Целуй девочек - Паттерсон Джеймс - Страница 25

Глава 38

Сказать, что это было тяжело, значит не сказать ничего.

Вваливаясь в собственный дом в Вашингтоне, я напялил на рожу счастливую и безмятежную улыбку. Отдохнуть хотя бы денек было просто необходимо. А самое главное – я обещал встретиться с членами своего семейства и сообщить, как продвигаются поиски Наоми. И еще я скучал по детям и Нана. Ощущение было такое, как будто с войны вернулся.

Я не смел допустить, чтобы дети и Нана поняли, как я беспокоюсь о Липучке.

– Пока не везет, – сообщил я Нана и чмокнул ее в щеку. – Но потихоньку все же продвигаемся. – Я отошел от нее подальше, чтобы не дать возможности присмотреться ко мне как следует.

Оказавшись в гостиной, я сыграл самую коронную свою роль – папочка вернулся с работы.

Роль заключалась в том, чтобы пропеть во весь голос: «Папа дома, папа дома». Причем на свою собственную мелодию, а не на ту, знаменитую, в исполнении группы «Шеп энд Лаймлайтс». Дженни и Деймон бросились ко мне на шею.

– Деймон, ты вырос, окреп и стал красив, как марокканский принц, – сказал я сыну. – Дженни, ты выросла, повзрослела и расцвела, как принцесса! – объявил я дочери.

– Ты тоже, папочка! – Мои малыши тут же подхватили мое нежное воркование.

Я и бабушку хотел было прихватить в объятия для компании, но мама Нана со строгим видом скрестила пальцы – чур, мол, тебя! Наш семейный знак.

– Отстань от меня, Алекс, – проворчала она с притворной суровостью, но при этом не в силах сдержать улыбки.

Все это неплохо у нее получалось.

– Десятилетняя практика, – любит приговаривать она, на что я всегда возражаю:

– Вековая.

Я еще раз сочно расцеловал Нана, а потом немного потискал детишек. Подержал их на вытянутых руках, как держат мячи высоченные баскетболисты, будто мячи эти не что иное, как продолжение рук.

– Как себя вели маленькие разбойники? – начал я допрос своих милых неисправимых шалунов. – Комнаты убирали? Бабушке по дому помогали? Брюссельскую капусту ели?

– Да, папа! – крикнули они хором.

– Мы были золото, а не дети, – добавила Дженни для пущей убедительности.

– Обманываете, наверное? Неужели капусту ели? И спаржу? Неужели вы так гадко обманываете своего папочку? Я звонил вчера в половине одиннадцатого вечера, а вы все еще не спали. А говорите, что золотые. Ай-ай-ай.

– Нана позволила нам посмотреть баскетбольный матч! – Деймон залился радостным смехом, не в силах больше сохранять серьезный вид. Этот юный разбойник способен разом разогнать все мои тревоги. Здорово умеет рожицы строить – очень похоже всех передразнивает и изобразит все что угодно. В этом смысле его чувство юмора не уступает популярной телепрограмме «В живом цвете».

В конце концов я все же полез в свою дорожную сумку за подарками.

– Ну, что ж, в таком случае я привез всям кое-что из командировки с Юга. Слышали, как я сказал: «всям»? Так говорят в Северной Каролине вместо «вам всем».

– Всям! – с восторгом повторила Дженни, безудержно расхохоталась и тут же изобразила танцевальное па. Она похожа на симпатягу щенка, которого на весь день запирают в доме. Только переступишь порог, и она тут как тут, ластится, липнет, словно липучка для мух. Такой же в детстве была Наоми.

Я достал из сумки чемпионские майки баскетбольной команды университета Дьюк. Одинаковые для Деймона и Дженни. В этом вся штука, чтобы одинаковые были. Одного фасона, одного цвета. Так будет еще пару лет, а потом застрели их, чтобы напялили что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее шмотку другого.

– Спасибо всям, – выпалили они один за другим. Я чувствовал исходящие от них флюиды любви – как замечательно быть дома. Хоть на выходные, хоть как угодно. Несколько часов душевного покоя и равновесия. Я повернулся к Нана.

– Ты, вероятно, решила, что я и думать о тебе забыл.

– Тебе никогда обо мне не забыть, Алекс. – Она, прищурившись, внимательно смотрела на меня.

– В точку попала, старуха, – усмехнулся я.

– А как же. – Последнее слово непременно должно остаться за ней.

Я достал из своего брезентового мешка чудес и сюрпризов сверток в красочной обертке. Нана развернула бумагу, там был замечательный ручной вязки свитер. Мне самому их не доводилось видеть. Их вязали в Хиллсборо, Северная Каролина, восьмидесяти и девяностолетние старухи, которые по-прежнему вынуждены зарабатывать на кусок хлеба.

На этот раз даже мама Нана не нашла слов. Никаких мудрых комментариев не последовало. Я помог ей надеть этот свитер, и она весь день в нем проходила. Вид у нее был гордый и довольный, свитер оказался ей к лицу, и я радовался, глядя на нее.

– Это самый прекрасный подарок, – сказала она наконец с внезапной хрипотцой. – Если не считать, что ты сам приехал, Алекс. Знаю, ты, по всему видно, парень лихой, но я все равно беспокоилась, как ты там, в Северной Каролине.

Мама Нана понимала, что о Липучке спрашивать пока не стоит. Понимала она также, что означает мое молчание.

Глава 39

Ранним вечером в моем доме на Пятой улице набилось никак не меньше трех десятков ближайших друзей и родственников. Темой обсуждения было, конечно, расследование в Северной Каролине. Вполне естественно, они понимали, что я бы поделился с ними хорошими новостями, если бы таковые имелись. Единственное, что мне оставалось, – это вселять в них надежду, хотя поводов для нее особых не было.

Слегка перегрузившись импортным пивом и непрожаренными бифштексами, мы с Сэмпсоном наконец выползли на заднее крыльцо. Сэмпсону не терпелось меня выслушать, а мне потолковать как профессионал с профессионалом со своим другом и напарником.

Я поведал ему обо всем, что произошло в Северной Каролине на данный момент. Он понимал все трудности этого следствия и розыскной работы. Ему уже приходилось вместе со мной участвовать в делах, когда улик кот наплакал.

– Поначалу они меня на дух не принимали. Слова не давали вставить. Потом чуть рассосалось, – рассказывал я. – Следователи Раскин и Сайкс держат ухо востро и меня информируют. Во всяком случае, Раскин. Время от времени даже пытается помочь. Кайл Крейг тоже подключился к этому делу. Но ФБР по-прежнему не желает делиться со мной своими секретами.

– Какие предположения, Алекс? – поинтересовался Сэмпсон. Он все время внимательно слушал, изредка вставляя словечко-другое.

– Может быть, одна из похищенных женщин связана с какой-то важной особой. Может быть, число жертв гораздо больше, чем сообщают. А возможно, сам убийца имеет влиятельного заступника.

– Тебе не стоит туда возвращаться, Алекс, – сказал Сэмпсон, выслушав все до конца. – Похоже, у них профессионалов и без тебя пруд пруди. Не стоит ввязываться, пахнет кровной местью.

– Уже ввязался, – сказал я. – Мне кажется, Казанова вне себя от счастья, что ставит нас в тупик своими безупречными преступлениями. Мне кажется, он наслаждается тем, что и я в тупике и растерян. Что-то тут еще кроется, но что именно, пока не пойму. Думаю, он сейчас в раж вошел.

– М-м-м, хм-м-м. Похоже, ты сам в раж вошел. Брось его к чертям собачьим, Алекс. Перестань играть с этим тронутым развратником в этакого Шерлока Холмса.

Я ничего на это не ответил. Только головой покачал, моей несчастной, распухшей от забот и мыслей головой.

– А если ты его не сцапаешь? – спросил Сэмпсон. – Если не сможешь эту загадку разгадать? Об этом тоже надо подумать, Рафинад.

На такой вариант я предпочитал не рассчитывать.