Замок Россия - Денисов Вадим Владимирович - Страница 91

Степь здесь зеленая. Нет, лазоревая.

А еще она запашистая, пряная, особенно к вечеру, когда температура воздуха падает и запахи набирают свой настоящий аромат. Никогда не думал, что сам такое увижу, — лишь в книжках читал. Хорошая степь, сочная. Я как-то был на реке Или, что недалеко от Алма-Аты, так там степь сушеная, пыльно-серо-желтая, никакой тебе красоты, разве что простор. И гады ползают.

Здесь тоже простор, но живой, первобытный какой-то.

И стоит на этой природной красоте Красота Механическая. Моя!

Ай, машина, ай, зверь… Зверюга! Я так и называю свой квадр, но чуть поласковей, родней — Зверек. На таком чего ж не кататься по степи с пулеметом. Недаром амеры «котов» на вооружение поставили.

Двухместный, дизельный движок «Ломбардини», два горшка! Моща! Подключаемый полный привод, «понижайка». Багажники емкие, на морду 45 кил, на корму 95, не, вы мне найдите такое! А реально больше возьмет. Задний багажник съемный, дополнительные крепежи для увеличения площади багажников. Передний кенгурятник, лебедка-«двухтонка». Вот гидроусилителя нет, да и не очень надо. Резина на 27 «кенда», топливный бак 21 литр, сзади под сиденьем, розетка на 12В, спинка для пассажира, свет, «противотуманки». Толстый пластик для защиты приводов и днища. Шноркели! Как это Кастет — и без шноркелей! На руль приварена поперечная планка под навигатор. Навигаторов у нас нет, стоит рация. Вместо штатного аккумулятора установлен на 30А, фара-искатель… Ну не мечта ли?

В начале пути мы еще двигались в режиме обкатки — жаль, не успел я до рейда прогнать полный цикл.

Постепенно ход «котов» становился более мягким и плавным. С места «кот» трогается с небольшой задержкой, это нормально. Пока двигатель холодный, вибрация умеренно сильная, после прогрева практически пропадает. Для ее уменьшения внизу установлена тяжелая гасящая пластина. Сиденье большое, мягкое. По удобству — паришься, пока не привык. Ощущение такое, что сидишь на диване, растопырив ноги по сторонам. Но можно ездить сидя боком — прикольно. Гоблину проще: у него ноги длинные.

Крейсерская по степи — 50 км/ч. На подъеме, независимо от протяженности и высоты, Зверек сбавлял обороты, несмотря на «газ под задницу». Но если держать курок газа, прибавлял. В горку прибавлял! Так и прет на холм, как танк, топливная система перенастраивается. Прошли пару речек, Гоблин бродом проскочил: у него прицеп, да и не сможет он, как я. Зверек пошел по-взрослому, по глубине, уровень воды — чуть не до сиденья, я аж ноги наверх закинул. Короче, машина речки проходит на раз. Никому не отдам!

— Кастет, на! Ты, блин, оторвись от игрушки, да? — Помяни черта — так вот и он. Гоблин орет, отрывает от мечтаний. Да прав он… Замечтался я, все застит зверь зеленый.

Я типа как у Мишки на подхвате — со стороны слушаю, потом анализировать будем. К разговору подключусь только при необходимости, например, если со стороны сербов еще кто-нибудь подойдет.

Ну, и наблюдаю слегонца, сами видите как.

Огляделся — а все спокойно! Че орать было? По степи кругозор шикарный, в этой местности холмиков степных уже нет, только в лесу, так что видно далеко и четко. Три группы деревьев, островками, но они почти не мешают, практически прозрачны. Заметил, что у меня зрение лучше стало. Я и так без очков все вижу, но тут — как у кондора. Или воздух такой, или виды стимулируют.

Тут не только Гоблин на всю степь блажит, секретчики, на.

— Ти си мушкарац у годинама, али понашаш ако мала беба! — закончил словоизвержение Марко Якшич, старшина сербской общины.

Здоровый такой мужичина, рожа бандитская. До Гоблина ему, правда, далеко, но тоже нехило смотрится. Из Белграда, между прочим, полиционер тамошний. Был.

Парнишка-серб, чернявый тихушник лет четырнадцати, встрепенулся, перестал что-то петь себе под нос и тоже ударился с поспешной внимательностью оглядывать округу — он «ломит часового» подальше, у парня выносной пост, так сказать. Мечтает о девушках и о подвигах. О дизельном «Арктик-кэт» мечтать ему еще по сроку службы не положено. Вот и дергает его сербский старшина, типа: «Ты уже взрослый мужчина, а ведешь себя как маленький ребенок!»

Молодой огрызается, рычит в ответ волчонком: «Полако!» — и уже не в первый раз. Правда, так, чтобы я этот рык услышал, а Марко нет. Я теперь уже знаю, что это значит — «Успокойся!»

Сегодня мы вполне мирно и дружелюбно, я бы даже сказал, с братской любовью сидим у сербов, на ничем не приметной поляне общинного лагеря и ждем окончательного ответа. А вчера мы с ними воевали в полный рост.

Место тут неприметное, единственная зацепка — три эти самые кущи.

Напротив них, в глубине леса, и стоит замаскированный лагерь сербов. Если смотреть по схеме, то это примерно на двадцать километров севернее французов. Так мы прикидываем, постоянно сверяясь с «Дунканом» и с поставленным в степи стационарным радиомаяком «Kannad»: такой на «вертушки» ставят. Юрик пошаманил, впихнул штырь антенны, отключил один из двух каналов, теперь прибор должен отработать четыре дня. Подобных радиомаяков у нас три — первый поставили через сто километров пути. Второй желтого цвета ящичек прикручен к курсирующему по Сене «Дункану».

По прибытии нашей мини-колонны к лесной полосе, отделяющей степь Междуречья от Сены, мы повернули к северу и пошли вдоль массива, начали неспешно чесать местность, периодически гудеть и обращаться к партизанам, чтобы те выходили на свет белый.

Понимая, с кем ассоциируется у местного люда напуганного такое средство передвижения, как квадроцикл, мы загодя воткнули в корму гоблинской машины длинный стержень с Новым Российским флагом. Сейчас на триколоре красуются две звезды — мы и чехи. Мало пока.

Никого до сей поры не встретили.

И вот нарвались на сербов… Кто же знал, что они настолько злы и решительны? Я ехал первым, достаточно близко от кромки леса: тут рельеф ровнее. И на подходе к этим чертовым кущам в нас отважно всадили из гладкого ствола.

Гоблин сразу опознал звук и рявкнул:

— Вправо, на! Ходу!

Ну, мы резво отскочили на безопасную дистанцию, метров на сто, и встали: тут картечь не достанет. Сами укрылись и сидим, думаем, что делать, как общаться.

— Сука, Кастет, нет, ну ты видел? На хрена мы флаг повесили, а?! — Сомов свирепел на глазах. Высунул голову и проорал так, что все птички в ближней степи снялись и ушли в преждевременный перелет на юг.

— Дебилы! Алло! Вы там че, реально к бревну прибиты?! Мы же русские! Спецназ генштаба ГРУ, на!

Тишина.

Высунулись попуще… Мать моя, на экране атака индейцев! Трое хлопчиков выстроились на опушке, задрали повыше самые настоящие длинные аглицкие луки и залпом в нас — хренак!

— Ах, вы ж козлы! Какого же болта! — Гоблин, как пушинку, воздвиг тяжелый ПКМ[29] с пристегнутой «соткой» на седло.

— Гоб, мля, не чуди! — крикнул я. — Это наши! Младшие братья!

— Вот и пусть осознают, кто тут старший брательник, — ответствовал Сомов и всадил очередь по верхушкам деревьев. Хорошо прозвучало, убедительно.

Команчи тут же синхронно рухнули в мураву и поползли на запасные позиции к березкам.

— Вам там что, башни смяло?! — Уже и я не выдержал, крикнул так, что аж легкие заболели. — Да мы за вас тут жизнью своей… — и пошел крыть частым матом, даже и повторить неприлично.

И тут краснокожих прорубило:

— Рускинь! Святозар, то русские!

— Родное! Матерни иезик!

Это я уже потом узнал, что у сербов выражение «матерный язык» означает «родной язык». А то уж подумал, что слова святые подействовали.

Ну, Гоблин машинку опустил, пошел морды бить, я за ним.

А навстречу — четверо мужиков… таких, реальных. Бегут, улыбки шире плеч, хохочут. Надо же, луки настоящие! А что, тиса тут в лесах хватает. Не скажу, насколько они боевые, но выглядят добротно — чувствую, мало не будет. У одного, явно главного, в руках полуавтомат «браунинг».