Медовый месяц - Паттерсон Джеймс - Страница 73

Я уселся на одиноко стоявший перед членами дисциплинарной комиссии стул и поежился. После той ночи, когда Нора ускользнула от меня, я успел побывать в госпитале, а потом приводил себя в порядок в течение всей следующей недели и немного подлечил раненое плечо. Сейчас мне предстояло ответить за все свои поступки, включая, разумеется, и инцидент в кафе аэропорта Ла-Гуардиа. Я знал, что члены дисциплинарной комиссии желали мне добра и дали возможность собраться с мыслями, прежде чем надрать мне задницу.

Фрэнк Уолш начал свой доклад с краткого обзора всей моей предыдущей деятельности. Члены комиссии внимательно слушали, а стоявший перед Фрэнком магнитофон тщательно фиксировал каждое его слово.

— Агент Джон Майкл О'Хара... служил в звании капитана в армии США... работал офицером полицейского департамента Нью-Йорка... дважды награжден... В настоящее время является специальным агентом департамента ФБР по борьбе с терроризмом и состоит в штате отдела по расследованию финансовых операций террористических групп... Провел несколько важных секретных операций...

— Фрэнк? — прервал его Эдвард Уойнтман, весьма солидный мужчина, сидевший в крайнем правом углу стола. Помимо работы в дисциплинарной комиссии он возглавлял отдел по расследованию серийных убийств и прослыл ревностным защитником своих профессиональных прерогатив. — Объясни мне, пожалуйста, как случилось, что расследованием дела Синклер стал заниматься агент О'Хара?

Я с трудом сдержал ухмылку. На самом деле вопрос Уойнтмана означал одно: «Какого черта мне не сообщили об этом деле?»

Фрэнк Уолш насупился. Все прекрасно понимали, что в любой крупной компании, не говоря уж о правительственном агентстве, левая рука, как правило, не знает, что делает правая. Однако в этом случае подобная несогласованность не могла не вызывать определенные подозрения. Получалось, что правая рука не знала даже то, чем занимается один из ее пальцев.

После непродолжительной паузы Уолш протянул руку и выключил магнитофон. Теперь он почувствовал себя гораздо комфортнее.

— Это целая история, Эд, — сдержанно улыбнулся он. — Мы давно уже сотрудничаем с департаментом по борьбе с терроризмом и Министерством национальной безопасности по проблеме постоянного мониторинга крупных финансовых трансфертов в страну и за границу. — Уойнтман открыл было рот, чтобы сказать что-то вроде: «Что ты имеешь в виду под постоянным мониторингом?» Но Уолш остановил его жестом руки. — К сожалению, Эд, по известным тебе причинам, я ничего не могу добавить к сказанному. — Он замолчал и прокашлялся. — Как бы там ни было, некоторое время назад мы получили информацию о крупном денежном переводе от имени Коннора Брауна из Уэстчестера. Дальнейшее расследование продемонстрировало весьма странное совпадение. Невеста этого парня по имени Нора Синклер была замужем за одним доктором из Нью-Йорка, который умер примерно такой же загадочной смертью. А он был довольно известным кардиологом. Мы облегченно вздохнули, так как стало ясно, что Нора Синклер не имеет никакого отношения к терроризму. Это была хорошая новость для нас. А плохая заключалась в том, что Нора Синклер могла быть причастной к этим двум таинственным смертям. — Уойнтман снова открыл рот с намерением задать все тот же вопрос. Являясь начальником отдела по расследованию серийных убийств, он был абсолютно уверен в том, что данное дело так или иначе должно пройти через него. Однако Уолш снова остановил его. — Проблема в том, Эд, — сказал он, — что мы не могли передать это дело твоему отделу до тех пор, пока не получим доказательства, что Нора Синклер действует по собственному усмотрению и в своих корыстных целях. Вполне могло оказаться, что она является частью какой-то грандиозной операции с целью финансирования террористических групп. Короче говоря, мы поручили это дело агенту О'Харе, поскольку он был хорошо подготовлен к обоим возможным вариантам. В течение четырех лет О'Хара работал тайным агентом полицейского департамента Нью-Йорка и в этом качестве мог быть чрезвычайно полезен для расследования совершенных Норой Синклер убийств, если бы таковые действительно имели место. Кроме того, О'Хара не раз занимался распутыванием различных финансовых махинаций. — Фрэнк Уолш сделал паузу и оглядел присутствующих. — Иначе говоря, он был наиболее подходящей фигурой для этого дела, и нам казалось, что мы можем использовать его умную голову. — После этих слов он недовольно зыркнул на меня и снова включил магнитофон.

Затем все пошло по давно заведенному порядку. В течение часа я отвечал на самые разнообразные вопросы, касающиеся преступной деятельности Норы Синклер, и вынужден был обосновывать каждое свое решение и доказывать правильность каждого своего шага. Причем больше всего членов комиссии интересовало не то, что я сделал, а то, чего я по каким-то причинам не сделал. Они были крайне недовольны моим поведением, считали его неподобающим и всеми силами старались обвинить меня во всех смертных грехах.

Когда все это наконец-то закончилось, Уолш поблагодарил всех за участие, и члены комиссии покинули комнату. Я решил, что могу последовать их примеру, но в самый последний момент Уолш приказал мне остаться.

Нас осталось только трое — Уолш, я и магнитофон. В комнате воцарилась мертвая тишина. В течение двадцати или тридцати секунд Уолш молча смотрел на меня, не произнося ни слова.

— Я должен что-то сказать? — наконец нарушил я гнетущую тишину.

Он покачал головой:

— Нет.

— В таком случае, может, вы должны что-то сказать?

— Думаю, что нет. Но я должен задать тебе один вопрос. — Он откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки и продолжал пялиться на меня. — Ты понимаешь, что я жду звонка сверху?

Ему не удалось сыграть роль ничего не понимающего чиновника.

— Почему вы так считаете?

— Ты понимаешь, что они закопают меня? — спросил он, медленно покачивая головой. — Ты достаточно умен, чтобы понять такую простую вещь.

— Полагаю, это самый худший комплимент из всех, которые мне доводилось слышать от своего начальства.