Жребий Салема - Кинг Стивен - Страница 44

– Да.

Она нахмурилась, теперь уже окончательно проснувшись.

– Но он не католик! Да и в церковь, по-моему, не ходит!

– Он не стал ничего объяснять.

– Ясно, – понимающе кивнула Ева. – Пожалуйста, обращайтесь с распятием осторожно. Оно мне очень дорого как память.

– Обещаю, – заверил он.

– Надеюсь, что с мистером Берком все в порядке. Он хороший человек.

Бен спустился вниз и вышел на крыльцо. Распятие он держал в правой руке. Чтобы было удобно достать из кармана ключи от машины, Бен не стал перекладывать его в левую руку, а повесил на шею. Серебряный крест уютно скользнул под рубашку, и Бен, садясь в машину, едва ли заметил, что ему стало спокойнее.

Все окна на первом этаже дома Мэтта были залиты светом, и, когда фары машины, свернувшей на подъездную дорожку, осветили фасад, Мэтт открыл дверь и вышел на порог.

Бен, готовый почти ко всему, направился к дому быстрыми шагами. Его поразило выражение шока на лице учителя: мертвенно-бледный, губы тряслись, а широко раскрытые глаза будто застыли.

– Пойдемте на кухню, – выговорил Мэтт.

Бен вошел в дом, и на его груди блеснул крест.

– Значит, нашли распятие!

– Оно не мое, а Евы Миллер. Что случилось?

– На кухню, – повторил Мэтт и, проходя мимо лестницы, ведущей на второй этаж, бросил взгляд вверх и, казалось, чуть отшатнулся.

На кухонном столе, за которым они еще совсем недавно ели спагетти, теперь стояла чашка с кофе и лежали два неожиданных предмета: старинная Библия на застежках и револьвер тридцать восьмого калибра.

– В чем дело, Мэтт? На вас лица нет!

– Может, мне все это померещилось, но, слава Богу, вы приехали! – Он взял револьвер и начал рассеянно вертеть его в руках.

– Так расскажите! И положите револьвер! Он заряжен?

Мэтт послушно вернул оружие на место и провел рукой по волосам.

– Да, заряжен. Хотя не думаю, что от него была бы польза. Разве что пустить себе пулю в лоб… – Он хрипло засмеялся, но смех вышел невеселым и похожим на хруст битого стекла.

– Прекратите!

Резкость команды, похоже, вывела Мэтта из оцепенения. Он помотал головой, как делают животные, отряхиваясь после холодного душа.

– Наверху у меня мертвец, – сообщил он.

– Кто?

– Майк Райерсон. Он работает на город. Ухаживает за кладбищами.

– Вы уверены, что он мертв?

– Не сомневаюсь, хотя и не видел его. Не хватило духу. Потому что, с другой стороны, он может быть вовсе и не мертвым.

– Мэтт, что за глупости!

– Думаете, я этого не понимаю? Да, звучит как полный вздор, а то, что я думаю, – сплошное безумие. Но, кроме вас, я ни к кому не мог обратиться. Во всем городе вы единственный, кто может… может… – Мэтт помотал головой и начал заново: – Мы с вами говорили о Дэнни Глике.

– Да.

– И как он мог умереть от злокачественной анемии… Как говорили в старые времена – «он просто угас».

– И что?

– Майк закапывал его могилу. И Майк нашел собаку Вина Пьюринтона нанизанной на решетку ворот кладбища Хармони-Хилл. Вчера вечером я встретил Майка Райерсона в заведении Делла и…

– …и я не смог заставить себя войти, – закончил рассказ Мэтт. – Просто не смог. Я просидел на кровати почти четыре часа. А потом, как вор, пробрался вниз и позвонил вам. Ну, что вы об этом думаете?

Бен снял распятие и теперь задумчиво теребил тонкую блестящую цепочку, которую положил на стол. Было почти пять часов, и небо на востоке начало розоветь.

– Я думаю, что самое правильное – это подняться наверх и посмотреть.

– Сейчас, когда светает, все это кажется каким-то дурным сном сумасшедшего, – натянуто засмеялся Мэтт. – Надеюсь, так оно и есть. И Майк благополучно спит сном младенца.

– Так пойдемте и проверим!

– Хорошо, – согласился учитель, сделав над собой усилие, перевел взгляд на стол и умоляюще посмотрел на Бена.

– Конечно, – кивнул тот и надел цепочку с распятием Мэтту на шею.

– Мне с этим как-то спокойнее, – виновато засмеялся он. – Как считаете, мне позволят его оставить, когда повезут в психушку?

– Хотите взять еще и револьвер?

– Нет, это лишнее. А то, не дай Бог, еще отстрелю себе случайно причинное место.

Они поднялись по ступенькам на второй этаж. Бен шел первым. Наверху была маленькая площадка с двумя дверями, расположенными друг напротив друга. Одна была открыта, и из нее сочился свет настольной лампы, падавший на рыжую ковровую дорожку.

– Нам нужна другая комната, – пояснил Мэтт.

Бен прошел ко второй двери и остановился. Он не принимал рассказ Мэтта всерьез, но неожиданно для себя ощутил вдруг приступ животного страха.

Ты открываешь дверь, а там он – свисает с балки, и его лицо уже опухло и почернело. А затем вдруг глаза распахиваются и выкатываются из глазниц! Он ВИДИТ тебя, и он рад, что ты пришел…

Воспоминания нахлынули на него с такой ясностью, что он, на мгновение утратив всякую связь с реальностью, замер от ужаса. В ноздри ударил запах сырой штукатурки и крысиного помета. Казалось, что самая обычная, покрытая лаком дверь в гостевую комнату отделяет его от преисподней.

Бен повернул ручку и толкнул дверь. Мэтт, тяжело дыша за его спиной, изо всех сил сжимал в кулаке распятие Евы.

Комната выходила на восток, и на горизонте как раз показалось солнце. Первые прозрачные лучи выхватили и окрасили в золото несколько пылинок, парящих над простыней, натянутой на Майке Райерсоне до подбородка.

Взглянув на Мэтта, Бен кивнул и прошептал:

– С ним все в порядке. Он спит.

– Окно открыто, – безучастно произнес Мэтт. – А было заперто. Я проверял.

Бен пригляделся к краю безукоризненно белой простыни: там виднелось маленькое пятнышко крови, уже успевшее потемнеть.

– Мне кажется, он не дышит, – заметил Мэтт.

Бен сделал пару шагов и остановился.

– Майк? Майк Райерсон! Просыпайся, Майк!

Никакой реакции. Ресницы не шевельнулись. На лоб упала прядь волос, и в первых лучах утреннего солнца лицо выглядело на редкость красивым, совсем как у греческой статуи. На щеках играл легкий румянец, да и сам цвет кожи говорил о здоровье – ничего похожего на ту мертвенную бледность, о которой упоминал Мэтт.

– Разумеется, он дышит! – немного раздраженно возразил Бен. – Просто слишком крепко спит. Майк! – Он слегка потряс Райерсона за плечо. Левая рука Майка, лежавшая на груди, соскользнула вниз и ударилась костяшками об пол, будто постучалась в дверь.

Мэтт вышел вперед, взял упавшую руку и прижал палец к запястью.

– Пульса нет! – сообщил он и хотел отпустить руку, но, вспомнив, как она ударилась костяшками, осторожно положил на грудь. Та начала снова соскальзывать, и Мэтт, скривившись, поправил ее.

Бен не мог в это поверить. Майк наверняка спит! У него же такой здоровый цвет лица, все члены сохранили гибкость, руки и пальцы гнутся, никакого окоченения, да и губы полуоткрыты, как при дыхании… Как он может быть мертв? Тыльной стороной запястья он дотронулся до плеча – кожа была холодной!

Послюнявив палец, Бен поднес его к полураскрытым губам Майка. Никакого движения воздуха! Ни намека на дыхание!

Они с Мэттом переглянулись.

– А что с отметинами на шее? – спросил учитель.

Бен, взявшись за скулу Райерсона, осторожно повернул ему голову набок, открывая шею. Левая рука снова соскользнула вниз, и костяшки со стуком ударились об пол.

Никаких отметин на шее Майка Райерсона не было.

Они снова сидели за кухонным столом. Стрелки на часах показывали 5.35 утра. С улицы доносилось мычание коров Гриффена, которых гнали на западное пастбище: там, у подножия холма, за кустарником протекал ручей Тэггарт-Стрим.

– Если верить преданиям, отметины исчезают, – неожиданно произнес Мэтт. – Когда жертва умирает, отметины исчезают.

– Я в курсе, – сказал Бен, помнивший это из романа Стокера «Дракула» и фильмов ужасов студии «Хаммер» с Кристофером Ли в главной роли.