Нежно влюбленные - Патни Мэри Джо - Страница 86

У Джерваза был очень усталый вид, когда его кузен вошел в кабинет. Виконт занимался какими-то второстепенными делами, выполнять которые входило в обязанности его помощника, но на сей раз Сент-Обен решил сам взяться за них, чтобы отвлечься. К тому же это был хороший предлог не появляться перед гостями, которые, впрочем, и без него неплохо развлекались и едва ли замечали отсутствие хозяина.

Однако от Франсиса отделаться было нелегко. Молодой человек уселся прямо напротив стола Джерваза.

— Добрый день, Джерваз. У тебя есть несколько минут, чтобы потолковать со мной?

— Ты уйдешь, если я скажу, что времени у меня нет? — сухо произнес в ответ виконт.

— Нет, конечно, — последовал веселый ответ. Лицо Сент-Обена немного просветлело и, откинувшись на спинку стула, он приготовился к тому, чтобы выслушать кузена. Джервазу раньше не приходило в голову, а сейчас он обратил внимание на то, что Франсис был покладист, как Диана. Виконт поспешил отогнать от себя эти мысли, потому что и думать не желал о своей жене.

— Я очень рад, что ты смог приехать в Обенвуд, — заявил Сент-Обен. — Я не всегда выхожу к гостям, так что хорошо, что ты в мое отсутствие выполняешь роль хозяина.

— Это все ерунда, — беспечно махнул рукой Франсис. — Я знаю, что у тебя голова занята Другими вещами — ведь твоя жена и твой сын впервые появились в обществе.

— Я не хочу говорить о моей семье, — процедил сквозь зубы виконт.

— Нечего со мной так разговаривать и смотреть на меня исподлобья, брат. Я скажу тебе все, что собирался, чего бы мне это ни стоило. Ты, конечно, можешь сбежать от меня, но я побегу за тобой вслед, — говорил Франсис, слегка улыбаясь, но глаза его были серьезными. — Я знаю и люблю вас обоих — и тебя, и Диану. А поскольку у вас обоих несчастный вид, то я решил предложить вам роль посредника. Иногда вмешательство третьего человека помогает. Видишь ли, она безумно тебя любит. И ты, похоже, неравнодушен к ней, так что, думаю, ваши трудности можно преодолеть.

Виконт отодвинулся от стола словно для того, чтобы оказаться подальше от кузена, и злобно спросил:

— Это она сказала, лежа с тобой под одеялом?

— Господи, нет, конечно! — возмутился Франсис. — Не думаешь же ты, что мы с Дианой любовники?! Что за предположение!

Рот Джерваза скривился. Он не хотел начинать этот разговор, чувствуя, что ничего путного из подобной беседы не выйдет, однако ставки были сделаны и остановить игру было невозможно.

— Вполне логичное предположение, — буркнул виконт. — Мне известно, что ты бывал у нее, пока меня не было в Лондоне. И вы не просто чай вместе распивали.

Франсис не сразу понял, о чем говорит его кузен, а когда до него дошел смысл слов Джерваза, нахмурился.

— О Господи, неужели ты нанял кого-то следить за Дианой?! Какого черта ты это сделал?

— Эта женщина — куртизанка, надеюсь, ты не забыл? Я хотел знать, насколько процветают ее дела. — Сент-Обен понимал, что достоин презрения за эти слова, но промолчать не смог.

— Не смей так говорить о своей жене! — воскликнул Франсис. — Это не делает тебе чести. По сути, это чушь собачья! Пока тебя не было в Лондоне, твоя жена вела замкнутый образ жизни, так живут все порядочные женщины. Да, я заходил к ней пару раз, и что с того? Нет ничего постыдного в том, что у женщины есть друзья-мужчины.

— Пока ты окончательно не погряз во лжи, кузен, я уж скажу тебе, что видел, как вы вчера обнимались на берегу озера.

Франсис прищурил глаза — Джерваз никогда не видел кузена таким.

— Она была расстроена. Из-за тебя! Да, я успокаивал ее. Как мог. По-дружески. Ни больше ни меньше!

— И ты хочешь, чтобы я в это поверил? Франсис оставался совершенно спокоен.

— Я никому не позволю назвать себя лжецом, Джерваз, даже тебе.

— Я не виню тебя в том, что она тебя очаровала, — устало промолвил виконт. — Разве хоть один мужчина смог бы устоять перед ней? Она в состоянии соблазнить монаха одним своим видом, а молодые люди вроде тебя никогда не отличались монашеским поведением. Только не лги мне.

Франсис с такой силой ударил кулаком по столу, что все перья, карандаши и чернильницы подпрыгнули.

— Черт возьми, Джерваз, ты клевещешь на нас обоих — и на Диану, и на меня! Она — милая, добрая, любящая женщина! Ты недостоин ее! — Его голос дрогнул, но Франсис продолжал:

— Если бы только я мог любить женщину, то влюбился бы именно в нее. Но я клянусь тебе, именем Господа клянусь, что между мной и нею не было ничего предосудительного! Или ревность до такой степени ослепила тебя, что ты мне не веришь?!

Джерваз посмотрел в глаза кузену. Франсис был его лучшим другом и к тому же всегда отличался честностью. Неужели он лжет сейчас? Больше того, спрашивал себя Джерваз, верил ли он сам в то, что Диана обманывает его? Или, может, отчаяние сделало его таким недоверчивым? У него не было ни одного доказательства тому, что Диана говорит не правду, разве только он вбил себе в голову, что женщина не может быть честной.

Виконт потер виски. Сомнения грызли его. Он старался изгнать из головы все мысли о Диане, и теперь, когда Франсис бросил ему вызов, виконт понял, почему избегал думать о жене. Проще было поверить в ее гнев, чем в любовь, проще было обвинить ее во всех грехах, чем принять ее любовь, и поверить в то, что она говорит правду. Но тогда Джервазу пришлось бы признать, что он недостоин Дианы.

Однако от правды не укрыться, и Джерваз осознавал, что его кузен прав. В глубине души он это всегда понимал, но от этого ему не становилось легче.

Сент-Обен был до такой степени занят собственными проблемами, что не сразу понял одну фразу Франсиса. Иначе ни за что не спросил бы, не подумав:

— А что ты имел в виду, когда заявил: «…если бы я мог любить женщину»?

Наступило долгое, напряженное молчание. Джерваз заметил, что лицо его кузена смертельно побледнело.

— Я имел в виду именно то, что сказал, — наконец ответил молодой человек. Несмотря на растерянный вид, в глазах его читалась решимость. — Я скоро уеду из Англии… с другом… Думаю, в будущем я поселюсь в Италии. А может быть, в Греции. В древних странах более терпимо относятся к людям вроде меня.

Несмотря на мрачное настроение, Джерваз испытал настоящий шок. Шок и отвращение. Он, конечно, знал о существовании таких мужчин, но никогда не задумывался о них. Джерваз полагал, что они — существа асоциальные и по их виду можно сразу догадаться, что они — не такие, как все. И уж никак ему не приходило в голову, что они могут быть такими, как Франсис — умными и честными. Такие люди не могли быть хорошими друзьями.

— Нет, — хрипло промолвил виконт. — Я не могу в это поверить. Это невозможно.

— Не только возможно, — возразил молодой Брэнделин, — но, надо признать, это чистая правда. Я был бы другим, если бы мог, но у меня нет выбора. — Несмотря на видимое спокойствие Франсиса, руки его слегка дрожали, и Джерваз видел, как пульсирует жилка на его шее. — Ты — глава семьи, как и мой друг. Думаю, тебе следует знать, что ты не можешь рассчитывать на меня, как на наследника после Джеффри.

Тут только виконт заметил, что покачивает в руке тяжелое пресс-папье из венецианского стекла. Ему потребовалось сделать над собой усилие, чтобы разжать пальцы и положить пресс-папье на стол. Эмоции с такой силой захлестнули Джерваза, что он почти выкрикнул со злостью в голосе:

— Если только ты посмеешь положить глаз на моего сына, я убью тебя!

Поначалу Франсис побагровел, а потом кровь отлила от его лица, и оно стало белым, как полотно.

Молодой человек резко вскочил, но, овладев собой, произнес с пугающим спокойствием:

— Я знал, что ты можешь быть слепым и несправедливым, но не предполагал, что ты — полный идиот. — Повернувшись на каблуках, Франсис быстро вышел из комнаты. Казалось, эхо от его слов так и повисло в воздухе.

Приподнявшись со стула, Джерваз протянул было руку вслед кузену, словно хотел удержать его, но потом его рука бессильно упала вниз. Джерваз почувствовал смертельную тяжесть в груди. Казалось, что его сердце сейчас разорвется. Но оно продолжало биться, кровь текла в жилах, легкие продолжали вбирать в себя воздух и выталкивать его назад. Его здоровое тело продолжало жить, а жизнь была разбита…