Новейшая оптография и призрак Ухокусай - Мерцалов Игорь - Страница 63

И на следующую ночь пришли деревья, разломали стены в доме Хочуто, схватили его и унесли к кедру-царю.

Испугался певец, душа у него ушла в пятки. А кедр сказал ему:

— Из-за твоей злой шутки люди живут в страхе, а я каждый день претерпеваю страшные муки. Острые топоры терзают мою плоть и все из-за твоей нечестности. Если не хочешь, чтобы гнев мой пал на тебя, завтра же расскажи людям из Хайяо о своей проделке!

Напуганный до полусмерти, Хочуто обещал сделать так, как требует старый кедр, и его отпустили. Однако приметил хитрый певец, как другие деревья собирают щепы и прикладывают их к ранам своего царя. И решил он, что нет нужды никому сознаваться в своих поступках, если можно пустить в дело новую хитрость.

Когда рассвело, пришел он к жителям Хайяо и сказал:

— Так ли надо рубить чародейские деревья? Глупые вы, глупые, вот оттого и пугают вас духи, что вы не умеете с ними обходиться.

— Научи же нас, мудрый Хочуто! — попросили жители Хайяо. — Мы тебе будем век благодарны.

— Всякую щепу, что отколется от ствола, не оставляйте лежать на земле, а бросайте в огонь, — присоветовал Хочуто.

Сказавши так, он тотчас убежал в храм, который стоял подле замка Миядзаки, и попросил монахов укрыть его, так как его якобы преследуют злые духи.

А люди Хайяо послушались совета, развели костры и стали бросать в них всякую щепу, отколовшуюся от ствола. Пришли ночью деревья к своему царю и не нашли ни одной — не смогли залечить раны старого кедра. Поняли они тогда, что обманул их коварный Хочуто, стали искать его, но он был в храме, и его не нашли.

На следующий день увидели жители Хайяо, что кедр сдается, обрадовались и к вечеру повалили его.

Стали думать, что делать со стволом. А владельцу замка Миядзаки как раз требовался новый мост через реку, и он приказал крестьянам доставить дерево. Те обрубили сучья, приготовили валки, но, как ни старались, не смогли даже шевельнуть могучий ствол.

Тогда кто-то предложил позвать Наиваки. Подошла девушка к стволу и тихо-тихо заговорила с ним.

— Как мне жаль тебя, — сказала она. — Нельзя человеку любить духов, а я все равно люблю тебя и очень жалею теперь, что рассказала о тебе в деревне. Прости меня и не сердись на моих близких, только я одна виновата в том, что тебя погубили.

Искренние слова девушки тронули душу могучего кедра. А она продолжала:

— Послушай, зачем тебе лежать здесь и гнить? Доверься людям, и они сделают из твоей древесины красивый мост. Я буду приходить к тебе и вспоминать о твоих поцелуях и всегда буду любить тебя.

Когда после этого люди Хайяо снова приблизились к стволу, он сделался легким-легким, и они без всякого труда перекатили его на валки и доставили к реке.

И сделали из него великолепный мост, прочный и красивый. Да только мало кто решался ходить по нему: слышался людям какой-то потусторонний шепот.

А Наиваки родители удерживали от того, чтобы она исполнила обещание и приходила к мосту.

— А ну как и в нем пробудится дух-оборотень? — говорили они.

Однако все больше людей говорили про жуткий голос, который, как уверяли они, твердил:

— Проклятый Хочуто, обманщик Хочуто, предатель Хочуто…

Не разобрав, многие думали, будто мост проклинает жителей деревни Хайяо. И тогда родители Наиваки согласились, чтобы она пошла на мост и уговорила его не чинить людям зла.

Пришла девушка, и мост рассказал ей причину своего гнева. Горько заплакала она, поняв, что ее возлюбленный был бесчестным обманщиком, и сердце у нее заболело при мысли о том, что понапрасну люди погубили красивое, могучее дерево — старый кедр с благородной душой, который не стал мстить заблуждавшимся людям и послушался просьбы несчастной обманутой девушки, хотя она и не имела права просить…

Все поведала она людям, вернувшись в деревню, тут же упала и умерла от горя. И в тот же час, говорят, рухнул сам собой Шепчущий мост, потому что успел он полюбить красивую и чуткую Наиваки.

Крестьяне собрали его обломки и сделали из них много красивых и нужных вещей, чтобы никогда не забывать случившееся.

Услышал обо всем этом Хочуто, и стало ему стыдно.

Вышел он из храма и пошел куда глаза глядят — и долго еще встречные люди не разговаривали с ним, а деревья не давали ему плодов. И случилось так, что вдали от родных мест он заболел и ослеп…

— Это действительно грустная история, — согласился Сударый, когда Ухокусай сделал паузу в рассказе. — Но я пока не вижу, как она касается лично тебя.

— Я был одной из тех вещей, которые сделали жители Хайяо из обломков Шепчущего моста. Великая душа кедра словно раскололась на много маленьких, и каждая из вещей унаследовала ее частичку: кому-то досталась доброта, кому-то спокойствие, кому-то мудрость. В одном доме со мной оказался гребешок, в котором хранилась частица памяти о любви Шепчущего моста к Наиваки, а еще грабли, которые впитали в себя его благородство. У этих граблей была особенно трудная судьба, — помедлив, добавил предметный призрак. — Нетрудно навевать мысли о любви, когда тобой расчесывает волосы молодая девушка, мечтающая выйти замуж. А каково пришлось граблям, если на них так часто наступал сын крестьянина? Но это совсем другая история.

— Кем же стал ты?

— Светильником. Правда, очень простым. Меня сделали обычным фонарем, с которым ходят по ночам, нося его на палке. И никаких украшений на мне тогда еще не было. Просто чуть позже в одном доме мне встретился вот такой светильник, каким я выгляжу сейчас. Он очень понравился мне, и я даже немного ему позавидовал…

— А что ты унаследовал от Шепчущего моста? — спросила Вереда.

— То, что определило мою дальнейшую судьбу: гнев на Хочуто. Это чувство долго дремало во мне, потому что Хочуто нигде не было и никто о нем не вспоминал. Но спустя много лет он вернулся. А я к тому времени уже сделался подданным Князя Мертвых.

— Как это случилось? — спросил Сударый.

— Однажды, незадолго до праздника усопших, мой хозяин продал меня одному бедному дворянину, замечательному художнику. Это он изобразил на мне красные пионы и подарил фонарик своей возлюбленной, чтобы я освещал путь душам ее предков, когда они в свой день решат посетить дом. Это тоже очень долгая и грустная история. — Огонек в Ухокусае качнулся, и в голосе явственно послышался вздох. — Если на то будет ваше желание, я когда-нибудь расскажу ее, а пока упомяну только те события, которые коснулись лично меня. Случилось так, что та девушка умерла. Но продолжала так сильно любить господина мастера кисти, что приходила к нему по ночам с кладбища. И я освещал ей дорогу во мраке. Много бедствий принесла эта любовь… Но сейчас важно то, что с той поры я поселился на кладбище и там на меня обратил внимание Князь Мертвых Мангайдо, повелитель всех усопших в провинции. Он пробудил во мне дремавшую душу и наделил меня способностями оборотня. Я верно служил ему и просил за службу лишь одного — чтобы он отпустил меня на поиски ненавистного Хочуто. Однако Князь отвечал: «Наберись терпения и жди». И я ждал… много лет, уже опасаясь, что Хочуто нет в живых. Но однажды предвидение Князя сбылось, и певец вернулся. Я возжаждал мести и устремился навстречу своей нынешней судьбе. Будет ли мне позволено рассказать так, как положено рассказывать подобные истории?

— Как тебе будет приятнее, — разрешил Сударый.

— Благодарю вас, господин молодой мастер оптографии. Итак, спустя много лет после того, как обрушился Шепчущий мост, и все-таки давно, очень давно…

Кончался короткий зимний день. Низко висящее солнце расчертило город длинными тенями, залило золотисто-розовым улицы и заглядывало в замерзшие окна.

Всего ничего оставалось до заката, когда внимание спросончан привлекло диковинное сооружение, снижающееся над ковролеткой. Возки на улицах замедляли ход, и прохожие останавливались, задирая головы, а по тротуарам неслись стайки мальчишек, радостно кричащих: