгляд на Якова: тому не суждено было быть рядом со своей, и при мысли об этом он почувствовал укол совести, но тут же отогнал ее подальше. Меньше всего ему сейчас нужно было копаться в своих чувствах. – Вперед.

Выехав за ворота, он направил свой отряд к восточному склону: раз уж в итоге придется отходить в восточную башню, то и сейчас следует придерживаться этой стороны – за один раз рефлекс не выработается, но зато и чехарды не возникнет. Хотя чего там, еще как возникнет.

Позиции оборудовали весьма быстро, тем более что собирались стрелять из положения лежа, а для этого нужно было совсем немного дерна. Крестьянин с лошадьми находился в некотором отдалении, так чтобы его не было видно и чтобы никто – ни он, ни лошади – не пострадали от ответного обстрела.

Повозившись немного, Андрей нашел наиболее удобную позицию и приложился к оптике карабина. Так как свою пневматику он передал одному из парнишек, что сейчас тоже прилаживались на позиции, то решил воспользоваться СКС, навертев на него глушитель: незачем было наводить лишний шум – с раскатами огнестрельного оружия орки должны были познакомиться несколько позже. Конечно, выходило, что он успеет сделать только десять выстрелов, ну, может, успеет затолкать еще пару-тройку патронов, но в плане качества он рассчитывал быть куда более результативным: оптика и пристрелянное оружие давали ему значительную фору.

Он не стал распределять цели и сектора, чего всегда придерживался, только по той причине, что просто не рассчитывал задержать орков при высадке. Расчет был только на нанесение потерь. Двадцать восемь карабинов должны были выпустить четыреста шестьдесят пуль, плюс его десяток, так что, по оптимистическим подсчетам, орки должны были потерять не менее сотни бойцов сразу при высадке – уже хлеб. Поэтому он отдал приказ стрелять на выбор, лишь бы стреляющий был уверен в своих силах, единственно посоветовав прекращать обстрел тех лодок, где будет выбита хотя бы половина воинов, так как, стреляя в заполненную целиком лодку и промазав по одному, они имели неплохие шансы все же угодить в соседа.

Орки появились неожиданно. Мгновение назад ничто не указывало на их присутствие, а вот уже видна четкая линия, очерченная орочьими лодками, несущимися во весь опор к берегу. До этого момента он не слышал ни единого звука и, только увидев лодки, различил звуки струящейся вдоль бортов воды и едва заметные всплески весел.

Андрей приложился к оптике и прицелился в одного из орков в четвертой от края лодке, справедливо полагая, что остальные выберут ближних. Однако выстрелить он не успел, так как послышалась скороговорка выстрелов его отряда – преимущество стрелков с обычным прицелом перед оптикой, которая требует несколько больше времени для прицеливания; а может, все дело в стрелке – к снайперам Андрей себя не причислял.

Выбрав слабину, Новак нажал на спуск, карабин слегка лягнулся, вид в оптике немного подпрыгнул, но вскоре вернулся в прежнее состояние. Ну точно, не снайпер. Орк, в которого он целился, все так же усиленно орудовал веслом – не повезло его соседу, сидящему у другого борта и слегка смещенному назад, Андрей не угадал со скоростью и взял слишком малое упреждение, но все же минус один. Поправка – и вновь выстрел. Вот теперь порядок, правда, выцеливал он уже другого: избежавший первого выстрела уж больно активно начал пригибаться и разгибаться при работе с веслом, чего опытные гребцы никогда не делают, работая исключительно руками и минимумом амплитуды движения телом. Расстояние едва больше двух сотен метров – такому стрелку, каким был Андрей, более чем достаточно для уверенной стрельбы.

Магазин опустел весьма быстро, затвор замер в крайнем заднем положении, девять орков в минусе, рядом слышались звуки суматошно передергиваемых затворов и выстрелов. Значит, время еще есть, он подхватил два патрона, приготовленных заранее, и быстро затолкал их в карабин, после чего снял с затворной задержки и вновь приник к оптике. Лишь несколько лодок с флангов пока еще не пристали к берегу, так как, подвергшись обстрелу, потеряли много гребцов и сбились с ритма. Остальные уже были у берега, и оттуда как горох посыпались орки. Прицелившись, Андрей сделал два поспешных выстрела, правда, попал только один раз, и, судя по тому что орк не упал, а лишь согнулся, он его только ранил, но все равно минус еще один – этот уже не боец.

Вскочив на колени, он охватил взором всю картину, а затем бросил взгляд на своих бойцов: практически все уже отстрелялись и начали подниматься, незначительная часть в спешке доделывала последние выстрелы, после чего также вскакивала. Если среди людей были слышны какие-то ругательства, то орки все делали в абсолютном молчании, только изредка доносились отдаленные стоны раненых и умирающих. Все, пора уходить. Теперь быстро к лошадям.

Впоследствии, если бы захотел, он смог бы восстановить всю картину и прикинуть нанесенный ущерб. А тот был не так уж и мал: около двух сотен орков в результате ранения или безвременной кончины уже не могли участвовать в штурме, и в немалой степени это была заслуга именно четверых охотников, которых он изначально вообще хотел отстранить от этой вылазки.

Уже несясь во весь опор, он не прекращал наблюдать за происходящим внизу. Орки практически единой волной ринулись вверх по склону, но при этом продолжали хранить молчание. Казалось, что эту волну не под силу остановить никому. Но это только казалось. Орки уже преодолели треть подъема, отряд Андрея приблизился к башне, готовясь ее обогнуть, а сам Новак буквально взмок от осознания того, что штабеля бревен все так же пребывают в неподвижности. Он отчетливо видел рубщиков, сейчас незаметных для орков, но те почему-то бездействовали. Он уже испугался, что страх сковал крестьян и не позволяет им действовать, когда они практически разом взмахнули топорами. Но ничего не произошло. Рубщики уже начали движение в сторону соседних штабелей, как вдруг бревна пришли в движение и с грохотом покатились вниз по крутому склону. Последнее бревно еще не стронулось, а крестьяне перерубили веревки следующего штабеля и затем стали быстро перебегать к другому. В них полетели поспешно пущенные стрелы, но вроде пока никого не задело. А потом эта картина пропала, так как Андрей уже завернул за башню и во весь опор несся к воротам: он только слышал нарастающий грохот бревен, озлобленные крики орков, сменившиеся криками боли, когда они уже приблизились к воротам.

Только увидев приближающийся отряд Джефа с другой стороны, Андрей понял, что чего-то они все же не учли. В частности, порядка прохождения ворот, у которых сейчас должна была возникнуть толчея, расходующая время, которого и без того было мало. Но ветеран – он и есть ветеран, взирающий на происходящее с высоты прожитых лет и приобретенного опыта. Резко осадив коня, Джеф выкрикнул команду своим людям остановиться, и отряд Андрея буквально влетел в распахнутые ворота, так и не столкнувшись со своими товарищами и не снижая скорости.

Влетев во двор, они резко осадили лошадей, заставив их буквально вздыбиться. Те из дружинников, кто прошел через степной поход, не дожидаясь, пока лошади опустятся, выдергивали ноги из стремян и буквально соскальзывали из седел через крупы лошадей. Наблюдай сейчас за ними покойный падре Томас – и его сердце наполнилось бы гордостью, настолько ловко это проделывали дружинники. Андрей тоже мог бы поступить таким образом, сноровки ему хватало, а вот возможности не было: седло с высокой спинкой было немалой тому помехой, – поэтому он дождался, пока конь не опустится на все четыре конечности, после чего перекинул ногу через холку и стек на грешную землю. У него тоже получилось весьма эффектно, но думать о том, насколько он мог быть сейчас хорош, времени не было. Едва ступив на землю, он бросился к двери казармы, предусмотрительно оставленной открытой нараспашку.