Замок Россия - Денисов Вадим Владимирович - Страница 33

Две минуты до старта.

Ввожу: «Возврат к группам».

«Оружие огнестрельное нарезное». Замигала галочка приглашения к вводу. Я спокойно, ничуть не сомневаясь и не комплексуя, набрал слово «пулемет ручной».

От!!! Что, машина, зачла нестандарт? Одобряешь такое? Тестируешь? Сбой в рутине — бонус смелым? То-то же, знай наших. Тут тебе не немецко-фашистские красноармейцы. Скоро я еще тебя удивлю, гадский агрегат, есть мысли у Сотникова, есть, не таких начальников обтрепывали до остова на подготовке к зимнему сезону. Теперь только вычислить бы, за что может получить бонус немец. Что я так привязался к еще не обнаруженным германцам?

…Когда много позже я поделился с мужиками мыслями того момента, Гонта, выслушав меня, заявил: «Наверное, общее боевое богатое прошлое у нас в кровях. Объединиться бы с ними в союз, и эта Земля — наша». На что Дугин заметил: «Да… Но нас где-то караулят украинцы… давненько что-то не лаялись».

Выбрал ДПМ,[15] по заветам вояк. Да я и сам бы смекнул, ничего тут хитрого нет — ясно, что модернизированный по опыту реальных боев агрегат будет получше. Каждый весит под одиннадцать кил. И пес ним, зато солидно. А то задистрофеют с пистолетиками-то.

«Дайте шесть!»

И плоских дисковых магазинов по четыре блина на тарелочку. И патронов четыре цинка в пакеты с ручкой.

Последние секунды тикали-мигали, а я совершенно спокойно — ни мурашика — удалял святые продуктовые и прочие важные позиции, пока не вложился в лимит веса. Что и как я буду говорить людям — не знаю. На сегодня еда вроде еще есть, но уже в обрез и очень скудно. Но я просто почувствовал — это Случай! Он не повторится, мне скажут знаменитое: «Пулемет я вам не дам». Не позволят мне больше так зажечь, это реально одноразовая зажигалка. И потому упускать этого Случая я не собирался.

«Пушки вместо масла!» — так я себе сказал в тот момент.

Но я высеку всякого, кто попробует сказать мне это же в любой другой день и в другой ситуации.

Ввод.

Выходи, Сотников.

Мужики никуда не ушли. Мало того — тут целый парад, на лестнице стоит комвзвода со своими предвкушающими бойцами: как же, столько револьверов с патронами предстоит уволочь. Я молча сел на неприкосновенную командорскую кушетку и без всякого выражения, тупо стал смотреть на военспецов.

Шесть пулеметов, мать его! Сотников, ты — лучший. Шесть пулеметов закроют замок вполне качественно для текущего этапа развития. А там мы будем посмотреть. Там и вы еще посмотрите, как мы не умеем играть в шашки. Интересно, как они их распределят, подумалось мне просто для расслабления. Три по взводам, четвертый Бероев предсказуемо повесит в дежурке — он там, похоже, схрон сооружает. А еще два куда?

Сигнал окончания, по полу опять загремело свалившееся с панели железо.

— Вытаскивайте боекомплект.

— А можно зайти? — насторожился прапор. — Нас там не транклюкирует? В евнухи не облучит?

— Оставьте, офицер… вы же не собираетесь жить вечно? Вперед, на мины.

Мужики зашли вдвоем, завозились. «Так, ага… ага» — «Это что?» — «Михалыч, мы что пили?» — «Руслан, что я вижу! Да поднимись мой член!» — «Машина!» — «Дык сколько единиц?» — «Еще один сбоку повис, за панелью» — «Живее-о-о-ом!!!»

Прапор выскочил раненым медведем — в каждой руке по пулемету с нашлепками дисков, держит их так, словно это не железки весом под 11 кг каждая, а совковые ленинградские гитары, «размер средний, подъездный, береза». Сунув драгоценности в руки бойцам, Гонта подскочил ко мне, крепко обнял и радостно заорал:

— Капитан! Мне нужен противник в пределах дальности! Пу-усти подраццо!

Классика управления, кстати. Приуныли, получили — забегали с флагами.

Событие недели, которая, впрочем, еще не закончилась, — итоги рейда сталкеров. Их встречали почти всем замком. Раненого разведчика — Шамиля — сразу же забрали медики, окружили и спеленали. Кстати, больного до сих пор не выпускают — подозреваю, обкатывают на нем практику работы на новом месте. Доброхоты мне уже доложили, что Демченко на следующий же день занес врачам какой-то сверток, явно «для смазки процесса лечобы». Это нормально, да и медикам приятно и привычно. Сталкеры у нас постепенно превращаются в элиту, наверняка уже обзавелись собственными загашниками — и это тоже нормально. Но поговорить нужно, предостеречь парней, чтобы нюха не теряли.

Захваченный — именно так доложил наш комсталк — «поселковый магазинчик», само название которого подразумевает скромное торговое заведение, все свою тихую жизнь завидующее городскому супермаркету, нам представился настоящей «Мегой».

После короткого совета решили возить всю ночь — так и сделали. Демченко с Луневым на «шниве» и мангруппа на «газоне» во главе с Гонтой первым рейсом умчались почти сразу. Начали возить. Всего вышло более шестнадцати тонн грузов, включая оборудование, хотя большую его часть пока оставили.

Успели за ночь — хорошо, что для автотранспорта это вообще не плечо. Добро в отправной точке до последнего момента караулил весьма приметный хлопчик из разведки, в помощь которому Бероев выделил двух бойцов. Демченко сразу насовсем отдал капитану две помпы, разжившись тремя АКМ, которыми он и не мыслил делиться, как и уступать кому-либо джип. Я не мог и не хотел его заставлять: кому, как не разведке, нужна подобная машина? Как и автоматы, если смотреть не по перспективам, а по факту событий.

По поводу захваченных у бандитов стволов. Бероев с Гонтой конечно же стерли зубы. Григорий выпрашивал хотя бы один калаш, красочно рассказывал о трудностях воинской службы, мотивировал грядущим, убеждая разведчика как только мог, — Демченко не сдавался, обещая Гонте «и вам добудем», чем только приводил прапора в ярость. Однако картина резко изменилась, когда у прапора в оружейке на «входном контроле» оказались шесть только что полученных «дегтярей». Теперь уже Демченко выпрашивал у Гонты один агрегат на группу, практически точно так же заливая ему о трудностях, взаимовыручке и будущем дележе дефицитами. Бероев, насколько я знаю, был против такого обмена, но последнее слово в области вооружений оставалось за Григорием Михайловичем: по этой части его авторитет в Замке не оспаривается никем. И Гонта оказался лучшим дипломатом, чем воевода, хотя оружейное мужское вожделение тут все же имело место, не сомневаюсь. Он согласился. Друга Гонта убедил фразой:

— Руслан, ты прости, конечно, за транжирство, но с АКМ у меня в руках мангруппа получит хотя бы одного квалифицированного работника поля боя, сам знаешь.

И капитан сломался — видать, понимал, что оно воздастся, не лишил друга удовольствия воевать в полную силу. А Демченко оказался в некоем моральном долгу, что меня лично устроило более всего: пусть чаще вспоминает об армии.

После сделки новое оружие завладело обоими. Гонта почти сразу же пришел ко мне со спецзаявкой: какие-то пластиковые накладки, ручки, особо нежный и послушный приклад, пресловутые планки Пикатини, появляющиеся в каждом втором томе просто — и фант-боевика, глушитель, прицел ночной и коллиматорный, магазины и клипсы к ним, особые ремни, способные, если послушать спеца, сами стрелять из автомата. Знаменитый простотой и надежностью агрегат грозил превратиться в нечто из космооперы.

— Слышь, Григорий Михайлович, — заметил я несколько смущенному прапорщику, разбирая каракули, — аппарат у тебя будет просто зверь. К нему осталось только гусеницы приделать — и в Чечню можно ездить.

— Да я на чем только туда не ездил, Командор, — улыбнулся Гонта во весь рот. — И на гусеницах могем. А по всему этому… Для кого понты, для кого книжки. А для меня просто оружейная культура, Александрович.