Проект «Справедливость» - Аксенов Даниил Павлович - Страница 12

– В старый город?! Но как теперь быть?!

– Никак. Туда никто в своем уме не полезет. Пошли отсюда.

Толстяк, видимо, колебался. Свет горел еще некоторое время, но постепенно начал тускнеть и наконец погас. Я остался в темноте и в полном одиночестве.

Глава 5

Трудно было понять, что это за ветошь, на которой я лежу, да и лежать долго не хотелось: бок болел, но терпимо. Я привстал и вытянул руку вверх, пытаясь достать до кирпичного жерла и, если повезет, нащупать нечто вроде лестницы. Ладонь встретила лишь пустоту. Держась за больной бок левой рукой, подпрыгнул, не теряя надежды за что-нибудь зацепиться. Снова пусто. Похоже, жерло заканчивалось метрах в четырех от пола.

Свет сверху почти не проникал. Решив выяснить, где же все-таки очутился, я принялся двигаться кругами. Подо мной были то ли залежи ковров, то ли свалка одежды. На ощупь это казалось шерстистой тканью. Я шарил руками перед собой и осторожно переставлял ноги, опасаясь во что-нибудь врезаться или снова куда-то провалиться.

Ситуация мне совсем не нравилась: внезапная погоня и не менее внезапное падение – все выглядело как стечение обстоятельств. Однако любопытно, почему преследователи не полезли вниз за мной, если им так нужна эта миска. Что за старый город они имели в виду? Чего боялись? Ответов не находилось.

Уж не знаю, сколько я блуждал по помещению, неожиданно большому. Круги становились шире и шире, пока рука не натолкнулась на стену. Похоже, стена – деревянная, к тому же гладкая, окрашенная. Я пошел вдоль нее, поглаживая поверхность ладонью. Ободранные о кирпич пальцы ныли, но сейчас было не до этого. Хотелось выйти к свету.

Наконец стена закончилась, я натолкнулся на шероховатую дверь. Происходящее напоминало детскую игру, когда с завязанными глазами нужно отыскать какой-то предмет. Предмет обычно лежит на видном месте: на столе или тумбочке, но попробуй его найди, когда тебя покрутят на месте раз десять! Я уже давно запутался, утратил всякое чувство направления.

Дверь была заперта и не поддалась толчку. Я нащупал холодную железную рукоять и дернул пару раз без всякого успеха. Руки зашарили в поисках замка. Ни над, ни под рукоятью его не было. Как же заперта эта дверь? Щеколдой снаружи, что ли? Или висячим замком?

Мне очень хотелось рассмотреть хоть что-то. Теперь я ощупал дверь по периметру, обнаружив шершавые (ржавые?) дверные петли и вогнав пару заноз. От безнадеги попробовал нажать плечом и даже ударить ногой. Дверь стояла как влитая.

Снова пошел вдоль стены, намереваясь вернуться к двери чуть позже. Вдруг найду что-то более полезное? Однако не успел сделать несколько шагов, как споткнулся о какой-то тюк. Без труда определив на ощупь, что это просто рулон ткани, я последовал далее и натолкнулся на такой же тюк. Потом еще на один и еще. Весь пол в этой части помещения был завален рулонами.

Пару минут я раздумывал: идти вперед или вернуться к двери. Мне совсем не хотелось пробираться в полной темноте по разбросанным тюкам. Ощущение такое, словно идешь по кочкам болота: никогда не знаешь, где упадешь или провалишься, но каждую секунду этого ждешь.

Я уже почти совсем решил вернуться и снова попытать счастья с дверью, как вдруг почувствовал какое-то движение рядом с ногой. Казалось, будто перышко, подхваченное ветром, коснулось голени. Я с ужасом отдернул ногу, а потом попытался пнуть то место, где она стояла мгновение назад. Только крыс мне тут недоставало!

Удар пришелся в воздух. Если я и задел крысу, то только по самому верху шерсти. Впрочем, она, наверное, испугалась, потому что издала тонкий пищащий звук.

– Мерзость, – громко произнес я, словно кто-то мог меня слышать.

Мной овладело раздражение в сочетании с беспомощностью. Я мог ругаться, но не мог видеть, мог двигаться, но не мог уверенно ставить ноги во тьме. Решено – поворачиваю назад и пытаюсь еще раз открыть дверь.

Но стоило сделать несколько шагов, как я снова почувствовал легкие прикосновения к штанинам. Крыса преследовала меня! Или даже здесь их несколько!

Я ударил пару раз ногой, но без ощутимого результата. Крысы, похоже, видели в темноте и прятались в щелях между рулонами ткани. Пришлось отступать вдоль стены, чтобы слезть с рулонов и ступить на обычный пол. Очень хотелось почувствовать под собой твердость досок, тогда крысам будет негде прятаться.

Рулоны вскоре закончились, я прочно встал на ноги и приготовился дать отпор. То ли крысы почувствовали жестокость моих намерений, то ли не решились покинуть свое убежище среди тканей, но оставили мои штанины в покое. Я будто бы слышал легкое дыхание, скорее, сопение, доносящееся откуда-то снизу. Хотя не могу поклясться, что действительно слышал это: мои нервы были на пределе и могли сыграть со мной в темноте любую шутку.

Вернуться к двери оказалось просто: нужно лишь двигаться вдоль стены. Я вновь взялся за дверную ручку, чтобы подергать, как вдруг обнаружил, что сверху этой ручки находится подвижная скоба. Такие встречались в старых домах: нужно лишь нажать большим пальцем на скобу, и щеколда поднимется.

Раздался легкий скрип, когда мой палец надавил на железный рычаг. Я сразу же толкнул дверь. Она, к счастью, поддалась. Створка распахнулась почти беззвучно, серый блеклый свет ударил по моим привыкшим к темноте глазам.

Я на миг зажмурился, но любопытство оказалось сильнее. Сквозь прищуренные веки удалось рассмотреть улицу, уходящую вдаль. Невзрачные двух– и трехэтажные дома, на многих из которых я заметил выцветшие вывески, тянулись ровными рядами вплоть до пересечения с другой, большой улицей. Людей не было.

Обернувшись назад, я рассмотрел склад, в который свалился. Большое помещение завалено тканями и шерстью. Посередине в потолке квадратная дыра. Очевидно, через нее я попал сюда. Однако строго под ней в полу была такая же дыра. Удивительное везение: я промахнулся мимо нее при падении (наверное, меня просто швырнуло в сторону), а также не упал, когда блуждал.

Какая-то тень метнулась вдоль стены. Я присмотрелся, ожидая увидеть крысу, но увидел длинный пушистый хвост и острые ушки. Котенок! По складу бегал черно-белый котенок, которого я чуть не пнул, спасаясь от мифических крыс.

Я хотел позвать котенка, но он исчез, затерявшись среди тюков. Мне почудилось, что со стороны улицы раздался какой-то шум. Я обернулся, но ничего не увидел. На тротуаре лежал толстый слой пыли. Казалось, дорогами тут не пользовались много-много лет.

Прикрыв за собой дверь, я сделал несколько шагов и обернулся. Над моим складом висела синяя вывеска с белыми буквами: «Швейная фабрика у реки». Довольно необычное название, даже по меркам Лима. Наверное, стоит объяснить, как я сумел овладеть местной грамотой. На самом деле овладевать ничем не пришлось. Каждый человек, прибывший в город, говорил здесь на лимском языке. Наверное, это изменение было под стать изменениям одежды или земных предметов.

Я пошел по тротуару, озираясь по сторонам. Облачка пыли подлетали и оседали в такт моим шагам, будто движимые невидимым музыкантом, пытающимся следовать ритму.

Мимо проплыли старые вывески булочной, бакалейной лавки и мастерской гончара. Здания были невзрачные: желтые, серые и красноватые. Я дошел до пересечения с большой улицей и остановился в недоумении. Людей по-прежнему не наблюдалось. Нигде ни одного человека!

Уж не знаю, как долго я брел по пустынному городу, поднимая пыль и разглядывая допотопную кладку домов. Даже удалось выйти в центр. Планировкой город напоминал Лим, даже площадь Ветров шелестела кленами, но здания были гораздо старее. На том месте, где в Лиме стоял банк, располагался трактир, а рядом, вместо какой-то конторы, – дом сапожника. За время путешествия я так никого и не встретил. После некоторых колебаний решился войти в трактир.

Это было деревянное здание, слегка скособоченное от старости и больше напоминавшее европейские провинциальные трактиры средних веков, чем строгую архитектуру Лима. На полу и столах в полутемном помещении лежал уже привычный слой пыли. Я двигался осторожно между черными стульями, опасаясь их задеть – они не выглядели прочными. Хотелось пить.