Бездна голодных глаз - Олди Генри Лайон - Страница 61

И еще один шаг.

Слезы высохли сами собой. Солли бесшумно вскочил, и рука его сдвинула отворот куртки, привычно сжимая ребристую рукоять метательного ножа. Изменчивый чуть присел, замахиваясь, — и Мертвитель неожиданно обернулся, сведя густые брови в одну черную полосу, отчего задохнувшийся Солли вспомнил его лицо.

Это было лицо из странного сна. Сна, наступившего после посещения зала живых сталагмитов. И серый плащ колыхнулся в плотном воздухе, превращаясь в туман, обволакивая нож, не давая смерти вырваться из пальцев…

Похоже, Мертвитель испытывал нечто подобное. Он замер, вглядываясь в застывшего Солли; джунгли Вайнганги ощупывали взглядом Шайнхольмский лес, и Время послушно стояло в стороне, но долго стоять оно не могло, и, вздохнув, Время двинулось дальше…

— Не смей, Зу!… Не смей!!!

Солли уже катился по земле, выпустив нож, а Сигурд вцепился в разъяренного Зу, не давая ему заключить крупного волка в свои смертельные объятия; через секунду Солли свирепо рычал на своих волков, прижимая уши и скалясь страшной пастью, а волки все норовили вцепиться в дергающийся хвост Зу, и еще некоторое время дикая какофония рычания, воплей и шипения царила над поляной, распугав все зверье на добрую милю кругом…

Когда звери немного успокоились, Сигурд подошел к слабо ворчащей Вайл, умело ощупал ее бок, затем размотал свой широкий и длинный пояс и стал туго бинтовать туловище волчицы. Вайл один раз попыталась укусить руку салара, но тот лишь похлопал ее по морде и продолжал накладывать повязку.

— Откуда ты знаешь, как лечить волков? — хрипло спросил Солли. И закашлялся.

Сигурд почти все понял, разве что произношение было более гортанным, чем даже у южан Калорры, и многие слова имели плавающее, меняющееся ударение…

— Я не знаю, как лечить волков. Я знаю, как бьет мой удав. У нее сломаны два ребра…

Обиженный Зу подполз к стае, вытянулся во всю длину и презрительная волна пробежала по его упругому телу.

Волки с уважением посмотрели на этот сплошной хвост длиной почти в три волка, если третьей поставить Вайл, и один их них склонил голову набок.

Зу счел это вполне удовлетворительным началом, если не считать того, что охота была совершенно испорчена…

3

…Пришедший в себя Даймон долго смотрел на Солли, словно пытаясь высмотреть в Изменчивом нечто, известное только ему; потом вздохнул, наморщил лоб и повернулся к Сигурду.

— Когда я оставил тебя на ночь в ущелье… — Даймон запнулся и спустя мгновение продолжил: — Тебе не привиделось чего-нибудь такого… этакого?…

— Да.

Ярроу все разглядывал свои ладони, словно видя их впервые.

— Боги милостивы к вам, мальчики…

Даймон весь как-то сморщился, сгорбился и стал ужасно старым, но старым по-человечески, а не так, как это случалось у него перед приступами.

— Боги милостивы к вам… Если и уходящие за ответом примутся рвать глотки друг другу, то уж и не знаю… Железный век, железный, ржавый… О боги, боги, которых нет, что за глупая шутка?!

Сигурд задохнулся от последних слов Пустотника, словно оставленный в Вайнганге Фарамарз на миг встал перед саларом; перед восторженным мальчиком в сером плаще с серебряной застежкой… И опять живой Брайан задавал вопросы со слезами в ломающемся голосе подростка…

— О боги, боги, которых нет…

— Как нет? — перебил его Сигурд. — А ты?

— А эти?… — вмешался Солли. — Эти, статуи в рудниках… Отцы…

— Ну разве что я, — невесело рассмеялся Пустотник Даймон. — И эти… Как ты их назвал, парень? Статуи? А провести туда сможешь?…

Солли заколебался, недоверчиво глядя на Пустотника, и внезапно сделал в воздухе странный жест: будто две окружности перечеркнул крест-накрест. Даймон мгновенно отвернулся, словно движение Солли обожгло ему глаза; контуры фигуры Пустотника дрогнули, становясь зыбкими… но почти сразу же Даймон стал прежним Даймоном.

Он резко шагнул вперед и влепил Солли здоровенную оплеуху.

— Проведу, — сказал Солли, счастливо улыбаясь и потирая вспухшую щеку. — Морн говорил на прощанье: если отвернется, не выдержит, — значит, Отец. Наш Отец… Перед уходом и знак показал. Проведу…

— Умен твой Морн… Считай, что это я тебя по-отечески и… А знак — забудь. Совсем. Навсегда. Не успел бы отвернуться — конец всем вам. Злой конец, страшный, даром что вы у меня орлы… Знак Больших Тварей только мы, Меченые Зверем, помним. Да еще сыновьям передали. Пусть умрет знак вместе с нами… не тебе такое тащить, парень… А дорогу в Пенаты Вечных я и сам помню, не забыл еще. Там, так сказать всем семейством, и говорить станем…

Даймон подхватил вьюк и быстро зашагал вперед. У остальных просто не оставалось времени на размышления.

Вайл идти не могла, и Солли с Сигурдом несли ее по очереди. Когда волчица переходила в руки Ярроу, она неизменно рычала, но укусить больше не пыталась. Солли лишь качал головой, глядя на легкую, размеренную походку Скользящего в сумерках, и про себя благодарил судьбу за то, что среди Мертвителей Шайнхольмских поселений не было таких… таких саларов.

Зу полз чуть позади стаи, и волки бежали быстрее обычного, нервно оглядываясь на предательскую рябь травы…

…Звери остались снаружи, а остальные — Солли и Сигурд, не сговариваясь, прибавили мысленно слово «люди», — остальные люди вошли в пещеру и по узкому переходу в скальной породе спустились в зал живых сталагмитов.

— Вот они, Пенаты Вечных, — шепнул Даймон остановившемуся у порога Сигурду, и шепот его был отчетливо слышен в тишине, которая, словно пыль, копилась здесь множество веков.

— Смотри на своих Отцов, потомок бессмертных, сын бесов, смотри на предков Девятикратных и склонись не перед догматом веры, но перед мужеством ушедших — сумевших уйти, когда Вечность держит за горло и уйти нельзя, да и некуда… смотри, салар, смотри, и не закрывай глаз, как не закрывают их они — Отцы, боги, бесы, Вечные… такие же, как и все, только гораздо более несчастливые, потому что цели нет, и храм жизни пуст и заброшен… Смотри на Время, капающее с потолка и обволакивающее тех, кто был со Временем на «ты», и окаменел в паутине мгновений… смотри…

Сигурд не сразу понял, что Даймон уже давно молчит, но тихий грустный голос продолжает звучать в мозгу Девятикратного; и он не знает, чей это голос, и голос ли это…

— Спускайся вниз, мальчик, сын, потомок — мужчина и воин, — спускайся вниз, взыскующий ответа, и коснись великой памяти Отцов ножом своего сознания, открывая кровь и плоть ушедшего, входя в то, что было, входя в души видевших рассвет…. ты уже на снежинки, на дымные кольца разъят, ты в земных зеркалах не найдешь своего отражения… входи…

Солли вздрогнул, когда Сигурд Ярроу двинулся вперед, с уверенностью сомнамбулы скользя между неподвижными фигурами, под каплями природной клепсидры, выбирая тот сталагмит, который был для него сейчас единственно необходим. Солли вздрогнул, и ладонь Пустотника настойчиво подтолкнула Изменчивого вперед.

— Иди за ним. Он знает, что делает…

И Солли спускался вниз, шел между статуями, растворяясь в терпкой глубине окаменевшей жизни и скорбной Вечности; он садился рядом с Девятикратным, точно повторяя его позу, а потом взгляд Солли встретился с живым, трепетным взглядом человека внутри колонны, и Время послушно встало за спиной сидящих, распахивая свой серый плащ…

— В Согде восстание бессмертных!…

Словно огромная скала не выдержала тяжести собственного веса и рухнула в Сперхейский залив, вздымая крутые волны слухов и домыслов, неумолимо разбегающихся во все концы Согдийской империи и дальше, дальше…

Скребли бороды и переглядывались крестьяне Оккироэ и Шайнхольма, брызгали слюной купцы на заморских базарах Фиссии; замелькали между барханами Карх-Руфи клетчатые тюрбаны смуглокожих гонцов, и племена Бану стали задумываться над необходимостью платить дань; и наконец мутный вал, гудящий сотнями наречий, разбился о хребты Ра-Муаз, но брызги его успели долететь до деревень земледельцев, а там и до самой могучей Калорры, испокон веков косящейся в сторону богатого Согда хищным прищуренным взглядом…