Закон притяжения - Гордеева Евгения Александровна - Страница 28

— А что здесь происходит? — подал голос мой хранитель, неизвестно где пропадавший все то время, что я тесно общалась с местным населением.

— Не лезь, Гораций! Я сама справлюсь!

Услышав мужской голос, разговаривающий на незнакомом языке, мои мужики затравленно заозирались, никого не обнаружили, скукожились и стали еще меньше ростом. Нож в руке Якобо задрожал, выписывая кренделя. Пьетро арбалет вообще опустил. Я расхохоталась от души, рассмотрев то, что он так тщательно скрывал, прикрывая рукой свое оружие. Тетива на дедушкином арбалете отсутствовала, а стрела была привязана к ложу бечевкой.

В довершение всего кто-то из разбойников разразился боевым залпом, возвестившим о начале газовой атаки со всеми вытекающими в прямом смысле этого слова последствиями. Мой смех перешел в ржание. Лицо Якобо перекосилось от злобы еще больше, но попыток потыкать в меня ножом он больше не предпринимал. Пьетро же, бросив бесполезный теперь арбалет, прытко скрылся в кустах, на ходу развязывая штаны.

— Ой-ей-ей… — были его последние слова.

— Даже не попрощался, — пожурила я его вслед, утирая слезы.

— Ведьма! — огрызнулся на меня оставшийся в одиночестве Якобо.

— Ведьма — это кто? — проявила я этнографический интерес. Ведь если в этом мире нет магии, кого тогда тут называют ведьмами?

— Это ты!

— Ошибаешься! Я — Мартина! — назвалась этим именем, повинуясь внутреннему чувству. — А тебе надо тоже кусты искать, — кивнула в сторону скрывшегося Пьетро. — Я вам поровну поделила.

— Встретимся еще, — буркнул мужик, пряча нож за пояс.

— Встретимся — будешь отзываться на имя Кариес! — заявила в тон ему.

Будет он еще меня запугивать! Недомерок в чепчике! И что у них тут за мода такая, что даже взрослые мужики носят эти идиотские шапочки? Любопытно, а знать тоже такие носит? Украшенные сапфирами и бриллиантами… и атласным бантиком под подбородком. Я же оборжусь при встрече…

— Мне кто-нибудь объяснит, что это было?

Ух, сколько обиды в голосе хранителя! Без него справилась, от помощи отказалась…

— Поинтересуйся… — заявила флегматично, — у кого-нибудь…

— Петра!

— Меня грабили.

— Тебя или ты? — уточнил Гораций, рассматривая брошенный арбалет. — Какая рухлядь.

— Сначала меня, в конечном счете я… Надо уничтожить этот антиквариат, чтобы они больше людей им не пугали.

— Лучше возьми с собой. В городе продашь.

— А тащить опять мне? Ну уж нет!

— Я бы тебе помог, но сама понимаешь…

— Выброшу где-нибудь, — пробубнила недовольно, поднимая разбойничий инвентарь. — Все самой, все самой…

Холодное зимнее солнце, изредка выглядывающее из-за туч, позволяло мне проверять направление движения, хотя ноги сами вели меня к Вольфу. По крайней мере, я так думала. Узы крови никогда еще меня не подводили, и я надеялась… нет, я была уверена, что уже сегодня найду мужа или хотя бы выйду на его след.

Третий день я шла по странному неприветливому миру, который был так похож на наш внешне и совершенно не соответствовал ему внутренне. Я никогда не задумывалась, как ощущаю тот мир, в котором живу. Но ощущения носили позитивный характер. А здесь я чувствовала сплошные отрицательные эмоции. В милой девушке Мартине преобладал страх и покорность судьбе. В грабителях была только злоба. Возможно, я просто мало еще общалась с местным населением, но что-то мне подсказывало, что и другие люди не сильно отличаются от уже встреченных мной. Такие выводы нагоняли на меня тоску и уныние. Я сама не заметила, когда в мою душу вползло и обосновалось отчаяние, обычно мне несвойственное.

— Иду третий день… Куда иду? — бормотала я себе под нос недовольно. — Конца и края не видно лесу, и дорога эта ведет в никуда.

Так бывает: когда выполняешь какую-нибудь монотонную работу, то в какой-то момент начинает казаться, что ею ты будешь заниматься до конца жизни, что круг замкнулся и никакая сила не вырвет тебя цепких лап зацикленного состояния. Вот и мне показалось, что я буду топать по лесу до конца периода полураспада урана, но так и не дойду до этого гафниевого городишки Пьянчо. В довершение всего я не получила ответа на свой Зов, который послала Вольфу автоматически, считая, что направление-то я выбрала правильно. Сначала я в это не поверила и даже засомневалась, а посылала ли я Зов? Может, только собиралась? Но, когда вторая попытка дозваться мужа окончилась с тем же результатом, я запаниковала. Третий, и четвертый, и пятый раз не принесли мне облегчения. Сердце замерло в груди на бесконечно долгие мгновения, а потом ударило в ребра с такой силой, что я охнула и повалилась на землю.

Я уже проходила это всего полтора месяца назад. Я не хотела повторения, но меня о желаниях никто не спрашивал… Чувство утраты, безвозвратной потери нахлынуло на меня с неумолимостью океанской волны, топя сознание в пучине. Это была не истерика, это был вселенский ужас, который скрючил мое тело, заставляя его корчиться от нервных судорог, с которыми не мог справиться разум. Дыхание сбилось, как от быстрого бега, и вырывалось из груди со стоном. Слезы заливали глаза. Мне хотелось умереть прямо здесь, на этой опавшей листве в чужом страшном лесу.

Холод, вспоровший тело, привел меня в чувство. Я подняла заплаканное лицо, встретившись с суровым взглядом Горация, делавшего вид, что сидит на пеньке.

— Прорыдалась? — спросил он с издевкой.

Лицо призрака выражало такое презрение, что мне стало до жути обидно за себя.

— Ты черствый, бездушный человек, — всхлипнула недовольно. — Зачем опять в меня полез?

— Ты больше ни на что не реагировала! — не меняя ни тона, ни выражения лица, сообщил мне хранитель. — И не лез я в тебя, больно надо! Так, по периферии прошелся.

— Спасибо, — буркнула обиженно, хотя правильнее надо бы было рассыпаться перед ним в благодарностях. Но женская натура соткана из противоречий. Моя — не исключение.

— Спасибом не отделаешься, — нагло заявил призрак. — Рассказывай, что с тобой произошло?

— Я не знаю, как это объяснить. Мне показалось, что я умерла. — Я посмотрела на него с такой надеждой! Мне хотелось, чтобы хранитель сказал мне что-то такое, что сразу бы развеяло все мои сомнения, вселило в душу оптимизм.

— О! Моя королева, — простер он ко мне руки, — я опечален, что ты потеряла веру. Я скорблю вместе с тобой о прекрасном человеке, который волею злого рока покинул родной мир и оказался в столь ужасном, столь неприятном месте. — Теперь призрак заломил руки в страстном порыве. — Я готов отдать за тебя свою призрачную душу, но я ведь лишь твое отражение в этом мире. Твоими эмоциями я живу, твоей силой поддерживаю свое существование.

Ведь я оторван от предназначенного мне места, и лишь малая его толика…

— Погоди, — прервала я его пафосный монолог, — ты о чем сейчас говорил?

— Успокоилась? — как ни в чем не бывало осведомился наглый призрак. — Высморкайся, и пошли дальше!

— Куда дальше?! — огрызнулась на это бесчувственное существо. — Я его не чувствую!

— Так это он, что ли, умер? — спросил хранитель осторожно.

— Гораций!!! — Меня снова начало колотить, но теперь от злости. — Убирайся, помощник хлоров! Обойдусь как-нибудь без твоего ДРУЖЕСКОГО участия! Поддержал, называется, утешил! Царской водки[2] тебе на завтрак! Спасибо!

Мне ужасно захотелось вынуть его булыжник из рюкзака и запулить в первый попавшийся на пути овраг или пруд. Пусть рыб охраняет, а меня не надо!

Чтобы как-то сбросить клокотавшую во мне ярость, я принялась курочить арбалет, который до сих пор зачем-то тащила с собой. Старое дерево треснуло и разломилось на несколько частей. А посреди щепок я увидела монеты, выпавшие из тайника.

— Вот так Пьетро, — усмехнулась невесело, подкидывая на ладони деньги, — от напарника прятал или от жены? Судя по тому, что Якобо не прихватил с собой арбалет… все-таки от напарника. А ведь Цинга выглядел гораздо глупее, чем Кариес! Вот и доверяй первому впечатлению после этого!