Инверсия праймери - Азаро Кэтрин - Страница 40

Боги! Да он за мной ухаживает. По крайней мере мне кажется, что именно это он и делает. Столько лет прошло с тех пор, как я занималась подобными вещами; я даже забыла, как это делается. Возможно, когда люди собираются куда-то компанией, это называется как-то по-другому. Групповуха? Нет, это уж слишком грубо.

Впрочем, какая разница, как это называется? Да что это со мной в самом деле? Я уже начала сама с собой спорить в уме.

— Да, — сказала я. — С удовольствием схожу. — Я имела мало общего с этими людьми, но сходить с кем-то в кино все равно лучше, чем возвращаться в пустую квартиру.

Мы вернулись в кафе и ополоснулись, а потом отправились через парк в кино. Пошел Джарит, пошли Хилт и Ребекка и еще с полдюжины туристов, сменивших кроссовки на туфли с колокольчиками. Солнце спряталось за холмы, окрасив горизонт в живописный красный, а небо над нашими головами — в благородный бронзовый цвет. Сияющие кольца изогнулись над нами аркой. На западе кольца были ярко-алыми, а на востоке — там, где на них падала тень планеты, — они выглядели так, будто какой-то сказочный дракон откусил от них кусок.

По мере того как надвигалась ночь, становилось все холоднее, и Хилт одолжил мне свой свитер. К счастью, разговор носил безобидный характер — ленивый спор, какой фильм смотреть. У меня не было своей точки зрения. Я не имела ни малейшего понятия, что вообще сейчас идет. В конце концов было решено пойти в ближайший голотеатр, где крутили что-то под названием «Искривленный разум». Головывеска у входа изображала Демона, который, широко расставив ноги, палил из своего дезинтегратора. Впрочем, сейчас в половине голофильмов героями являются солдаты.

Мы уселись на мягком полу круглого зала, где кроме нас находилось еще сотни две человек. Мы с Джаритом беседовали о его учебе. Ребекка с Хилтом что-то ели, а Пулли купил еще бутылку этого их ужасного морковного сока.

Через несколько минут свет в зале померк. Загремела музыка: настойчивая барабанная дробь, сквозь которую прорывались звуки труб и скрипок. Потом мы вдруг оказались в чистом поле около ДВИ. Перед нами стоял Демон — симпатичный брюнет со стальными бицепсами и с дезинтегратором на поясе. Он пустился бегом, и мы «побежали» следом, на расстоянии, с точки зрения режиссера, оптимальном для восприятия действия.

Не прошло и пяти минут, как я поняла, что совершила ошибку, пойдя сюда.

Было совершенно ясно, чем закончится фильм. Демон отправился на задание, спасать красивую, можно сказать даже пышную, женщину, якобы похищенную купцами, а на самом деле — хайтонскую шпионку. Купцы изловили Демона, вставили ему в мозг приемник и отпустили на все четыре стороны. Нам предлагалось гадать, какая ужасная судьба ждет ничего не подозревающего героя, когда эти злодеи нажмут на кнопку.

Фильм не претендовал на точность. Когда Демон отправился к душеспасителю, тот принимал его в больнице. Душеспасителя никогда не найти в больнице. Нас и так достаточно тяжело уговорить обратиться за помощью.

Столкнувшись же с перспективой идти в больницу, что означало бы открыто объявить: «Да, я съехал с катушек», — большинство из нас устремится в противоположную сторону. Настоящий душеспаситель будет принимать в безобидном месте, никак не ассоциирующемся с психушкой, чаще всего в правительственных учреждениях.

Но это все было еще ничего. «Герой» почти весь фильм только и делал, что нарушал кодекс чести, по которому мы живем. Он мошенничал, лгал, обращался со своими подружками как с ничтожеством и шел в бой, не выказывая ни малейшего намека на жалость. Это был абсурд. В конце концов, подразумевается же, что он эмпат?

Однако окончательно доконало меня то, что актер был чертовски похож на Рекса, ни за что на свете не позволившего бы себе такого. Да, женщины так и вешались на Рекса. И их влекли его красота, обаяние и блеск. Но влюблялись они в Рекса потому, что он был достойный человек, относившийся к людям с уважением. Этот идиотский фильм просто оскорблял его.

В кульминации фильма — кто бы мог подумать! — Демон сходил с ума. Купцы нажали на свою кнопку, и он взбесился прямо посреди людной площади, начав крушить все вокруг из своего дезинтегратора. Я так рассвирепела, что вскочила и вышла из зала, не дожидаясь конца фильма, пройдя при этом прямо сквозь палившего Демона, вызвав громкие протесты зрителей.

Я выходила из голотеатра, когда из зала показался Джарит и окликнул меня:

— Соз. Подожди.

Я задержалась в дверях, поджидая его. Следом за ним показались Хилт и Ребекка. Они оглядывались по сторонам, потом увидели нас и пошли к нам.

— Что случилось? — спросил Джарит. — Что тебя так вывело из себя?

— Ничего не вывело. — Я была так зла, что даже говорила с трудом. — Просто не люблю смотреть дерьмо, вот и все.

Хилт и Ребекка подошли как раз вовремя, чтобы услышать мою последнюю фразу. Хилт посмотрел на меня с раздражением.

— Знаешь, это твое поведение начинает надоедать.

Мне хотелось врезать ему по физиономии. Не помню, когда я так злилась.

Но почему? Неужели из-за этого дурацкого фильма?

— Идите к черту, — сказала я.

Ребекка взяла меня за руку:

— Это всего лишь фильм.

Я отстранилась от нее.

— Это оскорбление для тех, кто каждый день рискует жизнью ради того, чтобы дети вроде вас могли жить спокойной и здоровой жизнью и смотреть пустяковые фильмы.

Я ждала, что Хилт обзовет меня идиоткой. Но он только пожал плечами:

— Не понимаю, зачем столько шума из-за ерунды. Никто не расценивает «Искривленный разум» как политическое заявление или произведение искусства.

— Послушайте, — предложила Ребекка. — Возможно, мы не слишком удачно начали. Давайте попробуем по-новой? Почему бы нам не забыть про этот фильм и не пойти куда-нибудь выпить?

Я понимала, что меньше всего мне сейчас нужно выпивать с ними. Все же я постаралась говорить извиняющимся тоном.

— Я очень устала. Боюсь, я просто срываюсь. Мне лучше пойти домой и выспаться. — Я врала. Не буду я спать. Но надо же мне было сказать что-нибудь.

Ни Ребекка, ни Хилт не казались особенно расстроенными моим отказом.

Джарит продолжал смотреть на меня. Он молча ждал, пока я прощалась с остальными, но, когда те направились к театру, сказал:

— Можно я провожу вас?

— Спасибо. Мне будет приятно.

Пока мы шли через парк, я пыталась придумать, что бы такого сказать.

Ничего умного в голову не шло. Если честно, ничего глупого тоже.

Когда мы остановились у моего парадного, вид у Джарита был довольно удивленный.

— Вы живете здесь?

— Когда прилетаю на Форшир, — ответила я.

— Вы много путешествуете?

— Бывает. — Мне хотелось, чтобы он поднялся ко мне и помог — как мужчина может помочь женщине справиться с одинокой ночью. Мне хотелось, чтобы он любил меня снова и снова, пока не изгонит демонов, терзавших мой рассудок.

Джарит присвистнул:

— В первый раз вижу человека, который может позволить себе жить в таком доме.

Отлично, сказала я себе. Теперь твой ход. Пригласи его подняться.

А если он скажет «нет»?

— Вы вернетесь в кино? — спросила я.

— Только забрать плащ, — поморщился он. — Я обещал ребятам порепетировать сегодня вечером. У нас зачет завтра.

— О… — Я, наверное, совсем рехнулась, переживая из-за музыканта, художника. Он ведь живет искусством, в котором ты полный ноль. У нас ничего не получится.

Джарит колебался.

— Вы не будете против, если мы встретимся еще?

Я не возражала.

— Мы собирались на пляж в Тиллсморн. Не хотите с нами? Мы могли бы встретиться здесь завтра в полдень.

— Идет, — улыбнулась я.

— Ну что ж, отлично. — Он улыбнулся и помахал мне рукой. — До завтра. — И ушел.

Я поднялась к себе. Даже со всеми включенными лампами моя квартира казалась темной. Чего-чего, а ламп в ней хватало, красивых плафонов матового стекла, освещавших комнаты неярким, уютным светом. Стены были отделаны деревянными панелями, будто излучавшими тепло. И везде были окна, даже ночью пропускавшие внутрь свет, отраженный от колец в небе. Белые ковры, белая обивка мебели, белая лепнина. Просторная, светлая квартира. И все равно она казалась мне сейчас темной и пустой.