Звезда Горна - Корн Владимир Алексеевич - Страница 21

Побывали мы с Коллайном и на новоселье Герента, преподнеся в подарок зеркало. Домик оказался славный, и было хорошо заметно, что жена управляющего очень довольна.

Присмотрел и я для себя новый дом, огромный по размерам, настоящий дворец с пристройками, конюшнями, большим садом и тенистой аллеей перед центральным входом. И все это – почти в центре города, буквально в получасе неспешной ходьбы от императорского дворца. Цена, запрошенная за него, меня вполне устраивала, но приобрести с ходу я его не мог из-за законов, регламентирующих продажу подобной недвижимости в столице. Оставалась надежда, что со временем мне удастся эти препоны преодолеть, – правда, слабая.

Мы с Янианной встречались часто, чуть ли не через день. Чаще не получалось – она очень уставала на заседаниях различных департаментов.

Сразу после выходных Яна вместе с двором уезжала на несколько дней в один из своих загородных дворцов. Меня это известие очень расстроило, что, естественно, не ускользнуло от ее внимания. Она сказала, что четыре дня – это немного, что тоже будет очень скучать, но ехать необходимо. Традиция, видите ли, такая. Еще Яна заявила, чтобы я не вздумал завести себе кого-нибудь, ей непременно сообщат добрые люди. Эти «добрые люди» наверняка в Тайной страже служат, подумал я. Но по приезде мы сможем встречаться каждый день – вот это известие меня очень приободрило.

Все эти дни прошли спокойно. Макрудер срочно отбыл в одно из своих имений на юге страны. Я успел побывать на паре раутов и явственно слышал, как за спиной шептались: да, это тот самый барон де Койн, представляете, одним ударом… Не скрою, было приятно. Дамы тоже не обходили меня своим вниманием: этот человек – очень близкий друг самой императрицы, такое утаить невозможно.

Я улыбался, говорил комплименты, целовал ручки, обещал посетить их дома, но мысли мои были далеко от них. По прибытии домой меня всегда ждало письмо от Янианны, и я долго сочинял ответ, что порой было для меня сплошным мучением: писал на имперском языке из рук вон плохо, а доверить такое дело никому другому было нельзя.

Когда до отъезда Яны оставалось два дня, я получил от нее письмо, в котором она просила меня срочно приехать. Мысленно поблагодарив себя за то, что отложил визит к Вандерерам, я принял ванну, побрился и, принаряженный, запрыгнул в карету. На козлах рядом с кучером пристроился Проухв, и мы тронулись.

После получаса езды по темным улицам карета внезапно остановилась, но я поначалу не придал этому факту значения, а когда обе дверцы внезапно открылись и в карету с двух сторон запрыгнули люди с кинжалами в руках, было уже слишком поздно что-либо предпринимать.

Нет, даже отправляясь на свидание, я имел при себе шпагу с пистолетом, но воспользоваться ими в тесной карете, да еще в ответ на столь быстрые действия, уже не успевал. Поначалу я решил, что они погонят карету дальше, но вышло иначе. Меня под руки выволокли из кареты, приставив к бокам устрашающего вида лезвия кинжалов.

«Нет смысла пока дергаться, хотели бы убить – уже убили бы, – пронеслось у меня в голове. – Если я еще жив, значит, у них другие планы».

Черт, как неудачно все сложилось. Обычно со мной как минимум четверо всадников, а сегодня никого не оказалось. Часть моих людей зеркала сопровождают в Гроугент, морской порт: заморский гость приобрел и попросил помочь с доставкой. Не отказывать же ему было – первый наш экспорт. Другие только завтра прибудут из Стенборо. Да и не планировал я сегодня из дома вечером выбираться. Расслабился, чего уж там…

Вряд ли у меня получится избавиться от бандитов: лезвия плотно прижаты к моему телу, свободными руками похитители крепко удерживают меня.

Кроме того, они не одни: я вижу еще как минимум троих, что стоят наготове. Действуют неспешно, никакой сутолоки, все молчат – явно подобные ситуации им привычны. Меня чуть ли не на руках протащили до кареты, стоявшей неподалеку, и затолкнули в наглухо задрапированный шторами салон. Я только успел разглядеть, что дорога впереди перегорожена большой грузовой фурой из тех, в которые запрягают как минимум пару лошадей.

Место я узнал: это был проезд между двух высоких каменных заборов, за которым улица спускается к набережной, а чуть дальше и правее – мост через реку. Примерно середина пути к императорскому дворцу. Место достаточно глухое и очень удобное для подобных дел. Еще при свете фонаря, установленного на моей карете, я разглядел распростертое на булыжниках мостовой неподвижное тело своего кучера и Проухва с прижатыми к голове руками, судорожно пытавшегося встать на ноги. По крайней мере, жив. Извини, Проухв, но сейчас я тебе ничем не могу помочь.

В карету моих похитителей кроме меня уселись еще четыре типа самого мрачного вида – двое по бокам, другие два напротив. Ехали мы недолго. Когда карета остановилась, мне на голову накинули кисло пахнущий кожаный мешок. «Все, конечная остановка», – подумал я, и не ошибся. Все так же, под руки, меня довольно небрежно проволокли до входа в здание, затем провели по коридору, усадили в кресло и сдернули с головы мешок.

– Сиди и жди, – коротко приказал мне один из двух оставшихся в комнате громил, ростом с моего Прошку, но с объемистым чревом. Конечно, буду сидеть и ждать – вон он какой огромный, и в руке металлическая дубинка, похожая на маленькую булаву. И второй тип, ненамного уступающий ему в габаритах, тоже вооружен дубинкой, но обшитой кожей. А вот головой вертеть не запрещали – можно и осмотреться, куда меня занесло на этот раз.

Небольшая комната, судя по всему служившая кабинетом, две двери, расположенные одна напротив другой, пара кресел, тщательно занавешенные окна, шкаф со стеклянными дверками и письменный стол. Пол паркетный, на столе письменный прибор, подсвечник с тремя горящими свечами, еще один на небольшом столике возле левого окна.

Правое окно совсем рядом, буквально в двух шагах от меня. Комната не в подвале, это точно – мы не спускались. Однако вполне возможно, что окна прикрыты ставнями или забраны решеткой. Значит, окна – не вариант. Да и стекла здесь толстые, технологии других делать не позволяют, весь порежусь. Припрусь к Яне обезображенный шрамами, и даст она мне от ворот поворот.

Кстати насчет моей любимой – я уже давно у нее должен быть, мне же потом оправдываться придется, а врать не хочется. Ладно, сначала выбраться отсюда нужно, потом видно будет.

Не нравятся мне шторы на окнах – длинные, до пола, и идут до самого угла. Кроме того, шевелятся они – может, сквознячок, а может, и притаился за ними кто-то, место позволяет. Не штора, а целый занавес, как в театре на сцене.

На противоположной стене – картина с изображением бушующего моря и парусника. Корабль уже потерял часть такелажа, недалеко от него – перевернутая кверху дном шлюпка и судорожно цепляющиеся за нее люди. А надо всем этим из-за высоких гор на горизонте встает солнце, хотя не совсем понятно, как это может быть вместе – шторм и солнце. Но все равно красивая картина: чувствуется кисть мастера.

Не знаю, специально ли это было сделано, чтобы я проникся ситуацией, но ждать пришлось долго, не меньше двух часов. И все это время я сидел в кресле, изредка меняя позы для разнообразия. Наконец когда я уже начал клевать носом, открылась дверь – та, что находилась за моей спиной, и в комнату вошел, судя по реакции моих церберов, тот, кого мы так долго ждали.

Среднего роста, слегка за пятьдесят, очень в теле, с розовой плешью на всю голову, он был бы похож на безбородого Санта-Клауса, если бы не колючий холодный взгляд водянистых глаз. Человек уселся за письменный стол, стоявший напротив меня, и уставился мне в глаза. Мне и в голову не пришло приветствовать его любым образом – чего ради? Наша молчанка продолжалась пару минут, потом мне пришлось отвести взгляд – типа ты победил.

Затем этот человек произнес:

– Так вот ты какой, барон Артуа де Койн…

Не терплю, когда мне тыкают незнакомые люди, но здесь хозяин положения не я, придется терпеть. Помолчали снова. Наконец хозяин кабинета выдавил из себя следующую порцию слов: