Двери во Тьме - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 14

Я развернул карту на столе, потыкал пальцем в желтое вытянутое пятно посреди голубой ленты реки.

— Остров Длинный. Может быть, там что-то есть? Например, они туда ушли.

— Зачем? — спросил Иван.

— А черт его знает, — пожал я плечами. — Просто мне это всю ночь покоя не давало. Если Тьма на проточной воде не смыкается, то как с островами быть? А если острова Тьмой не заняты, то что там вообще может делаться? Это, наверно, какая-то аномалия?

— А что, очень может быть, — уже откровенно заинтересовался Иван. — Давай глянем.

Засуетились — и через пару минут Федька запустил двигатель катера. Оттолкнулись от плавконторы, лодка медленно набрала ход и пошла из порта на выход, на середину реки. Мы все втроем забились в ходовую рубку, причем Ивану, несмотря на то что он здесь главный, досталось стоячее место — оба сиденья захватили мы с Федькой.

Было тихо, мрачно, сумрачно. Тьма так и стояла стеной перед нами, неподвижная и давящая, и одновременно с тем пребывающая в постоянном движении. Она клубилась, выбрасывала из себя черные протуберанцы, закручивалась в воронки — это было как поверхность солнца наоборот. Страшноватое зрелище.

Вскоре опять заметили призраков, сразу десятка два, стаей летящих в нашу сторону. Напряглись, надели очки, но ничего не случилось, как мы и ожидали. Сгустки Тьмы лишь зависли над нами почти под самыми облаками, но ниже не опускались.

Изменились звуки, лишившись всякой звонкости и насыщенности: все как в вату уходило. Но привычное давящее состояние, сопровождающееся шумом в голове, которое всегда появляется вблизи Тьмы, так и не возникало, хоть я его и ждал. Был страх, была настороженность, мандраж, как угодно это назови, но именно привычного прямого влияния Тьмы не было. Вы хотите аномалий? С точки зрения местных законов природы это как раз аномалия и есть. Посмотрим, что будет дальше.

С левой стороны показался Красношахтинск, точнее — его набережная на высоком берегу, с вытянувшимися вдоль нее двухэтажными домами, лестница вниз, дебаркадер, а возле него небольшое суденышко — то самое, что я видел с воздуха, когда летал с Настей на разведку. На этот раз название удалось прочитать: «Ваня-комсомолец». Вот как. Кто бы это мог быть, интересно?

— Агитатор за заем, — вдруг ответил Иван. — Его грузчики в порту забили за наглость и многоречивость. Позднее объявлен героем.

— А ты откуда знаешь? — удивился Федька.

— Да книжица как-то попалась местного издания, для пионеров. Там и про катерок было сказано, что так назвали.

— Кстати, — присмотрелся я к катеру, — а ведь его сюда в «новые времена» поставили. Или были на нем после… ну как сказать, блин? Сошествия Тьмы.

— Точно, — присмотрелся Федька.

— С чего вы взяли? — заинтересовался стоящий у нас за спиной Иван.

— А сходни смотри где, — показал я пальцем.

Действительно, дощатые сходни, которые, по идее, должны были соединять катер с причалом, были оттащены на причал и небрежно брошены. И самое главное — подвесной трап между дебаркадером и землей тоже валялся на суше. Так могли сделать только те, кто старался изолировать суденышко от земли, сделать его неуязвимым для Тьмы.

— А посмотреть бы надо, — сказал Иван задумчиво.

— Надо, — подтвердил я, — но давай на обратном пути. Светлое время захватим по максимуму.

Он согласился.

Дебаркадер и катер остались позади. Берега, высокие, с сырыми песчаными откосами, медленно тянулись назад, Тьма все приближалась и приближалась, закрывая собой сначала половину мира, а потом и вовсе весь мир. Она сдвигалась с боков, как театральный занавес, зажимая своей необъятной злой силой русло реки с двух сторон. Один раз увидели какую-то крупную темную тварь, неторопливо двигающуюся по берегу. Тварь остановилась и долго провожала холодным и злобным взглядом нашу лодку. Взгляд ощущался физически: словно колотого льда насыпали за шиворот.

А вот сама Тьма так и не ощущалась, к моей великой радости и немалому удивлению. Текущая вода… ну ты скажи. То есть сказки не все врут? Ладно, будем знать, куда отступать, если нас здесь совсем подопрет. Интересно, а в море как? Далеко отсюда до моря, не посмотришь. А то будем как эти… из кино с Кевином Костнером, «Водный мир», что ли, или как-то так… Ладно, до этого еще далеко. А может, и вовсе уйти получится. Хоть бы получилось, хоть бы получилось…

Черт, как же тихо здесь… как периной обложили. Двигатель словно за километр от лодки работает, а когда сам говоришь — голос словно отрывается от тебя и в вате застревает. Такое ощущение, что уши заложило. Не удержался, достал нож и его обухом постучал по железному краю приборной доски. Нет, черт-те что получилось. Федька глянул на меня и понимающе кивнул.

Тьма ближе и ближе, скоро совсем сомкнется над головой. И призраки, кстати, так и крутятся, но ниже не опускаются. И не надо опускаться, ну его на хрен, там летайте, а то постоянно желание возникает схватиться за пулемет и открыть по ним пальбу. Хоть и знаю, что пули им никак не повредят, а вот хочется. Это от страха. Хочется делать что угодно — лишь бы вот так тихо не сидеть и не ждать того, что может случиться дальше.

Вскоре крылья Тьмы сомкнулись над головой, накрыв нас черным тяжелым пологом. Это было настолько жутко, до дрожи и стучащих зубов жутко, что я даже не сразу сообразил, что свет не исчез. Он померк, стал совсем тусклым и серым, но темноты не было. Я никак не мог сообразить, откуда свет идет, — никакого явного источника не было. А в таких сумерках невозможно было разглядеть даже свою тень, чтобы определить направление. Такое ощущение, что река сама по себе создает некий светлый тоннель, передавить который Тьма не в силах.

— Охренеть, — хриплым шепотом произнес Иван. — Даже не слыхал, чтобы кто-то в таких местах бывал.

Федька повернулся к нему, и я ожидал, что он поинтересуется отдельной премией за такой героизм, но ошибся. Федька только кивнул и прошептал в ответ: «Ага».

Ну, ручаться не буду, но я про такое и вправду не слыхал. Не совался никто так близко к Тьме. Да и понятно: на суше будь это все — мы бы просто рехнулись уже или были разорваны тварями, или… стали бы адаптантами? Кажется, так? Нет, в адаптанты не хочу, пусть им и холод по фигу, а я сейчас весь дрожу, хоть и замотался в штормовку поверх танкистской теплой куртки.

Странно как-то все — словно во сне, в реальности так не бывает. Сумерки, медленно идущая лодка, свет прожектора, который светит далеко вдоль реки и сразу вязнет во Тьме, стоит его повернуть в сторону берега. Призраки куда-то исчезли, может быть, просто слились с Тьмой.

Все же Тьма себя проявила: в голове возник назойливый свистящий звук такого тембра, что от него зубы заныли. Я даже уши заткнул было, чтобы от него отгородиться, но обнаружил, что это не помогает. Посмотрел на своих спутников и понял, что не один мучаюсь: у того же Федьки вид был такой, словно он лимон раскусил.

Никто не говорил и, кажется, даже не шевелился без крайней нужды. Остров заметили примерно через час — полоса песка над водой. Вытянутый вдоль течения, с этого ракурса он казался совсем маленьким, с полсотни метров в длину.

— Нет на нем Тьмы, — громким свистящим шепотом сказал Иван, управлявший прожектором. — Вообще нет, видите?

— Призрак крутится, — сказал Федька, присмотревшись.

— Так высоко же.

— Высоко, — подтвердил я, приглядевшись. — Метров сто, если навскидку, не ниже… хотя тут хрен что определишь.

— Ладно… может, и найдем что-то.

«Что-то» нашлось почти сразу. Большая моторка без рубки, с брезентовым тентом на железных трубах, была наполовину вытащена на берег, да еще и трос намотан на забитый в песок кол. В лодке никого, мы в этом убедились, когда ближе подошли. Нос нашего катера, двигавшегося со скоростью черепахи, слегка ткнулся в песок, не дотянувшись до кромки воды метра три.

— А это что? — спросил Федька после того, как луч прожектора уткнулся в маленькое деревянное строение размерами побольше собачьей конуры, но поменьше, чем даже маленький сарай.