Звезда Горна - Корн Владимир Алексеевич - Страница 14

– Ну почему именно тогда, когда это больше всего нужно, я не могу определить – обманывают меня или говорят правду.

Я помолчал немного и лишь потом начал говорить, тщательно подбирая слова:

– Знаешь, Яна, у меня было достаточно времени подумать – все время, что я тебя не видел, постоянно думал о тебе, о нас с тобой. Я люблю тебя за то, что ты такая как есть, за твои глаза, за твою улыбку, за твою манеру разговаривать, а вовсе не за то, что ты Янианна Первая. Поверь, мне было бы намного легче, будь ты дочь простого пекаря, рыбака или крестьянина. Просто скажи мне, что ошиблась, и я уйду, и ты больше никогда меня не увидишь. А сейчас ты делаешь мне больно, очень больно. Я тысячу раз представлял нашу встречу, но никогда не думал, что она получится такой.

Девушка подошла – притихшая, и даже немного печальная.

– Прости, ради бога, прости меня, Артуа…

Сердце мучительно сжалось в предчувствии, что сейчас она скажет – это была ошибка, и я даже судорожно начал готовить слова прощания. Никогда не любил мелодрам, а сейчас меня угораздило попасть в самый центр.

Но Яна прижалась ко мне и всхлипнула. Я обнял девушку, осторожно поцеловал в мягкие губы, погладил по волосам и сказал на самое ушко:

– Я очень люблю тебя, солнышко, очень-очень. И всегда буду любить, что бы ни произошло.

Мы присели на диван и долго сидели, обнявшись, не говоря ни слова.

– Яна, может быть, ты все же расскажешь, что произошло? – Не очень приятный разговор, но его нужно заканчивать.

– Ты знаешь, Артуа, я поделилась с очень близкой подругой…

Очень сомневаюсь, что у тебя при твоем положении есть близкие подруги, – это ты ошибаешься.

– …у которой непременно должен быть хотя бы один брат, – закончил я за нее.

Девушка удивленно посмотрела на меня:

– Как ты догадался?

– Для этого вовсе не обязательно быть провидцем. Яна, я хорошо понимаю, кто я и что из себя представляю в данный момент. Все твое окружение считает или будет считать, когда узнает обо мне, что тебе нужен совсем другой человек – равный тебе если не по положению, то по древности рода.

– Артуа, у меня сложилась впечатление, будто ты постоянно забываешь, что я могу позволить себе самой выбирать, с кем мне встречаться и… и все остальное.

– Нет, Янианна, я ни на секунду не забываю об этом. Но в моей голове не укладывается, что такая милая девушка с таким славным характером – правительница целой Империи. Никак не укладывается, ты уж прости.

– А какая, по-твоему, она должна быть?

– Ну властная, жесткая, не терпящая возражений…

– …и обязательно очень развратная, как твоя Клеопатра, – рассмеялась она.

– Ну безнаказанность порождает вседозволенность. – Я не задержался с ответом.

– Хорошо, Артуа, я подумаю над этим. И все же, если быть серьезным, что ты думаешь обо всем этом?

– Тебе следует немедленно порвать со мной или постараться пока не афишировать наших отношений. Знаешь, Яна, мне нужно не так уж много времени, чтобы меня начали воспринимать всерьез.

– Ты так спокойно говоришь о том, что мне нужно расстаться с тобой как можно быстрее…

Вместо ответа я взял ее руку и приложил ладонь к левой стороне груди. Яна секунду помедлила, прислушиваясь к бешеному стуку моего сердца, затем осторожно освободила руку.

– Знаешь, Артуа, что больше всего мне в тебе нравится?

– Нет, конечно, даже не догадываюсь.

– Вот мы сидим с тобой, разговариваем, ты даже пытаешься давать мне советы… И никаких тебе «ваше императорское величество, вы так божественны в этом платье» или «Леди Янианна, как вам к лицу ваш новый наряд, вы в нем выглядите богиней». – Девушка явно кого-то передразнивала, тщательно копируя чей-то слащавый тон.

– Но ведь это истинная правда.

– Дело не в том, Артуа. У тебя все получается по-другому, даже когда ты просто смотришь на меня и молчишь. И хватит о грустном, пойдем, я тебя накормлю, хочешь ты того или нет.

За столом я изо всех сил старался веселить ее, и у меня это получалось. «Девочка стала совсем взрослой, – думал я, глядя на улыбающуюся Яну. – У нее есть любовник, настоящий взрослый мужчина, которого она сейчас накормит, потом они весело проведут время, а затем у нее будет то, от чего так сладко кружится голова и так громко стучит сердце»…

Не знаю, что меня выдало, но она потребовала произнести вслух то, что я сейчас подумал. Я произнес буквально слово в слово и замер, ожидая ее реакции.

Не знаю, как насчет ее дара узнавать правду, который не работал в случае со мной, но лгать я ей не мог – язык не поворачивался по неведомой мне причине.

Яна на секунду задумалась над моими словами, затем сказала:

– Все верно, Арти, но ты упустил одну маленькую деталь: этот самый мужчина будет смотреть на меня таким взглядом, каким умеет глядеть только он…

Ни за ужином, ни после я опять не увидел ни одного слуги.

В моем представлении прислуга всегда должна присутствовать при таких высоких особах, но во время еды Янианна отлично справлялась сама, без всякой посторонней помощи, успевая еще и мне подкладывать на тарелки всякую снедь, не спрашивая, хочу я или нет.

После ужина мы очень мило общались. Бесцеремонно затолкав меня в кресло, Яна уселась ко мне на колени и начала лазать у меня за воротом сорочки. Она забавлялась тем, что заставляла напрягать, а затем и расслаблять грудные мышцы, при этом нажимая на них ладошкой. Я откровенно млел, но все же заявил, что, по моему глубокому убеждению, такие действия в отношении мужчин не входят в курс обучения принцесс хорошим манерам. На что Яна ответила, что она давно уже не принцесса и может позволить себе все, что ей в голову взбредет, и при этом чувствительно ущипнула.

Незаметно разговор скатился к делам. Янианна пожаловалась на тяжелую неделю, посетовала на то, что и следующая неделя предстоит не менее трудная. Затем рассказала, что герцог Вандерер хвастался новыми письменными принадлежностями.

Вот же старый га… гм, герцог! Мы же договаривались не показывать новинку, пока у меня на складах не соберется достаточное количество перьевых ручек.

С другой стороны, он сделал удачный маркетинговый ход: новинка всем понравилась, тем более что показывал он ее не кому-нибудь, а людям из тех самых департаментов, куда мы и планировали эти самые ручки пристроить. Что самое главное, новинку по достоинству оценила и сама Яна, убедившись в ее практичности и удобстве.

– Ваше императорское величество, если вы на мгновение покинете мои колени, то у меня появится великолепная возможность продемонстрировать одну вещь, по сравнению с которой та ручка, что имеется у герцога Вандерера, покажется вам сущей безделушкой.

– Только в одном случае, барон, – так же церемонно откликнулась Янианна, – если вы немедленно поцелуете меня.

Пришлось выполнить ее просьбу. А куда деваться? В Империи монархия, а у меня на коленях монархиня.

От ручки девушка была в полном восторге. Вряд ли у меня получилось бы угодить ей больше, подари я нечто значительно более дорогое, но привычное. Она вертела ее так и этак, пробовала писать и в конце концов перепачкала пальцы чернилами, а я оттирал их, нарочито ворча. Диковинка очень пришлась ей по душе: Гростар постарался на славу.

Глубокой ночью, когда мы насытились объятиями и ласками друг друга, я опять рассказывал ей о своих приключениях во время похода за золотом. Яна прижималась ко мне в особо страшных местах, отчего я мгновенно терял нить повествования. Поняв это, она начала прижиматься чаще, чем того требовали события, и каждый раз счастливо смеялась, пока я не понял, в чем дело.

Когда я вернулся в свой дом, то обнаружил Коллайна в очень скверном настроении. Еще не понимая причин, я постарался подбодрить его:

– Анри, ты посмотри, какой прекрасный день на дворе, птички поют…

– Де Койн, убили Жердома.

– Как – убили? – Улыбка сползла с моего лица. – Еще вечером он был жив и вместе с Прошкой сопровождал меня к дворцу, как ты и настаивал.