Одна на две жизни - Романова Галина Львовна - Страница 27

Но ее надеждам не суждено было сбыться. Не прошло и пяти минут после того, как ее собеседник покинул зал, как вернулся Ариэл. В руке он держал бокал с легким вином.

— Воды там не было, — объяснил он.

— Где — там? — Агния пила вино мелкими глотками, время от времени посматривая в сторону двери.

— Тут внизу есть небольшой ресторанчик с открытой террасой, где можно отлично перекусить на свежем воздухе. Идем?

— Туда? — испугалась молодая женщина.

— А почему нет? Или ты желаешь осмотреть экспозицию до конца? Кроме мумий, тут больше и рассматривать нечего… Ну разве еще оружие или предметы культа мертвых. Это в третьем отсюда зале. — Он махнул рукой, указывая направление. — Куда пойдем?

— Знаешь, мне не хочется никуда уходить. — Агния допила вино и протянула бокал Ариэлу. — Верни, пожалуйста.

— Пошли вместе. — Он решительно взял ее за локоть.

Молодая женщина поняла, что сейчас он ее уведет. Но как задержаться в зале? Устроить скандал? Затеять ссору? Мало того что это привлечет ненужное внимание, но со стороны это будет выглядеть, как… как будто у них с Ариэлом есть кое-что общее.

На ее счастье, в дверях показался служитель.

— Милостивая госпожа, — заговорил он, подходя, — должен сообщить вам, что Фила Годвина в музее нет.

— Что? — чуть ли не хором воскликнули Агния и Ариэл. — Как — «нет»?

— Что? Ты ищешь Фила? Зачем он тебе?

— Не твое дело, — воскликнула расстроенная Агния, но уже следующие слова служителя частично развеяли ее тревогу.

— Сегодня у него выходной. Приходите сюда завтра, в это же время. Ручаюсь, Фил Годвин будет на своем рабочем месте, и вы сможете пообщаться. Может быть, ему что-нибудь передать?

Молодая женщина покосилась на Ариэла. Лицо его было совершенно непроницаемым, и она не решилась ничего говорить. Только покачала головой и попятилась к выходу.

ГЛАВА 5

Когда Ариэл пришел в лабораторию, там уже вовсю шла работа. Двое старших подмастерьев, вооружившись инструментами, что-то собирали, то и дело посматривая на наскоро нарисованный от руки чертеж. Сам мастер Молос, сидя за столом при свечах, копался в разложенных на столе бумагах. Время от времени он делал на отдельном большом листе пометки или срывался с места и принимался перебирать стоявшие на полках приборы и колбы с химикатами.

В тесной темной передней Ариэл скинул камзол, облачившись в простой кожаный передник подмастерья. Но не успел переступить порог, как мастер Молос заметил его присутствие.

— Ну и где вас носит, милостивый государь?

— Почти там же, где все утро носило и вас, — уклончиво ответил Ариэл. — А что тут происходит?

— Не дерзите, молодой человек! — Мастер пристукнул ладонью по столу. — Не забывайте, что вы здесь практически из милости, исключительно из уважения к памяти вашего гениального брата! Но никакие чувства признательности и уважения не спасут вас, если вы и дальше будете нарушать дисциплину!

— Прошу извинить, — подчеркнуто сухо ответил Ариэл. — Я был в музее.

— Развлекались?

— Никак нет. Сопровождал одну даму… у которой там имелось небольшое дело.

— У дамы? В музее? — Старый мастер принадлежал к тому поколению ученых, которые считали, что у женщин нет не только способностей к наукам, но даже и души.

— И тем не менее это так. Я не мог ей отказать, поскольку это — вдова моего покойного брата.

— Госпожа Боуди?

— Да. Вообразите, мастер, она пыталась встретиться с Филом Годвином. — Ариэл посмотрел на ошарашенное лицо алфизика и добавил невинным тоном: — Не понимаю, с чего это вдруг?

Мастер Молос нахмурился, потер ладонью лоб. Подмастерья навострили уши.

— Фил Годвин… Она уже виделась с ним?

— Нет. Сегодня у него выходной. Он должен появиться в музее только завтра рано утром… или поздно ночью. Они встретятся, и он ей все расскажет…

— Что — «все»? То, что произошло в подземелье Духов? — Мастер еле успел прикусить язык.

— Что бы он ни рассказал, это прольет свет на смерть Марека Боуди. Насколько я понимаю, его вдова пытается докопаться до истинной причины смерти своего супруга. Это вполне нормальное желание. — Ариэл пожал плечами. Взгляд его упал на разложенные на столе исписанные листы. — Ого! Знакомый почерк! Где достали?

— Не твоего ума дело, — проворчал алфизик.

Ариэл усмехнулся. За день ему уже не раз приходилось слышать эти слова.

— Все, что касается Марека Боуди, касается и меня, — отчеканил он. — Эти черновики вы купили у вдовы?

— Да. А что? Женщина все равно не в состоянии понять ничего в этих записях! Некоторые листы лежали вверх ногами. Она явно не в курсе, что там начертано! А Марек много занимался теоретическими выкладками. Как раз тем, на что у меня не всегда хватает времени. И глаза уже не те, и все эти бюрократические проволочки, все эти отчеты, доклады, планы работы, донесения в специальные комиссии… Вся эта никому не нужная писанина только отвлекает настоящего творца от работы! А вот Марек находил время заниматься этим. Кое-какие его записи наивны, основаны скорее на собственных умозаключениях, но тем не менее…

— Вы сколько ей заплатили?

— Сто двойных империалов, — солгал мастер. — И то пришлось поторговаться — она запросила сто двадцать, но у меня больше не было ни медяка. Сам ведь знаешь, как нас финансируют. Выплаты начинают только после того, как мы предоставим им результат. Марек выбил у ректора и лорда-попечителя небольшой кредит, и мы его должны отработать, как можно скорее. А ты позволяешь себе гулять полдня.

— Хм… Завтра мне придется еще немного прогулять. Я должен снова сопровождать госпожу Боуди в музей…

— На встречу с Филом Годвином?

— Да.

— Отговорите ее, — вдруг заволновался алфизик. — Как можно скорее! Этот человек — сумасшедший!

— Откуда вы знаете? Вы же с ним почти не общались!

— Мне было достаточно услышать, как он рассуждает о теории перемещения душ, чтобы все стало понятно! Он опасен, как может быть опасен любой фанатик!

Ариэл скептически усмехнулся. В известном смысле фанатиком можно было назвать даже самого мастера Молоса.

— Он опасен в первую очередь для госпожи Боуди или для вас? — поинтересовался он.

— Для всех! Он одержимый! Маньяк! Еще неизвестно, что он ей наговорит. Поймите, госпожа Боуди подвергнет себя опасности, если встретится с ним! Во имя человеколюбия постарайтесь этого не допустить! Кроме того, мне кое-что известно о ваших темных делах. А что, если в разговоре вдовы с Филом всплывут ненужные для вас подробности?

— Я постараюсь что-нибудь сделать, — уклончиво ответил Ариэл.

Весь вечер Агния была под впечатлением посещения музея. Необычайно живые глаза мумий, их высохшие тела, едва-едва прикрытые вышитыми бисером полосками ткани и узорной кожей, скрюченные пальцы на руках, оскаленные рты с ярко раскрашенными губами. Тогда, в зале, она не заметила всех подробностей и была больше озабочена своим делом, но стоило ей остаться одной и лечь в постель, как в полутьме перед ее мысленным взором стали одно за другим появляться худые тела. Они смотрели на нее внимательными блестящими глазами, скалили зубы из каждого угла. В их глазах теплилась жизнь, и, натянув одеяло до подбородка, Агния лежала без сна, боясь даже зажмуриться. Ей все казалось, что стоит смежить веки — и мумии набросятся на нее и разорвут. У них такие длинные ногти, заточенные и искривленные, словно когти хищных птиц. А зубы… Ох, даже у зверей нет таких огромных зубов! А все этот Ариэл! Это он виноват — потащил ее к этим ужасным мумиям! Как будто хоть одна нормальная женщина может получить удовольствие, рассматривая высохшие тела и слушая кошмарные истории про то, как их делают! А завтра ей опять предстоит идти туда, в музей. И искать Фила Годвина, который тоже работает с этими чудовищами. Нет, она ни за что не станет разговаривать со служителем в зале! Страшно! Но что не сделаешь ради любимого мужа!