Звезда Горна - Корн Владимир Алексеевич - Страница 59

Гвартрия… Много чего я про нее слышал, кто что говорит. Но все в одном сходятся – там можно и в рабство попасть, и правителем сделаться. Вот туда мне и надо, чтобы Яну не видеть каждый раз, когда глаза закрываю.

Блин, вроде взрослый человек, прекрасно понимал, что наши отношения не продлятся долго, а все на что-то надеялся. Не зря она меня сама много раз дураком называла.

Еще эти письма, письма от дам, их бы уже, наверное, целый мешок получился, если бы я не распорядился сжечь их. Они накопились за то время, что я был в беспамятстве. Столько времени пробыть единственным любовником императрицы – это ли не лучшая рекомендация?

– Здравствуйте, господин Гростар. Смотрите, я вам тут на четырех листках фигню всякую написал, может быть, что-то и заинтересует, там все подробно изложено. Альбрехт, давай объяснимся сразу, чтобы потом уже об этом не говорить. Я уезжаю, уезжаю навсегда, и уговаривать меня остаться не надо, не получится.

Есть у меня к тебе одна просьба – пошли, пожалуйста, Тоторнхорну, дормону вардов, парочку хороших биноклей и мои извинения, что не получится у меня через год дать ему то, что обещал, да и никогда уже не получится. И вот еще что… – С этими словами я протянул ему кожаный мешочек величиной с яблоко. Гростар заглянул в него и быстро затянул тесемки.

– Что с этим делать? – спросил он.

– Из нас двоих ювелир ты, так к чему такие вопросы? Делай все, что пожелаешь, Альбрехт.

Со стуком вошел в комнату Прошка, уже в дорожной одежде.

– Ваша милость, повозка готова.

Ну вот и все, пора.

Глава 23

Жест отрицания

Легкий бриз с моря шевелил занавески на распахнутом окне. Все тут у них не по-людски: давно уже пора с берега дуть, на дворе почти темно. А Прошка – негодяй, теперь в этом нет никакого сомнения.

Конечно, в принципе я мог бы и сам посмотреть на копыта Ворона и убедиться, что с подковами все в порядке. Уж на это у меня образования должно было хватить.

В итоге выяснилось, что перековать его нужно на обе задние ноги.

Мы с ним хотели сегодня прямо с утра в Тронквист подаваться, есть такой небольшой порт на побережье. Совсем маленький, скорее рыбацкая деревенька, но корабли с Гвартрии регулярно заходят. Контрабанда, однако. Там на месте и разберемся. Не с контрабандистами, естественно, а как в Гвартрию попасть. Проблема даже не с нами, а с лошадьми. По крайней мере, с Вороном. От Прошкиной кобылы придется избавиться – проще новую лошадь на месте купить. Чего бы доброго было, да и не нравится она никому, кроме самого Прошки, да еще Ворону. Но Ворону все кобылы нравятся.

Прошка, конечно, со мной поедет – сразу по нескольким причинам. Самая главная, конечно, та, что кофе он варить умеет, да так, что даже зло берет, если честно. Я ведь сам его учил, а что в результате? Этот законченный негодяй и мерзавец, который даже лошади на копыта посмотреть не может, варит его так, что только от одного запаха с ума сойти можно.

Сколько раз за ним наблюдал – ну абсолютно все то же самое, что и я делаю. Поджарил зерна, на ручной мельнице прокрутил, в медный кувшинчик засыпал, что у нас турку заменяет, и на огонь поставил. Все. А я что делаю? Так почему у меня совсем не то выходит? Мерзавец он еще и потому, что сам Прошка кофе терпеть не может.

Кофе я не так давно нашел, недели две назад, когда уже сам на лошадь мог взбираться. Здесь недалеко от дома, где мы обитаем, селение рыбачье есть, крохотное совсем, дворов на пятнадцать. Так вот, за ним и растут эти самые деревья. Я когда их увидел, глаза даже тер, все не верилось. А когда первый раз кофе варил, так у меня руки слегка тряслись.

Не из-за этого он со мной едет, понятно. Привык я к нему. Иной раз его даже не замечаешь, но протяни, не глядя, что-нибудь назад – сразу почувствуешь, как его руки подхватили.

Но и не это главное. Прошка один меня понимает.

Деньги. Да плевать я хотел на эти деньги. Деньги – это инструмент и возможности, не более того. А так – что черный хлеб, что черная икра, на выходе одно и то же. И на одну задницу двое штанов не натянешь.

Хватит мне и пятидесяти монет. Все равно мало будет – хоть тысяча, хоть пять, хоть десять. Теперь я выступаю в роли мелкого и не очень далекого барона. Даже разбойники это понимают и стараются не связываться. А что с него взять, если он в свои годы только дорогое оружие имеет да коня. Получается, что драться умеет, а вот с остальным туго.

Мало денег – значит, экономить буду каждый грош, не выходя из образа.

Да и свинство получается – собрал людей, наобещал кучу и смылся, все распродав. Они и без меня отлично справятся, один черт с меня толку мало, только общее руководство. Мне самому до того же Герента…

Прав был фер Стянуа, когда сказал, что любовь для мужчин – это болезнь. Только лекарство у него неправильное. А вот правильного, наверное, вообще не существует. Или у каждого свое. Мое – уехать куда подальше, а там как получится.

Почему-то вспомнилась картинка из далекого детства, когда отец нашел на улице кошелек, полный полновесных советских денег, целая зарплата. Он пролежал у нас две недели, пока хозяин не нашелся. Я все просил: «Мама, купи яблок». – «Подожди, сынок, – отвечала она, – зарплата скоро, тогда и купим. Вдруг хозяин сегодня придет – как мы ему в глаза смотреть будем?» Нет, мы не голодали, смешно даже, но не было лишних денег на фрукты. У каждого они свои, детские воспоминания.

Яна, Яна. Убираться отсюда срочно нужно, что-то меня все больше тянет хоть одним глазком на нее посмотреть, в последний раз. Раньше проще было, когда в постели валялся, только ночами жуть. Не от нее я бегу, от себя, если уж быть совсем честным.

Помню, поинтересовалась она однажды, что делать буду, если мы расстанемся. «Да ничего, – ответил. – Уеду далеко-далеко и стану королем могучего королевства. Потом коварно нападу на Империю и возьму тебя в плен. Помещу в гарем, а он у меня огро-омный будет… Но ты все равно у меня любимой наложницей будешь, – пообещал ей. – Я к тебе не реже раза в месяц буду приходить». Почему-то это ее забавляло, она смеялась…

Чувствуя, что лицо расплывается в идиотской улыбке, я встал и подошел к окну.

Где-то там, за морями и океанами, есть еще один материк. Как я понял, их здесь всего два. Только попасть туда совсем не просто: мелкие тут моря, сплошь коралловые рифы. Как к северу от Австралии, где мой друган утонул. Эх, Санька, Санька…

В первый раз судьба пощадила: купались они на экваторе в океане, праздник Нептуна справляли. Ушел пароход, а он на воде остался, не заметили. Немудрено: там трезвым только корабельный пес был, да и то вряд ли. Всю ночь на воде пролежал, нашли его под утро, хотя совсем и не его искали. Их двое таких счастливцев оказалось.

За одну ночь поседел. Поседеешь тут, когда до ближайшего берега тысяча миль. Хной потом подкрашивался, стеснялся. Восемнадцать ему тогда было – не время седеть еще.

Так что Гвартрия мне на хрен не нужна. Слышал я, что ходят с Гвартрии корабли на континент тот таинственный, это мне даже Коллайн рассказывал. Не очень, правда, верится, по-любому экзотические товары должны присутствовать. А нету.

Как там Анри, интересно, – давно уже в столицу вернуться должен был.

На глаза попалась гитара: Прошкина работа. Я себе зарок дал, что больше в руки ее не возьму. Одну я уже в окошко выкинул, откуда эта взялась – непонятно. Не иначе у него талант гитары находить, как у меня неприятности на свою… корму.

Ну так уж и быть, одну песенку я могу себе позволить. Слишком уж настроение лирическое. Вот эту вот, романс любимый, он так и называется, Романс. Не переводил его и не буду.

Когда начал играть, тихонечко скрипнула дверь. Понятно кто, все-таки добился своего.

Красивая музыка и слова такие же. Только пистолета не будет, не дождетесь.

– Прошка, – не глядя, приказал я, закончив играть, – сделай кофе.

Все равно не усну, пойду по берегу погуляю. Нельзя традицию нарушать, коль скоро не уехал еще. Каждый вечер променад совершаю, сразу, как только на ноги поднялся.