Другие Семь дней (СИ) - Гвор Виктор - Страница 46

Япония, траверз г. Вакканай.

Тейго Ёсино, капитан, пехотная группа «Карафуто» 7?й пехотной дивизии

По сравнению с встретившим его неподалеку от острова большим, футуристических очертаний, похожим на легкий крейсер, боевым кораблем «Курама», пароход «Сикока?мару», несмотря на внушительное водоизмещение в пять тысяч тонн, сразу показался устаревшим и каким?то незначительным, словно рыболовный катер против линкора. Почему?то мелькнула мысль, что потомки специально выделили для встречи такой корабль, чтобы унизить прибывающих на гражданском суденышке предков. И хотя умом Есино понимал, что это не так, внутри все равно саднило, не давая успокоиться. Стараясь сохранить невозмутимый вид, он лишь слегка покосился на группу стоящих у борта чиновников, словно цыплята наседку, окруживших губернатора. Масаёси Огава выглядел обеспокоенным не менее своих подчиненных. «Шпаки» – пренебрежительно подумал Ёсино, старательно изображая абсолютно невозмутимый вид и сдерживая стремящийся вырваться удивленный выкрик при виде взлетевшего с кормы «Курамы» необычного летательного аппарата, похожего на большую стрекозу.

– Красиво, – стараясь даже интонацией не выдать волнения, произнес он, слегка повернув голову к лейтенанту Асагура. Лейтенант, несколько секунд промолчав, словно в раздумьи, произнес хокку:

– О стрекоза!

С каким же трудом на былинке

Ты примостилась![22]

Вежливо улыбнувшись, капитан ответил ему:

– Над волной ручья

Ловит, ловит стрекоза

Собственную тень.[23]

Оба одновременно кивнули, подтверждая, что сегодняшний раунд закончился вничью.

– Лейтенант, нам еще примерно два часа до берега, – капитан решительно повернулся, придерживая рукой ножны с фамильным клинком, оформленным, как син?гунто[24], ? поэтому стоять подобно крестьянам у ворот храма, глазеющим на процессию, нет никакого смысла. Предлагаю пройти в салон.

– Слушаюсь, капитан, – заметно было, что Асагуро настроен более весело, чем Тейго. «Молодость все переносит легче, – раздраженно подумал Ёсино, – даже полную потерю всех родных и близких И привычной жизни тоже». Но раздражение сразу прошло, едва подошедший стюард, худощавый кореец в безукоризненно сидящем костюме и белых перчатках поставил перед севшими за столик офицерами токкури[25] с подогретым саке, чоко и блюдо с сашими. Пока офицеры под традиционное: «Кампай» поднимали свои чоко, в салон вошли еще несколько чиновников. Один из них, осмотревшись, подождал, пока офицеры допьют и подошел к столику. Вежливо поколонившись, он спросил:

– Не разрешат ли высокоуважаемые господа офицеры разделить с ним томительную тяжесть ожидания прибытия на землю предков?

Капитан, улыбнувшись, ответил:

– Конечно разрешат. Как простые армейские офицеры могут отказаться от чести выпить с секретарем канцелярии самого губернатора. Тем более, за счет самого губернатора, – не преминул съязвить Тейго, после чего познакомил лейтенанта и чиновника. Стюарду пришлось бегать к их столику дважды, добавив к закускам блюдо «японского флага»[26].

После выпитой чашечки щеки секретаря сразу покраснели, а еще стало весьма заметно, что он сильно взволнован.

– Вы уже видели потомков, господа? – спросил он, доливая саке капитану.

– Только что, издали. Все это время до нынешней поездки мы «отдыхали» в Котоне, – ответил капитан, посылая успокаивающий взгляд встрепенувшемуся лейтенанту.

– Укрепления готовили, – понимающе протянул чиновник, тут же добавив, – не волнуйтесь вы так за секретность. Для потомков все наши секреты, словно раскрытая книга. Но самое неприятное, они совсем другие. Вы их не видели, а я видел. Мне приходилось встречаться со множеством гайдзинов, они другие, не похожие на японцев. Но они мне понятны. А эти, – он подхватил свою чоко и жестом предложил всем выпить, – хе, эти совершенно другие. Словно в тела японцев вселились западные демоны, завладев их душами. Они совершенно другие, совершенно…

– Да перестаньте вы пугать моего лейтенанта, – улыбнулся Ёсио, – он видите, уже готов сбежать с парохода, чтобы не встречаться с этими… «кумо»[27]

– Если бы это были все лишь оборотни. Они из другого времени, понимаете, – секретарь еще раз долил саке обеим офицерам. – Жаль, я плохо владею словом, не могу донести до вас увиденное, – тут секретарь вдруг продекламировал:

– Бедствия сердца.

Тоску, печальную память

Снесу безмолвно,

И все же, о этот мир,

Где былого мне больше не встретить![28]

– Не расстраивайтесь так, – попытался успокоить чиновника лейтенант, – Япония существует, император, да живет он тысячи лет, существует – значит существует и дух Ямато. И никаким временам, никаким гайдзинам не изменить этого.

– Полагаю, вы правы, – неожиданно согласился чиновник. – Поэтому выпьем же, господа за Императора! – тост подержали все, находящиеся в салоне.

– Тенно хейка банзай! – дружный крик привлек внимание находящихся на палубе и сюда потянулись стоящие на палубе. Посмотрев на начинающееся столпотворение, капитан предложил пойти отдохнуть.

Почти через полтора часа на горизонте появился берег. Вышедшие на палубу офицеры застыли, увидев вместо привычного полудеревенского Вакканая нечто, напомнившее гравюры из книг об Америке.

– Неужели это Вакканай? Почти настоящие небоскребы, – от удивления Тейго даже забыл свою обычную самурайскую невозмутимость и лишь команды фельдфебеля Мияки, выводившего на палубу полуроту, заставило его очнуться.

«Сикоко?мару» приближался к берегам, родным и в тоже время совсем неведомым…

Турция, г. Трабзон.

Лиза Евсеева, гражданка РФ

Сегодня не мой день. Совершенно точно.

Утром Дашунька рассадила коленку. Не то, чтобы сильно, но кровь никак не хотела останавливаться. Пришлось тащиться в медпункт, где вдруг выяснилось, что медицинская страховка, за которую заплачены немаленькие деньги, не действует. Хорошо хоть неприятность всплыла после того, как обработали рану. Доказать свою правоту удалось явочным порядком: я предложила врачу подать в суд и, громко хлопнув дверью, гордо удалилась. Вслед не побежали и полицию не вызвали. Не тот повод…

Медицинский скандал наложился на и так не самое лучшее настроение, и я решила, что мое пребывание в гостеприимной Турции несколько затянулось. В конце концов, я не обязана высиживать в отеле все оплаченные дни. К тому же напрягали эти непонятки с заменами стран. Поменять билеты… Счаз! Сайт «Аэрофлота» радовал трехзначным номером ошибки. Гид группы, как растворился с вечера в дверном проеме отеля, так и не материализовался. Пришлось собственными ножками идти в город, в представительство фирмы. Зря по жаре ноги била! Офис встретил большим «амбарным» замком на дверях и от руки (!) написанным на скверном английском объявлением. С полчаса я продиралась через частокол грамматических ошибок чужого языка. Продралась. Для того, чтобы понять, что в связи с исчезновением компании, все рейсы отменяются, билеты не действительны, денег никто возвращать не будет, и претензии предъявлять можно только Господу Богу. Точнее, Аллаху, учитывая вероисповедание турок.

Рассчитывать на милость Аллаха никто не собирался. А потому, раздосадованно плюнув на дверь фирмачей?предателей, мы с Дашунькой прямым ходом отправились в российское консульство. И тоже совершенно напрасно. Замка на двери, правда, не оказалось. Но назвать заведение работающим язык не поворачивался категорически. После долгого хождения по коридорам, удалось отловить лишь какого?то субтильного вида клерка. «Добыча» ни на минуту не переставая жевать жвачку и снисходительно?оценивающе поглядывая на мою грудь, соизволила сообщить, что поскольку России больше нет, то бывшая российская гражданка есть никто, звать ее никак, а защищать от щедрот замечательной страны Турции никто не обязан. И не будет. Поэтому, если Елизавета Андреевна не хочет оказаться в местном доме удовольствий, то ей стоит покинуть страну, как можно быстрее. И единственный шанс это сделать и не попасть всё в тот же самый дом – за пять тысяч евро отправиться «дипломатической почтой» в Болгарию.