Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Ты – рядом, и все прекрасно… (сборник)

Друнина Юлия Владимировна

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Ты – рядом, и все прекрасно… (сборник) - Друнина Юлия Владимировна - Страница 27

Изменить размер шрифта:

«Ноль три»

Поэма

Памяти Алексея Каплера

Не проклинаю

Долю вдовью,

Жить не согнувшись

Буду с ней.

Мне все оплачено

Любовью

Вперед, до окончанья дней.

Да, той единственной,

С которой

Сквозь пламя

Человек идет,

С которой он

Сдвигает горы,

С которой…

Головой об лед.

«03» —

тревожней созвучья нет.

«03» —

мигалки зловещий свет.

«03» —

ты, доктор и кислород.

Сирена, как на войне, ревет,

Сирена, как на войне, кричит

В глухой к страданьям людским ночи.

Все поняла,

Хотя еще и не был

Объявлен мне

Твой смертный приговор…

И не обрушилось

На землю небо,

И так же

Птичий заливался хор.

Держала душу —

Уходило тело.

Я повторяла про себя:

– Конец… —

И за тобою

В пустоту летела

И ударялась,

Как в стекло птенец.

Ты перешел

В другое измеренье,

Туда дорогу

Не нашли врачи,

Туда и мне

Вовеки не пробиться,

Хоть головой о стену,

Хоть кричи!

В глазах твоих

Я свет нездешний вижу,

И голос твой

По-новому звучит.

Он подступает —

Ближе, ближе, ближе! —

Тот день,

Что нас с тобою разлучит,

А ты…

Ты строишь планы

Лет на двадцать —

Мне остается

Лишь кивать в ответ…

Клянусь!

Тебе не дам я догадаться,

Что нет тебя,

Уже на свете нет…

В больничной палате угрюмой,

В бессоннице и полусне,

Одну только думаю думу,

Одно только видится мне.

Все замки воздушные строю,

Бессильно и горько любя —

Вновь стать фронтовою сестрою

И вызвать огонь на себя.

Твержу я любопытным:

– Извините,

Все в норме,

Нету времени, бегу,

И прячу первые седые нити,

И крашу губы,

Улыбаюсь, лгу.

Людское любопытство

Так жестоко!

Совсем не каждому

Понять дано,

Что смерти немигающее око

И на него

В упор устремлено…

Безнадежность…

И все ж за тебя буду драться,

Как во время войны

В окруженье дрались.

Слышу вновь позывные

Затухающих раций:

«Помогите, я – Жизнь,

Помогите, я – Жизнь!»

Это битва,

Хоть дымом не тянет и гарью,

Не строчат пулеметы,

Не бьет миномет.

Может, несколько месяцев

Скальпель подарит!

Может быть…

В безнадежность

Каталка плывет.

Грозно вспыхнула надпись:

«Идет операция!»

Сквозь нее проступает:

«Помогите, я – Жизнь!»

Безнадежность.

И все ж за тебя буду драться,

Как во время войны

В окруженье дрались.

Твой слабый голос

В телефонной будке,

Как ниточка,

Что оборвется вдруг.

Твой слабый голос,

Непохожий, хрупкий —

Тобою пройден

Ада первый круг.

Твой слабый голос

В трубке телефонной —

И эхо боли

У меня в груди.

Звонишь ты

Из реанимационной,

Чтоб успокоить:

«Беды позади».

Твой слабый голос.

Тишина ночная.

И нет надежды

Провалиться в сон…

Все выдержу —

Но для чего я

Знаю,

Что к смертной казни

Ты приговорен?..

Таял ты,

Становился бесплотною тенью,

В совершенстве

Науку страданья постиг.

И могла ли терять я

Хотя бы мгновенье,

И могла ли оставить тебя

Хоть на миг?..

Как солдаты в окопе,

Отбивались мы вместе.

Умирал ты, как жил —

Никого не виня.

До последней минуты

Был рыцарем чести,

До последней:

Жалел не себя, а меня…

Журавлиные эскадрильи,

Агармыш, что вплыл во тьму.

Не в Москве тебя хоронили —

В тихом-тихом Старом Крыму.

Я твою выполняла волю…

Громко бился об урну шмель.

Было с кладбища видно поле

И дорога на Коктебель.

Люди плакали, медь рыдала,

Полутьма вытесняла свет.

На дороге лишь я видала

Удалявшийся силуэт.

И ушел ты в слепую темень,

Вслед уплывшему в горы дню.

Я осталась пока что с теми,

С кем потом тебя догоню…

Сначала друг,

А следом самый близкий

Мне человек

Ушел в последний путь…

Ну что ж —

По крайней мере, нету риска,

Что будет мне больней

Когда-нибудь.

И, все-таки,

Поставить на колени

Судьбе меня не удалось опять.

Ведь я из фронтового поколенья —

Мы не умеем руки опускать.

Как страшно теперь просыпаться!

Как тягостно из Небытия

В Отчаянье вновь возвращаться —

В страну, где прописана я.

Весь мир превратился в пустыню,

Все выжжено горем дотла.

Какой я счастливой доныне,

Какой я счастливой была!

Хоть горя хлебнула в семнадцать,

Хоть после нелегок был путь…

Как страшно теперь просыпаться,

Как трудно теперь мне уснуть!

Я заблудилась на кладбище,

И было жутко слышать мне,

Как погребальный ветер свищет

В потусторонней тишине.

Я заблудилась, заблудилась,

Мне чьи-то слышатся шаги…

Родной, как в жизни,

сделай милость —

Мне помоги, мне помоги!

Припоздала зима

В Подмосковье,

И земля беззащитно нага.

Раны летних биваков

С любовью

Лишь сегодня

Бинтуют снега.

Стало празднично в роще

И чисто,

Нет бутылок и банок

Нигде.

Только медленно

«Завтрак туриста»

В незамерзшем

Дрейфует пруде.

В рыхлом насте

Мой валенок тонет.

Лес торжественно,

Девственно бел.

Лишь чернеют,

Как гнезда вороньи,

На деревьях

Папахи омел.

Всюду празднично,

Радостно, чисто,

Нет бутылок и банок

Нигде.

Только плавает

«Завтрак туриста»,

Как фрегат,

В незамерзшем пруде.

Только знать мне

И страшно, и странно,

Что ушел ты с земли

Навсегда…

Может, лягут

Бинтами на раны,

Как снега на кострища,

Года…

Ушел туда,

Откуда нет возврата,

А говорил —

Не бросишь никогда…

Здесь надо мною

Тучи в три наката,

Их никакая

Не пробьет звезда.

Здесь опускает

Белые ресницы

Российская дремучая зима…

Забыться бы,

Любой ценой забыться!

Иначе попросту

Сойдешь с ума…

Да, все границы стерты,

Да, пройдена черта,

Коль целовала мертвых

В застывшие уста,

Коль проскользнула тропкой

У смерти на краю…

Что ж девочкою робкой

Растерянно стою?

Чего теперь страшиться,

Чего робеть, скажи?..

Опять свои границы

Вернуть стремится Жизнь.

Твердит: «Начни сначала,

Как с чистого листа,

Хотя и целовала

Застывшие уста».

Его тюльпаны

На Твоей могиле —

Как жизнь

Со смертью переплетена!..

Так озираюсь,

Словно пробудили

Меня от летаргического сна.

Еще не все,

Должно быть, понимаю,

Еще не все,

Должно быть, сознаю.

И с ним

Под густо-синим небом мая

Я над твоей могилою стою.

Смерть ничего

Переменить не в силе.

Но жизнь есть жизнь…

Поют невдалеке.

Его тюльпаны

На Твоей могиле,

Моя рука

Лежит в его руке…

Я знаю —

Все бы ты простил,

Когда б пришел назад.

И у меня б хватило сил

Забыть про этот ад,

Про ту пустыню,

Где сто лет

Я без тебя брела

И не могла

Найти твой след —

Ты б не попомнил зла.

Но мне тебя

Не воскресить,

Всем вздохам —

Грош цена.

Не ты тропинку проторить,

А я к тебе должна.

Не так-то просто

Умереть,

Живу, себя казня.

Должно быть,

Разводящий – Смерть

Забыла про меня…

Еще держусь я на плаву,

Но тянет, тянет дно.

Всем кажется, что я живу,

А нет меня давно.

Еще я принимаю бой,

И кто б поверить мог,

Что я туда ушла с тобой,

Откуда нет дорог?..

А новый друг?

А как же он?

Ошиблась, не права:

На миг поверила я в сон,

Что все еще жива…

Холмов-курганов грустная сутулость.

Тоска предзимья.

В горле горький ком.

Твоя душа, наверное, коснулась

Моей души

Полынным ветерком.

Бреду одна

В степи под Старым Крымом

В те Богом позабытые места,

Где над тобой давно неумолимо

Гранитная захлопнута плита.

Твоя душа!

Я не встречала выше.

Но не желала прилетать она,

Пока с Бездушьем

Под одною крышей

Я прозябать была осуждена.

Страданьем

Я очистилась от скверны —

Едва-едва на то хватило сил…

И ты,

Сквозь ад прошедшую,

Наверно,

И пожалел, и понял, и простил.

Лишь потому

Душа твоя коснулась

Моей души

Полынным ветерком…

Холмов-курганов грустная сутулость.

Тоска предзимья.

В горле горький ком…

Старый Крым —

Последняя обитель.

Черный камень —

Все, как в страшном сне.

Не судите, люди, не судите —

Здесь лежать

Положено и мне.

Не корите,

Что судьбу другому

Я, от слез ослепнув, отдала.

Это было —

Головою в омут…

Совести гремят колокола.

Не судите, люди.

Скоро, скоро,

В крымский дождик

Или в крымский зной

Мне переселяться

В мертвый город…

Черный камень,

Камень ледяной!

1979–1987

Предыдущая
27/27