Звезда Горна - Корн Владимир Алексеевич - Страница 49

После танца мне под каким-то предлогом удалось избавиться от Виктории, но ненадолго. Я разговаривал с наместником, герцогом Монтейским, когда подошла Виктория, взяла меня под руку и положила голову мне на плечо. Герцог посмотрел на меня изумленным взглядом. Я был изумлен не меньше.

Поведение Виктории не выходило за рамки приличий, но подобные жесты обычны для людей, состоящих в очень близких отношениях. Моя попытка незаметно отодвинуться от нее не увенчалась успехом: Виктория держалась крепко. Черт, вот же ситуация – что подумают люди? Наконец в очередной раз избавившись от ее присутствия, которое начинало меня раздражать, я попросту сбежал с вечера.

На следующий день мы выехали из Монтенера ближе к полудню. Когда я уже собирался вскочить на Ворона, во дворе показался барон Кроукер, человек из окружения герцога Иллойского. Зевнув, он залюбовался Вороном, который нетерпеливо перебирал длинными сухими ногами, отчего тугие клубки мышц на широкой груди играли под черной атласной кожей.

– Завидую я вашему успеху у женщин, – сообщил он мне, зевнув в очередной раз.

Я недоуменно посмотрел на него, не понимая, к чему он клонит.

– Что вы имеете в виду, барон?

Но тот лишь усмехнулся – не скромничайте, мол, и даже подмигнул.

«Ну ладно, сейчас не до решения всяких ребусов», – подумал я, вскакивая в седло.

Понеслись дни, похожие друг на друга, как зернышки граната или как семечки в подсолнухе. Полдня в седле, краткий привал со сменой лошадей и снова скачка до самых сумерек. Иногда нам везло, и тогда ночевать удавалось не на земле, на подстеленном потнике и прикрывшись походным одеялом, а на постоялом дворе, стоящем на обочине дороги или на окраине селения.

Обратная дорога всегда короче, и вот еще три, максимум четыре дня – и покажется Мойс, от которого до столицы даже с обозом всего день перехода. Мы же пролетим это расстояние в два раза быстрее.

Если ночь заставала нас далеко от жилья, мы ужинали всухомятку, лишь вскипятив воду для бадана, заменявшего здесь чай. На этот раз мы расположились возле родничка, бившего чуть в стороне от дороги, на небольшом, заросшем высокой травой лугу. Круг обязанностей на стоянке для каждого давно определен: через полчаса весело трещал костер, закипала вода в котелках, лошади были расседланы и стреножены, а народ, разминая затекшие тела, лениво бродил по округе, дожидаясь ужина. Встали на ночлег мы раньше обычного, и Шлон решил порадовать нас своей знаменитой кашей с овощами и кусочками копченой свинины.

Я повалился в траву и лежал на спине, наслаждаясь пряным ароматом трав и тишиной.

Хорошо-то как: покой, прохлада, солнце уже спряталось за буковой рощей. Тихо журчит родник, от костра доносится аппетитный запах готовящегося варева. И съездили удачно, все дела сделали, и ни одной царапины не получил. А самое главное – скоро Янианну увижу, считаные дни остались. Как она там? Может быть, тоже сейчас обо мне думает. Приеду, приведу себя в порядок – и сразу во дворец, у меня сейчас доступ туда неограниченный. Главное, время подгадать, чтобы среди ночи домой не приехать. Иначе придется ждать целую ночь, да еще на следующий день полдня. Хорошо бы в полдень прибыть – самое удачное время.

Затем мои мысли переключились на Коллайна – надеюсь, никаких проблем у него не возникнет. С ним четырнадцать человек ушло, и не из последних. Да таких у меня и нет, каждый двоих, а то и троих стоит, не говоря уже о «диких».

Потом я прислушался к разговору у костра. Шлон, за неимением Нектора, который ушел вместе с Коллайном, выбрал себе новый объект для шуток, Грегора. Он оказался уроженцем здешних мест, и завтра мы будем проезжать поворот на его родное село, Свинушки, оно всего в паре лиг от тракта, объяснил Грегор.

Шлон, не забывая помешивать в котле длинной деревянной ложкой, поинтересовался у Кота, какую бы кличку дали Грегору, если бы он попал к «диким». Кот, подыгрывая Шлону, сделал вид, что серьезно задумался над этим.

Сам же Шлон пустился в рассуждения. С Котом все ясно – у него походка как у кота, а когда на женщин смотрит, то и взгляд. Со Жгутом тоже все понятно: тот, когда разденется, словно из переплетенных волокон сделан – такой жилистый. Брона назвали, вероятно, потому, что он родом из Бронников, село такое есть. Вот и получается, заключил он, что если бы Грегора взяли в «дикие» (хотя это, конечно, невозможно, поскольку взять в «дикие» могут только его, Шлона), то Грегору непременно бы дали кличку Свин. И это не только по названию села, в котором он родился. Кличка должна соответствовать… Шлон на секунду задумался, вспоминая мудреное слово… – внутренней сущности. Итого, заключил он, получается Дикий Свин. Посмеялись. На Шлона невозможно обижаться, талант у него такой. Бывает же у человека талант к музыке, а у него вот такой талант.

У меня так не получается, только Коллайн на мои шутки не обижается, да еще Прошка.

– А тебя самого как бы назвали? – поинтересовался у него смеявшийся вместе со всеми Грегор.

У Шлона уже был готовый ответ:

– Могучим Орлом, – гордо заявил он.

– Чего? – У Грегора даже лицо вытянулось.

Мы опять покатились со смеха.

– Суди сам. – Лицо у Шлона оставалось совершенно серьезным. – Во-первых, такова моя внутренняя сущность, а во-вторых, отец мой из деревни Могущи, а мать из Орлово. – И он гордо посмотрел на Грегора. Смеялись все, даже обычно невозмутимый Ворон.

Глава 19

Опять Говальд

Мы выехали рано, рассчитывая на этот раз заночевать в крупном селении Тоглир, стоящем у самого тракта. Солнце находилось почти в зените, когда нам навстречу из-за поворота дороги показался конный отряд. Поравнявшись, мы поинтересовались, куда они держат путь.

Как оказалось, это был разъезд, но не егерский и даже не стражей, а полусотни регулярной кавалерии, явление для внутренних областей Империи не совсем обычное. В Империи существует городская стража и пограничная стража – их предназначение понятно из названий. Егеря – это часть регулярных войск, которая одинаково успешно действует и внутри страны, наводя порядок в неспокойных областях, и в пограничных районах, а в случае войны применяется как обычная кавалерия.

Когда я поинтересовался причиной столь необычного явления, мне охотно объяснили, что такая вынужденная мера вызвана тем, что сбежал опасный преступник, Говальд. Сначала я даже не понял, о ком идет речь.

– Ну как же, тот самый Говальд, его еще Лютым называют.

Вот это новость! Как такое могло случиться? Ведь герцог говорил, что Говальда отправят под усиленным конвоем. А он и был усиленным, ответили мне. Из Тромера его отправили в специальной карете в сопровождении тридцати конных стражников, что втрое больше обычного конвоя. И вот буквально два дня назад сообщники бандита напали на конвой и освободили его. Сколько же их было, поинтересовался я. Да кто его знает – никого в живых не осталось, но говорят, не меньше сотни.

Странно, что нападение случилось недалеко от столицы. У людей Говальда было достаточно времени, чтобы сделать это еще в Майронском лесу – конвой движется медленно, останавливаясь на ночевку только в населенных пунктах… Теперь о причинах можно только догадываться. Но самое страшное было в другом: после своего освобождения Говальд посетил Свинушки, о которых только вчера был разговор. У Грегора там остались мать с отцом и младшая сестренка, девица на выданье.

Вчера Грегор так и заявил Шлону, что считал его другом, и даже собирался выдать за него свою сестру – красавицу, умницу, одни ее пироги чего стоят, расписывал он. Грегор был большой любитель поесть, на этой теме они и сблизились со Шлоном, да еще на любви выпить бутылку-другую и спеть на два голоса. Но теперь никогда им не стать родственниками. А Милица – прямо как сдобная булочка, не худосочная, о какую можно синяки набить. И напрасно Шлон уверял после его слов, что хотел сказать не Свин, а Кабан, Дикий Кабан, которого даже тигры боятся, – Грегор был неумолим, но котелок, полный добавки, благосклонно принял.