Жребий Салема - Кинг Стивен - Страница 102

Марк молча потянулся через Бена к дверце с его стороны и нажал кнопку, запирая ее. От неожиданности Бен вильнул рулем, отчего машина едва не угодила в кювет. Так же молча Марк запер дверь со своей стороны и свернулся в клубок на сиденье, мечтая снова впасть в небытие и избавиться от мучительных воспоминаний.

Мерный рокот мотора усыплял… Мммммммммммм. Так спокойно… Он закрыл глаза.

– Марк?

Лучше не отвечать.

– Марк, ты в порядке?

Мммммммммммм.

– Марк!

Хорошо, что они уехали. Так безопаснее. И он снова погрузился в спасительное небытие, где не было места воспоминаниям.

Бен снял номер в мотеле на самой границе штата Нью-Хэмпшир, нацарапав в книге регистрации «Бен Коуди с сыном». Марк вошел в номер, выставив вперед руку с зажатым в ней крестиком и испуганно озираясь по сторонам, как загнанный в угол зверек. Дожидаясь, пока Бен запрет дверь и повесит на ручку снятый с шеи крестик, он продолжал держать на вытянутой руке свой. В номере имелся цветной телевизор, и Бен посмотрел новости. Две африканские страны развязали войну. Президент простудился, но врачи уверяли, что ничего страшного нет. В Лос-Анджелесе какой-то умалишенный застрелил четырнадцать человек. Прогноз погоды обещал дождь со снегом в северной части Мэна.

Салемс-Лот погрузился в мрачный сон, и вампиры бродили по проселочным дорогам как призраки. Некоторые из них, вернувшись из царства мертвых, даже проявили изобретательность. Лоренс Крокетт позвонил Ройалу Сноу и пригласил сыграть партию в криббидж. Когда Ройал подъехал на машине и подошел к двери, Лоренс с женой напали на него.

Глинис Мэйберри позвонила Мейбл Уэртс, сказала, что ей страшно, и попросилась к ней скоротать вечер вместе, пока муж не вернется из Уотервилла. Та с радостью согласилась, а когда через десять минут открыла дверь, то увидела на пороге абсолютно голую Глинис с сумочкой в руке и огромными хищными клыками под растянутой в улыбке верхней губой. Мейбл успела вскрикнуть только один раз.

Когда в девятом часу Делберт Марки, так и не дождавшись посетителей, закрыл свое заведение и вышел на улицу, из темноты показались Карл Форман и ухмыляющийся Гомер Маккаслин и сказали, что желают выпить.

Милта Кроссена навестили его давнишние приятели и постоянные покупатели.

А Джордж Миддлер навестил нескольких старшеклассников, которые изредка наведывались к нему в магазин за покупками и всегда поглядывали на него с нескрываемым презрением, и наконец-то воплотил в жизнь свои самые темные фантазии.

По шоссе 12 через город по-прежнему проезжали машины, и сидевшие в них люди замечали только большой рекламный щит страховой компании и знак, ограничивающий скорость до тридцати пяти миль в час. Выехав за пределы Салемс-Лота, они увеличивали скорость до шестидесяти и больше о нем не вспоминали, разве что успевали подумать, какая же тут глухомань.

Город хранил свои секреты, и Марстен-Хаус по-прежнему нависал над ним, словно продолжая зорко стеречь свои владения.

На рассвете следующего дня Бен оставил Марка в мотеле и отправился в Салемс-Лот. По дороге он остановился в Вестбруке и купил кирку и лопату.

Небо над Салемс-Лотом заволокли тяжелые облака, однако дождь еще не начался. На улицах встретилось несколько машин. Магазин Спенсера был открыт, а вот кафе «Экселлент» заперто: зеленые занавески задвинуты, в окнах не вывешено меню, а выставленный на улице маленький щит с рекламой блюда дня вытерт начисто.

При виде пустынных улиц у Бена по коже поползли мурашки, и ему вспомнилась обложка старого рок-н-ролльного альбома, где на черном фоне под надписью «Они выходят только ночью» был изображен трансвестит с залитым кровью лицом.

Сначала Бен отправился в пансион, поднялся на второй этаж и вошел в свою комнату. Тут все было так, как он оставил: постель не убрана, на столе вскрытая упаковка леденцов.

Вытащив на середину комнаты мусорную корзину, Бен отправил в нее рукопись, а потом, скомкав титульную страницу, поджег ее и бросил поверх машинописных листов. Языки пламени сначала лизнули рукопись, словно пробуя на вкус, а потом жадно набросились на нее. Листы обугливались по углам, сворачивались и чернели. Из корзины потянулся беловатый дымок, и Бен, перегнувшись через стол, открыл окно.

Под руку ему попалось пресс-папье – стеклянный шар, с которым он не расставался с тех пор, как в далеком детстве ночью прихватил его в виде сувенира из Марстен-Хауса. Стоило потрясти шар – и внутри, взметнувшись вихрем, начинали медленно опадать снежинки.

Бен поднес шар к глазам, и повторилась картина, которая так часто представлялась ему в детстве. Сквозь метель начал проступать маленький пряничный домик, к которому вела тропинка. Крошечные ставни на окошках были закрыты, но для мальчишки с богатым воображением (как, например, у Марка Питри сейчас) ничего не стоило «разглядеть», как в одном окошке ставни распахиваются и в нем появляется мертвенно-бледное лицо с длинными зубами. Оно начинает звать к себе – в бесконечный мир фантазии и искусственного снега, где время не имеет значения, потому что его просто не существует. Вот и сейчас на него с голодной жадностью смотрело бледное лицо, которому никогда больше не суждено увидеть ни солнечного света, ни голубого неба.

И это лицо принадлежало ему.

Бен с силой отшвырнул пресс-папье. Оно ударилось о стену и разбилось.

Бен вышел, не обернувшись посмотреть, что было внутри шара.

Он спустился в подвал забрать тело Джимми, и эта миссия оказалась самой трудной. Гроб стоял на том же самом месте, что и предыдущей ночью, и поначалу показался совершенно пустым. Однако, приглядевшись, Бен заметил кол и еще нечто, при виде чего его затошнило. Это были зубы – от Барлоу не осталось ничего, кроме зубов. Даже пыли. Бен нагнулся и собрал их, не в силах отделаться от ощущения, что держит в ладони целую пригоршню крошечных белых зверьков, которые так и норовят сбиться в стаю и укусить.

Он размахнулся и с отвращением зашвырнул их подальше.

– Господи! – прошептал он, вытирая руку о рубашку. – Господь всемогущий, пусть это будет конец! Пусть он больше никогда не вернется!

Ему все-таки удалось вытащить из подвала обернутое в занавеску тело Джимми. Он засунул его в багажник «бьюика», положил на заднее сиденье рядом с сумкой доктора лопату и кирку и отправился в дом Питри. На окруженной деревьями поляне между домом и журчавшим неподалеку ручьем он выкопал широкую могилу глубиной в четыре фута и положил туда тела Джимми и родителей Марка, избегнувших участи вампиров. На это у него ушло несколько часов.

В половине третьего, видя, что солнце уже начало клониться к горизонту, Бен принялся торопливо засыпать могилу. Он понимал, что испарина, выступившая на лице, была вызвана не только физической нагрузкой.

К четырем часам работа была закончена. Обложив могильный холм дерном, Бен сунул перепачканные землей лопату и кирку в багажник машины и отправился в сторону кафе «Экселлент», возле которого остановился и вылез, оставив ключ в замке зажигания.

Он окинул взглядом безлюдные офисные здания, уныло взиравшие на улицу. Дождь, начавшийся после обеда, ронял мягкие и мелкие капли, словно выражая свою скорбь и печаль. Парк, где он познакомился со Сьюзен Нортон, стоял пустым и заброшенным. Окна в здании муниципалитета были задернуты шторами. На двери офиса Ларри Крокетта одиноко висела табличка «Прошу подождать. Скоро вернусь». Тишину нарушал только тихий шорох дождя.

Бен направился по Рейлроуд-стрит, слыша, как гулко отдаются шаги по пустынной улице. Добравшись до пансиона Евы, он подошел к своей машине и бросил последний взгляд на город. В нем не было никакого движения. Город умер. Он это понял сразу и окончательно, совсем как тогда – после аварии на мотоцикле. При виде валявшейся в стороне туфли он осознал, что Миранды больше нет. Не в силах сдержаться, Бен заплакал.