Восток - Патту Эдит - Страница 9

Последняя вещь, сотканная на том станке, была для меня. Плащ. Я трудилась над ним больше полугода. За это время дела на ферме совсем пришли в упадок.

Отец рассказал мне, что неприятности начались в тот год, когда я родилась. Урожай ячменя погиб, а потом наступила необычно суровая зима, которая погубила наши основные посевы. На фруктовые деревья напала тля, домашняя птица вымерла от какой-то болезни, к тому же постоянно случались неурожаи. В то лето, когда я ткала себе плащ, дела были настолько плохи, что я почти перестала ходить за лисичками для вдовы. Да и для рукоделья оставалось слишком мало времени. Ткали только то, что было крайне необходимо. Мы все работали не покладая рук, чтобы просто не умереть с голоду. Лишней шерсти тоже не было.

Долгое время я выискивала повсюду клочки шерсти. Я находила их в щелях заборов и на коре деревьев. Но, конечно же, этого было мало. Только благодаря папе мне удалось закончить плащ. Он приносил мне шерсть, которую добывал у соседей, и настаивал на том, чтобы я отрывалась от работы, чтобы сходить со Снурри в лес за лисичками.

С годами язык вдовы Озиг становился острее. Ей не нравилось, что нам так не везет. Часто она говорила об этом с грубостью, отпуская едкие шуточки по поводу фермерских способностей моего отца. Я бы давно перестала к ней ходить, но очень хотелось закончить плащ. Это было лучшее, что я когда-либо делала. Жизнь на ферме становилась все хуже, и я подумывала, не продать ли мне его – деньги были так нужны. Но отец и слышать об этом не хотел. Он сказал, что плащ принадлежит мне.

Сначала я показала его Недди. Я встретила брата, когда возвращалась домой от вдовы. Солнце светило, дул легкий осенний ветерок, а я была возбуждена из-за того, что работа закончена.

Он сразу понял. И улыбнулся своей замечательной улыбкой.

– Покажи, – сказал он.

Я нетерпеливо начала разворачивать плащ. Подул ветерок и качнул полы плаща, бросил материю прямо Недди в лицо, и мы рассмеялись. Недди взял плащ за подол, а я держала верх.

– Роза ветров, – сказал Недди. – Твоя роза ветров.

Я кивнула:

– Как ты думаешь, папе понравится?

– Конечно. Он такой красивый.

Я снова засмеялась, зная, что Недди прав.

– Надень его. – Он поднял плащ, накинул на меня и застегнул.

В плаще было тепло и уютно.

– Подошло бы и для королевы, – сказал Недди.

Я улыбнулась, вспоминая игры, в которые мы играли в детстве. Я была королевой Роуз, а он был моим верным волшебником, или пажом, или учителем, или кем ему было угодно.

Полы плаща снова подхватил ветер. Недди пытался поймать их, и мы оба смеялись до слез.

Тогда-то я и увидела медведя. Мы с Недди стояли около зарослей рябины. Я увидела его между стволов деревьев. То есть я увидела глаза и неясные очертания белой фигуры. Казалось, мы смотрели друг на друга целую вечность. Недди все еще говорил про королеву Роуз, но его голос терялся где-то, а я видела только те черные глаза.

Я должна была испугаться такого огромного зверя, стоящего так близко. Но я не испугалась.

Не испугалась.

Ее рот, улыбка.

Пронизывает.

Так давно, такая потеря.

Один.

Всегда один.

Плащ. Ловит ветер.

Цвета.

Север.

Юг.

Восток.

Запад.

Карие глаза.

Север, юг, восток, запад.

Восток.

Не боится.

Роуз что-то прошептала, но я не расслышал. Ее взгляд был прикован к зарослям деревьев, которые начинались прямо у меня за спиной.

– Белый медведь, Недди, – сказала она громче.

Но когда я повернулся, там никого не было.

Роуз затащила меня в рябинник, и мы стали ползать по земле, стараясь найти следы огромного зверя.

– Ты ведь веришь мне, да? – спросила она.

Никаких следов не было. Но все равно я верил, хотя и не сказал.

– Пора ужинать, – бросил я и повернул к дому.

Роуз сияла плащ и, складывая его па ходу, поспешила за мной.

– Что такое, Недди?

– Ничего. – Я попытался ответить нормальным голосом. – Вечереет…

Но я лгал. Я очень испугался. Не белого медведя и не за себя.

– Мне кажется, ты от меня что-то скрываешь, – не отставала сестра.

– С чего ты это взяла?

Роуз взглянула на меня:

– Как бы мне хотелось, чтобы ты его увидел, Недди. Он такой большой, а глаза… Как будто он чего-то хочет. И еще он был печален.

– Тебе показалось, – поспешно проговорил я. – Сейчас слишком жарко для белых медведей. Да ты ведь знаешь, они не заходят так далеко на юг даже зимой. Может, это была белая олениха. У них тоже печальные глаза.

Да, я говорил неправду. Ведь я видел глаза белого медведя несколько лет назад. И я не сомневался, что это был тот же самый зверь.

После того как я увидел глаза медведя, спасшего Роуз, я стал расспрашивать о них всех, кого встречал. Многие ничего не знали. Зато один торговец, который ходил далеко на север с охотниками-саами[6] , оказался весьма сведущим человеком.

– Прежде чем я отправился ловить белого медведя, – поведал мне торговец, – саами научили меня. Они сказали, что я должен знать все об этом животном, если собираюсь поймать его. Саами называют его Великий Путешественник, или Медведь-Призрак. Были у них и другие названия: Тот, Кто Ходит, Не Оставляя Тени, Ледяной Гигант, Белая Громадина, Морской Медведь. – Торговец сделал паузу, а затем продолжил: – Белый медведь – одинокий странник, он никогда не ходит в стае или даже с подругой. Передвигается на четырех лапах, а уж если встанет на задние лапы, то может оказаться и десять футов[7] ростом. Он живет обонянием. Саами так говорят: «Упадет иголка с сосны. Ястреб ее увидит. Олень услышит. А белый медведь унюхает». У него черные глаза, черный нос, на каждой лапе по пять черных когтей. Все остальное белоснежное.

Я слушал торговца, а глаза мои были прикованы к шраму у него на лбу. Может, это медведь поцарапал его своим черным когтем?

Я узнавал все больше. Например, что место обитания белых медведей простирается к северу от нас, там, где снег укрывает землю чуть ли не двенадцать месяцев в году. Случалось, что белые медведи захаживали и в наши края, но крайне редко и только в суровые зимние месяцы.