Целуй девочек - Паттерсон Джеймс - Страница 14

Глава 19

Ранним утром в воскресенье ситуация с делом Казановы только усугубилась. Мне пришлось подбросить Сэмпсона до аэропорта Роли-Дарем-Интернэшнл. Ему предписывалось днем объявиться на службе в Вашингтоне. Надо же кому-то защищать столицу, пока я в отъезде.

Расследование приобретало все больший размах и обрастало нездоровым ажиотажем после того, как был обнаружен труп третьей жертвы. Теперь не только местная полиция и ФБР, но и кое-кто из военных чинов подключился к сбору вещдоков на месте преступления. Сам заместитель директора ФБР Рональд Бернс пожаловал сюда вчера вечером. К чему бы это?

Сэмпсон стиснул меня в своих медвежьих объятиях у контрольного пункта «Америкэн эйрлайнз». Со стороны мы, наверное, смотрелись как парочка полузащитников из команды «Вашингтон Редскинс» после выигрыша суперкубка или после того, как они даже не пробились в чемпионат 1991 года.

– Я понимаю, что для тебя значит Наоми, – прошептал он мне на ухо. – Я знаю, что ты чувствуешь. Если снова потребуюсь, звони.

Мы чмокнули друг друга в щеку, совсем как Мэджик Джонсон и Исайя Томас любили делать перед началом баскетбольных игр. Это вызвало любопытные взгляды с галерки, где толпился народ у арок металлоискателей. Да, мы с Сэмпсоном любим друг друга и не стесняемся это демонстрировать. Нетипично для таких несгибаемых лихих парней, как мы.

– Опасайся Федбюро. Смотри, чтобы местные не всадили тебе нож в спину. Или в грудь. Не нравится мне этот Раскин. Но особенно Сайкс, – продолжал инструктировать меня Сэмпсон. – Ты отыщешь Наоми. Я в тебя верю. Всегда верил. Я так считаю, и никому меня не переубедить.

Гигант наконец ушел, ни разу не оглянувшись.

Я остался на Юге один-одинешенек.

Снова гоняясь за монстрами.

Глава 20

Около часу дня в воскресенье я отправился пешком от гостиницы «Вашингтон-Дьюк» к университетскому городку Дьюка.

Я только что отведал настоящий завтрак по-северокаролински – полтора кофейника горячего, крепкого кофе, кусок очень соленого окорока с сопливой яичницей и томатным соусом, бисквиты, овсяные лепешки. И все это под звуки песенки в стиле кантри: «Придет тот день, когда в надраенных кастрюлях… ты не увидишь больше моего лица».

Я был взвинчен до предела, поэтому прогулка до университета была хорошим успокаивающим средством. Я сам себе ее прописал и сам же выполнял указания врача. То, что я увидел вчера на месте преступления, меня потрясло.

Я хорошо помнил те времена, когда Наоми была маленькой девочкой, а я – ее лучшим другом. Мы хором распевали детские песенки про паучка и шелкопряда. В какой-то степени именно она научила меня уметь дружить с Дженни и Деймоном. Подготовила к роли любящего отца.

В те времена мой братец Аарон таскал с собой Липучку в бар «Капри», что на Третьей улице. Брат делал все, чтобы пьянством вогнать себя в гроб. «Капри» было совсем неподходящим местом для маленькой девочки, но Наоми каким-то образом к этому приспособилась. Еще ребенком она понимала и принимала отца таким, каким он был. Когда они с Аароном заглядывали по дороге ко мне, братец обычно был уже «на взводе», но еще не совсем пьяным. Наоми следила за отцом. В ее присутствии он старался не напиваться. Беда в том, что Липучка не могла состоять при нем неотлучно и уберечь от погибели.

На час дня в воскресенье у меня была назначена встреча с деканом, куратором женских общежитии университета Дьюк. Я подошел к Аллен-Билдинг, неподалеку от Чепел-Драйв. На третьем и четвертом этажах этого здания размещались кабинеты администрации.

Декан оказался высоким, крепкого сложения человеком по имени Браунинг Лоуэлл. Наоми мне много говорила о нем. Она считала его добрым советчиком и хорошим другом. В тот день я встретился с деканом Лоуэллом в его уютном кабинете, сплошь уставленном толстыми старыми книгами. Окна кабинета смотрели через обсаженную магнолиями и вязами Чепел-Драйв на Фью-Куод. Как и все остальное в студгородке, вид из окна радовал глаз. Повсюду постройки в готическом стиле. Настоящий южный Оксфорд.

– Я ваш почитатель, с легкой руки Наоми, – произнес декан Лоуэлл, когда мы поздоровались. Рукопожатие у него было крепким, чего следовало ожидать от человека его телосложения.

Браунинг Лоуэлл был мускулистым, лет тридцати пяти привлекательным мужчиной. Живые голубые глаза его лучились доброжелательностью. В свое время Лоуэлл был гимнастом мирового класса, вспомнил я. Когда он заканчивал университет Дьюк, его прочили в звезды американской команды на Олимпиаде 1980 года в Москве.

В самом начале того года в печать просочились слухи, будто Браунинг Лоуэлл «голубой» и у него любовная связь с одним довольно известным баскетболистом. Он покинул олимпийскую сборную еще до объявления пресловутого бойкота московской Олимпиаде. Соответствовали слухи действительности или нет, так и не было доказано, насколько мне известно. Между тем Лоуэлл женился и жил теперь вместе с женой в Дареме.

Мне Лоуэлл показался симпатичным и отзывчивым. Мы перешли к неприятной теме исчезновения Наоми. У него возникали вполне оправданные недоверие и беспокойство по поводу хода проводимого полицией расследования.

– У меня создается впечатление, что местные газеты никак не видят простой и логичной связи между убийствами и исчезновениями. Я этого не понимаю. Мы предупредили всех женщин на территории университетского городка, – сказал он мне. – Студенток Дьюка обязали отмечаться в специальном журнале прихода и ухода из общежитии, – развивал он свою мысль. – Поощрялась система взаимных провожании, если студентки отправлялись куда-нибудь поздним вечером.

Прежде, чем я вышел из кабинета, он сделал предварительный звонок в общежитие, где жила Наоми. Сказал, что так ко мне отнесутся радушней, а он, в свою очередь, готов сделать все, что от него зависит, чтобы помочь.

– Я знал Наоми на протяжении почти пяти лет, – сказал он мне и зачесал пятерней длинные белокурые волосы. – Моя обеспокоенность – лишь малая толика того, что переживаете сейчас вы, Алекс, и я весьма вам сочувствую. Это потрясло здесь многих из нас.

Я поблагодарил декана Лоуэлла и покинул его кабинет благодарный ему за сочувствие и слегка приободренный. Предстоял визит в студенческое общежитие. Догадайтесь, кто пришел к вам на чай?

Глава 21

Я ощущал себя как «Алекс в стране чудес».

Район студенческих общежитии Дьюка выглядел также весьма идиллически, но на свой лад. Никакой величественной готики, повсюду небольшие домики, несколько коттеджей. Общежитие Майерс-Куод пряталось в тени высоких старинных дубов и раскидистых магнолий, окруженное ухоженными цветниками. Поистине неистощима фантазия Творца!

Перед входом стоял серебристый «БМВ» с откидным верхом. На заднем бампере красовалась яркая наклейка с надписью: «Моя дочь пошла в Дьюк, и туда же идут мои деньги».

Внутри, на вощеных полах гостиной общежития, лежали благородно выцветшие восточные ковры, которые запросто могли сойти за настоящие. Я глазел по сторонам в ожидании Мэри Эллен Клаук. Комната была заставлена мягкими стульями, кушетками, комодами красного дерева на гнутых высоких ножках. У обоих окон красовались изящные банкетки.

Мэри Эллен Клаук спустилась в гостиную через пять минут после моего прихода. До этого мы с ней не раз встречались. Высокая – около шести футов роста – пепельная блондинка, очень хороша собой, под стать тем девушкам, которые таинственно исчезли. Тело, наполовину съеденное птицами и зверьем в лесу Эфленда, когда-то тоже принадлежало красивой блондинке.

Интересно, подбирался ли убийца к Мэри Эллен Клаук? Почему он выбрал именно Наоми? Скольких женщин он отобрал к этому моменту?

– Здравствуйте, Алекс. Боже, как я рада, что вы здесь. – Мэри Эллен взяла меня за руку и крепко сжала. Ее вид навеял теплые и одновременно мучительные воспоминания.

Мы решили выйти из общежития и прогуляться по холмам западного сектора. Мэри Эллен мне всегда нравилась. Она специализировалась по истории и психологии. Я помню, как мы с ней целый вечер в Вашингтоне рассуждали о проблемах психоанализа. Она не хуже меня понимала, что такое психологическая травма.