Я всей душою с вами, львы! - Паттерсон Гарет - Страница 9

По мере того как детеныши подрастали, я все чаще замечал, что Фьюрейя и Рафики не собираются уступать добычу без сопротивления. Подозреваю, что в ряде случаев им удавалось отстоять свое, не подпустив Близнеца. Как-то ночью я наблюдал схватку вокруг добычи – по одну сторону сражались две мои львицы, по другую – Близнец и еще одна львица, по-видимому его сестра. Дело было в начале октября. Накануне вечером я обнаружил, что Фьюрейя и Рафики, залегшие в засаду приблизительно в восьмистах метрах к югу от «Таваны», завалили крупную самку канна. Я видел, как весь мой прайд, включая детенышей, отдыхал возле добычи после первой трапезы. Зная, что львята непременно бросятся ко мне, если заметят, я, чтобы не потревожить их, отполз назад и вернулся в лагерь.

Предрассветной порой меня разбудил шум дерущихся львов. Эти звуки преследуют меня уже много месяцев, с тех самых пор, как Батиан едва не погиб в неравной схватке с двумя такими же, как он, самцами… Наскоро одевшись, мы с Джулией кинулись к машине и поехали туда, откуда раздавался шум. Я держал наготове фонарь. Неожиданно я заметил с южной стороны Близнеца: крупный, играющий мускулами, он убегал в гущу кустов, прочь от того места, где мои львицы завалили добычу. Я испугался, не получила ли какая-нибудь из них увечье. Но нет, он просто ретировался с позором! В свете фонаря я увидел, как Фьюрейя и Рафики движутся длинными, мощными прыжками – одна к добыче, другая к тому месту, где скрылся противник. При их появлении орда шакалов рассыпалась в разные стороны, как яблоки из внезапно лопнувшей сумки, – их небольшие фигурки разлетелись по всем направлениям. Затем я увидел, как мои львицы кинулись назад, очевидно, туда, где находились детеныши, которых уж точно спугнуло появление увенчанного косматой гривой Близнеца и его сестры.

Я наблюдал, как Фьюрейя и Рафики скачут к своей добыче. Это было захватывающее зрелище – две львицы, взлелеянные человеком и теперь несомые духом диких просторов туда, куда их зовут отважные львиные сердца! Я несказанно гордился, наблюдая за ними. Что же касается львицы, сопровождавшей Близнеца, то она где-то затаилась и не показывалась вовсе.

Когда совсем рассвело, я решил еще раз наведаться к добыче, предвкушая сцену пиршества моего прайда. И что же? Оказалось, там хозяйничают Близнец и чужая львица. По-видимому, Рафики и Фьюрейя, вначале показав когти разбойнику с большой дороги, затем все-таки испугались за своих детенышей и увели их, бросив добычу. При моем приближении оба узурпатора стали вести себя явно угрожающе.

…Явившись на то же самое место во второй половине дня, я обнаружил, что и Близнец со львицей также бросили добычу, чем не преминули воспользоваться шакалы и особенно грифы, которые в несколько часов оставили от антилопы рожки да ножки. Теперь насытившиеся стервятники, рассевшись по окрестным деревьям, тяжело раскачивались на ветвях; когда я проходил внизу, иные птицы тут же слетали, отчаянно махая крыльями, как бы желая стряхнуть с себя собственную тяжесть.

Через несколько недель мои львицы снова завалили канну в непосредственной близости от лагеря; на сей раз их добычей стал крупный самец в самом соку. Как-то хмурым утром мы с Джулией услышали странные вопли и подумали, не наведался ли к нам слон. Я не утерпел и вышел за ограду лагеря разведать. Несколько минут спустя я наткнулся на Фьюрейю и Рафики, шествовавших сквозь кусты в сопровождении своих выводков. Позднее я понял, что львицы, оставив канну (странные звуки, услышанные нами, были его предсмертными криками), вернулись к детенышам, чтобы повести их на праздничный пир. Я тихонько последовал за ними и вскоре заметил огромную тушу.

Я решил так: пусть мои львы как следует попируют, а затем уж я вернусь за долей для себя и Джулии. Нам катастрофически не хватало мяса в рационе, и у Джулии из-за этого даже обнаружился недостаток железа в крови. У нас не было разрешения отстреливать дичь для собственных потребностей, а покупать мясо мы, как правило, не могли из-за дороговизны. Иногда работники других лагерей подбрасывали нам мясца из собственных запасов, но случалось и так, что нас выручали львы. Правда, чаще всего я отыскивал крупную добычу слишком поздно, когда мясо от жары уже было с таким душком, что человеку в пищу не годилось (зато львам было в самый раз). И уж конечно мои попытки оттяпать кусочек для нас с Джулией не приводили к конфликтным ситуациям, как в случаях с Близнецом. Мои львицы не возражали, когда я, после их пиршества, приходил и отрезал приглянувшиеся куски.

Через несколько часов я, вооружившись специально отточенным ножом, вышел за ограду и направился к добыче, до которой было два шага. Детенышей не было видно: по-видимому, после сытного обеда они дрыхли без задних ног где-нибудь в близлежащих кустах. Фьюрейя лежала на спине вверх лапами и толстым белым брюхом, а Рафики, со столь же набитым брюхом и окровавленной мордой, сидела рядом и сторожила добычу. Приблизившись, я позвал их. Фьюрейя лениво повернула ко мне голову и соизволила на мгновение приоткрыть глаза, тогда как Рафики приковыляла ко мне и ласково поприветствовала.

По завершении приветственного церемониала я подошел к туше и принялся отрезать кусок от задней части длиною в руку. Оттяпав его, я отодрал еще несколько кусков и направился к лагерю, неся трофеи в обеих руках. Вдруг ко мне подскочила Рафики и, явно ради озорства, стала проявлять большой интерес к моему мясу, хотя в каких-нибудь нескольких метрах лежала недоеденная туша весом в три четверти тонны. Я бросил ей кусочек. Сперва она игриво отпрыгнула в сторону, а затем улеглась у моих ног. Я зашагал было дальше, но увидел, как она, оставив кусок, снова подскочила ко мне, явно претендуя на большее. Я повторил процедуру, а сам вернулся за первым куском, который валялся на земле. Подобрав его, я попытался было уйти, но не тут-то было: Рафики бросила второй кусок и кинула жадный взгляд на тот, что я подобрал. Я кинул ей еще немного мяса и, когда она убежала с ним, быстренько подхватил второй кусок и дал деру, чтобы снова не попасть в нелепую ситуацию.

Отбежав примерно на сотню метров, я обернулся и увидел, что Рафики наскучила игра и она вернулась к туше продолжать пиршество. У меня же в животе бурчало от голода, и я думал только о том, чтобы скорей донести мясо и приготовить славный обед. Тут краешком глаза я увидел, как на меня несется львица. Это была Фьюрейя, которая наверняка наблюдала за мной и Рафики и вот теперь решила, что самое время ей тоже вступить в игру, К счастью, одного кусочка мяса оказалось достаточно, чтобы откупиться от нее.

Остальное мясо я благополучно донес домой. Правда, некоторые куски были перепачканы песком и львиной слюной, но что за беда! Мы с Джулией не жаловались и тут же засели за нарезку мяса для сушки. Мясо разрезалось на узкие длинные тонкие куски, затем вымачивалось в уксусе и только после этого развешивалось сушиться. Кроме того, большой кусок был отложен на жаркое. В эту ночь мы с Джулией, наевшись до отвала, растянулись на своих раскладушках, довольные, как и наши львы, завалившие такую добычу. На сей раз Близнец не потревожил ничей покой.

Прайду за глаза хватило туши на четыре дня, а затем, когда от трех четвертей тонны остались крохи, настал черед шакалов и грифов, чье долготерпение оказалось вознагражденным. В ночь на пятый день пришли пировать гиены; только хруст стоит, когда они смачно перекусывают кости своими крепкими зубами. Чуть позже явился конкурирующий клан, и весь остаток ночи нас беспрестанно будил ужасающий вой. Поутру я вернулся к останкам канны и изумился, как славно потрудились плотоядные. Несколько крупных костей, череп да рога – вот и все, что осталось от туши. Львы, как всегда, обеспечили пищей целую ораву разнообразных животных.

Покинув место, где они завалили канну, львицы направились к дальней восточной границе заповедника – высохшему песчаному руслу Шаше. Сюда, к постоянному источнику воды, непрерывным потоком шла лакомая для львов добыча. Тут они пробыли около трех недель и, как я определил, завалили еще одну канну на самом берегу реки. Уход моего прайда подальше от центра своих владений был вызван не иначе как присутствием Близнеца, который вскоре после описанного мной пиршества подходил к самому лагерю. Затем он отправился к себе в долины Таваны и Питсани, бродя по ночам в поисках моего прайда. В конце концов он ушел далеко на юг и два года спустя погиб в браконьерском капкане – уже будучи в ранге вожака прайда Шалимпо, обитавшего в густом кустарнике по берегам широкого песчаного русла Шаше.