Двери во Тьме - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 23

— Ладно, вернешься — поговорим.

— Угу, — кивнул я. — Да, вот еще что… ты мне любезность не окажешь?

— Что? — повернулась она ко мне с недоумением.

Дождь закончился, и судя по заметно прояснившемуся небу — окончательно. Не то чтобы ясно стало, но тучи поднялись намного выше, а вместо воды с неба сыпалась белая сухая крупа, скапливающаяся в замерзших за ночь ямках в грязи белыми узорами. Ветер стал уже по-настоящему холодным, просто ледяным. Осень уступила место зиме, и та стремительно вступала в свои права. И похоже, что стадию «снег с дождем» местная природа решила пропустить.

Выехали мы привычно затемно, что и немудрено, и первые признаки рассвета застали нас уже за Кликушином, на полпути к Порфирьевску, на пустынной дороге, ведущей через бесконечное грязное и заросшее сухими теперь сорняками поле. Снежная крупа здесь выглядела вполне полноценной поземкой, а ветер был таким сильным и порывистым, что ощутимо раскачивал совсем не легкий грузовик, налетая на него с яростью взбесившейся собачьей своры, норовя протиснуться через щели в кабину и выдуть из нее все тепло.

— Теперь река встанет, — нарушил затянувшееся молчание Федька. — Если они чо спрятали в порту или там, на пристани в Красношахтинске, до весны уже не дотянешься.

— Ну если вопрос так принципиально ставить, то в нормальном скафандре и шлеме-«трехболтовке» дотянуться можно, — возразил я. — По любой погоде и в любое время года — знать бы куда и зачем.

— А что, у тебя скафандр на примете есть? — хмыкнул он скептически и закурил очередную папиросу, заставив меня выразительно вздохнуть. Правда, его это ничуть не тронуло, хоть обвздыхайся.

— Ивану можно задачу поставить, а он к Милославскому сбегает. А тот уже все добудет.

— Ну если так… Только тогда Милославский весь навар сам и соберет, с нами не поделится. Мне-то и здесь нормально, а ты хрена своего выхода найдешь, — высказал вполне здравую мысль Федька.

— Тоже верно.

Вновь замолчали. В кабине ощутимо потряхивало, но я при этом все норовил задремать, а лежащий на коленях немецкий автомат постоянно норовил соскользнуть и свалиться на пол.

— Чо, не выспался? — спросил Федька.

— Не-а, не спалось чего-то.

И выпитое вчера здесь вовсе ни при чем: мысли спать не давали. В голове как колеса игрального автомата крутились мысли, собираясь в самые невероятные комбинации. Надо было отдохнуть — так черта с два: мозг занялся пережевыванием полученной за последние дни информации. И ладно бы до чего путевого додумался, так ведь нет, никакие гениальные мысли и идеи меня так и не посетили. Зато теперь зеваю так, что рискую челюсть вывихнуть. И Федьку зевотой заражаю. Он как увидит, что я зевнул, так и сам через несколько секунд повторяет.

— Гля, волки, — показал Федька на цепочку серых теней, бегущих по полю у самой кромки серого, облетевшего леса. — Тут вроде как за своих, живые, не твари какие-нибудь.

— Это точно — все лучше, чем «пионеры» какие-нибудь, — согласился я.

Стая вскоре скрылась в роще, смотреть стало не на что, кроме редких ворон, время от времени пролетавших над полями. Затем и они исчезли, Тьма была уже близко.

— Такое ощущение, что никогда к этому не привыкну, — сказал я. — В смысле, на Тьму смотреть каждый раз страшно. Ты вот как на этот счет?

— Такая же хрень, — сказал Федька, глубоко затянувшись и задымив всю кабину. — Сколько ни гляжу, а все поджилки трясутся. Это у всех так. Слышал теорию, что она как-то страх вокруг себя распространяет, так что это не потому, что она с виду такая страшная. Ну как этот, блин, инфразвук.

— Может, и так.

— Кстати, что Ира-то тебе рассказала?

— Ира? — переспросил я. — Ира рассказала, что эта самая Валя нашла себе нового жениха уже через неделю — какого-то Николая, вроде даже в Администрации работает.

— Кем? — заинтересовался Федька.

— Да кем-то так, чиновник для поручений или что-то подобное, — вспомнил, что рассказала мне вчера буфетчица. — Удачно, говорит, пристроилась. А сейчас его перевели временно в Захолмье, ну и она вместе с ним уехала. Так что месяца четыре они не общались.

— А где живет, знает?

— Дала наводку вроде, посмотрим. И она там в гостинице сейчас администратором или кем-то вроде. Кавалер и устроил, похоже.

— А по Боталову что?

— Ира особо не в курсе — знает только, что Валя ему рога пририсовывала часто, но аккуратно, до самого конца не попалась, пока тот не пропал.

— А новому кавалеру?

— Да тоже уже вроде бы успела… — Я в очередной раз открыл ветровичок, чтобы запустить в кабину больше воздуха, пусть и холодного, а то скоро сквозь табачный дым тут ничего видно не будет. — Она, насколько я понял, из породы «ищущих», на одном кандидате не останавливается. Жила с Боталовым, но если бы удалось, например, Вахтанга от жены отбить, то она бы к нему соскочила, хоть Боталов и молодой, а Вахтанг в возрасте и с пузом. Но… сам понимаешь, зато в городе фигура. И с этим, новым, все то же самое.

— По-любому надо будет в Захолмье сгонять, побеседовать, — заключил Федька.

— Ага, завтра и метнемся. С Ромой разберемся сегодня, все дела закроем — и дернем. Так, вон ворота, теперь давай повнимательней, — показал я на распахнутые ворота складского двора при железнодорожной станции Порфирьевска.

У цели мы, можно сказать, скоро из безопасности автомобильной кабины придется вылезать.

Опель втиснулся в ворота, затем поехал меж двух длинных складских корпусов из грязного бурого кирпича, звук работающего двигателя отразился от стен и вернулся к нам, сделавшись очень громким, почти оглушительным. Это пугало, хотя на самом деле со стороны нашу машину расслышать было теперь, наоборот, сложнее.

Впрочем, твари Тьмы руководствовались не слухом и не обонянием, а каким-то совсем другим чувством. То, что они чуяли человека, — в этом никакого сомнения нет, но вот как именно — никто и не понял пока. В брошюрке Милославского было лишь написано, что твари гарантированно чувствуют кровь, как акулы. Если кто-то в группе людей ранен, например, то атакуют всегда его. Это здесь уже за аксиому полагается.

— Так… на месте… — пробормотал Федька, пригнувшись к рулю и пытаясь осмотреть крыши складов.

— Ага… я на подножку вылезу, — сказал я, аккуратно распахивая дверцу.

Снаружи было тихо — в преддверии Тьмы ветер уже привычно стих. Просто было серо, сумрачно, страшно, в голове шумело, и вновь это монотонное назойливое бормотание словно вгрызлось в мозг, путая мысли и рассеивая внимание. Нет, по воде куда проще было — жаль, что сюда никакая речушка не подходит.

Так после нас сюда никто и не заглядывал — все осталось, как мы бросили. Вон и «кюбель» в боксе, его сейчас забрать попытаемся, вон и второй «шнауцер» с открытой кабиной. Ох, офигею я его вести сейчас, как бы тепло одет ни был. Что за манера тогда была машины без нормальных кабин делать? Трудно, что ли? Или глобального потепления ждали?

— Федь, кстати, надо бы еще и на стоянку глянуть, — вдруг выказал я неожиданно пришедшую в голову мысль, когда опель остановился. — Раз уж тут временная аномалия, а ты осматривал то, что там стоит, давно уже, то, может, есть смысл?

Кроме ряда боксов на станции была немалая стоянка с трофейной техникой. Когда-то давно, до моего еще появления в этом мире, Федька с прошлым партнером осмотрел там машины и пришел к выводу, что стояние, пусть даже под брезентом, на открытом воздухе на пользу им явно не пошло. Но тогда он не знал главного — то есть того, что время на границе Тьмы движется в противоположном направлении. Это нам позже на Ферме подсказали, да и сами мы одну странность заметили: те машины, что мы забрали в прошлом рейде, оказались в лучшем состоянии, чем те, что когда-то Федька забирал. Так что…

— А чо… давай глянем по-быстрому, там вообще было что брать! — оживился он. — Там вообще наборчик-то хороший был.

«Блиц» завернул за угол складского корпуса и оказался как раз на той самой стоянке. Да, много тут всего, много.