Моя прелестная роза - Патни Мэри Джо - Страница 59

— Ты что-нибудь узнаешь?

Она оглянулась, плотнее закутавшись в плащ, хотя и было совсем не холодно.

— Нет. Но место все же знакомое. Здесь должны быть церковь и пивоварня.

— Церковь святой Екатерины совсем рядом, да и пивоварня тоже, очень пахнет хмелем. — Он обвел ее вокруг мусорной кучи. — Поговаривают, что весь этот район будет снесен. Здесь соорудят закрытые доки вроде тех, что построила Ост-Индская компания. Пожалуй, здесь нет ничего такого, что стоило бы сохранить.

Они зашли глубже в лабиринт грязных улиц. Розалинда все время осматривалась беспокойным взглядом.

— Здесь спокойнее, чем я предполагала.

— Я подумал, что лучше приехать сюда пораньше. — Краем глаза он заметил скользнувшего мимо зверька. Это была крыса. — Те, кто работает, уже на работе, а подонки пока еще не поднимались.

Она улыбнулась одними губами.

Стивен почему-то подумал, что она походит на цветок, растущий в коровнике.

Навстречу им приближался грязный оборванец. Его острые, как у хорька, глазки так и впились в них. Хотя Стивен и его жена были одеты очень просто, они резко выделялись среди окружающей обстановки. Оборванец осмотрел Розалинду оскорбительно похотливым взглядом. Ее пальцы сомкнулись на руке Стивена.

— Этот человек…

— Ты его знаешь? — Он оглянулся через плечо, но прохожий уже исчез.

— Нет. Он слишком молод. Н-но напомнил мне кое-кого из тех, кого я здесь видела. — Она вытерла губы тыльной стороной руки.

Мрачно приготовившись услышать что-либо очень неприятное, Стивен спросил:

— Этот человек обидел тебя? Может быть, поколотил?

— Нет, дал мне поесть, — запинаясь, проговорила она. — Кажется, колбаску. Мне не понравился его взгляд, но я была так голодна, что взяла то, что он предложил. Он поймал меня, поцеловал… и сунул руку мне под юбочку. Он был весь провонявший, а его язык… Я подумала, что он хочет меня съесть. — Она вновь вытерла рот, на этот раз ее рука дрожала.

— Он тебя долго… мучил? — спросил Стивен. Попадись ему тогда этот человек, он бы его просто убил.

— Нет, не долго. Я укусила его за язык. Он завопил, уронил меня, и я убежала. — Усилием воли она овладела собой. — Но колбаску я так и не отдала. Спряталась за кучей мусора и съела.

Думая о тех ужасах, что ей пришлось перенести тогда, Стивен испытал беспомощную ярость.

— Как же ты умудрилась выжить? Где ты спала? Она вновь пошла быстрыми нервными шагами.

— Есть множество уголков, где может спрятаться малышка. Конечно, там меня подстерегали другие опасности. — Завернув свой левый рукав, она показала на небольшой, еле заметный шрам под локтем. — Это след от крысиного укуса.

Ему хотелось схватить ее на руки, унести, посадить на лодку и отвезти обратно в безопасный Мэйфер. Но у нее было другое желание, и он вынужден был с этим считаться.

— А ничто не напоминает тебе о том времени, когда ты не была еще сиротой?

— Я помню корабль, на котором мы приплыли в Лондон, — медленно сказала она. — Плавание было тяжелым. — Она помолчала, а затем с удивлением добавила: — Мы отплыли из порта, где говорили по-французски, и я понимала этот язык. В той, конечно, мере, в какой дети могут что-либо понимать.

— И с кем ты путешествовала?

— С женщиной. — Розалинда запнулась, ее глаза смотрели в каком-то неопределенном направлении. — Она была больна, и я носила ей поесть. И каждый раз она стонала и говорила, чтобы я уходила. Я так и не знаю, что с ней было.

— Это была твоя мать?

— Нет, — резко сказала Розалинда. — Это не была моя мать.

Он так и не понял, почему она возразила с такой резкостью. Но ни время, ни место не благоприятствовали дальнейшим расспросам. Он взял ее под руку, они пошли дальше и, завернув за угол, оказались на другой улочке. Как и говорила Розалинда, здесь было тихо и спокойно. Несколько раз он замечал, что из-за закопченных окон кто-то за ними наблюдает, но немногочисленные прохожие смотрели на них равнодушно.

Обходя тощую собачонку, он заметил:

— Находясь здесь, я лучше понимаю, почему никто не протянул руку помощи сироте. Она грустно улыбнулась:

— Не могу даже выразить, скольким я обязана Фицджералдам: к Марии я сразу же почувствовала доверие. Наверное… наверное, она напомнила мне мою мать. Когда она подняла меня на руки и спросила, согласна ли я, чтобы у меня были новые мама и папа, я поклялась про себя, что никогда-никогда не сделаю ей больно.

— Ты выполнила свою клятву. Томас сказал, что ты была просто примерным ребенком. — Стивен улыбнулся. — Даже чересчур примерным.

— Я боялась, что, если буду плохо себя вести, они отведут меня сюда. — Нервным движением она откинула волосы со лба. — Дурацкая, конечно, мысль, но я так и не смогла выкинуть ее из головы.

У Стивена болезненно сжалось сердце, когда он подумал, в каком ужасе в те годы жила Розалинда.

— Неудивительно, что ты была такой примерной. Они вновь завернули за угол. Посреди квартала на ступенях полуразрушенного дома сидела древняя старуха. В деснах у нее была зажата незажженная глиняная трубка.

— Я узнаю ее, — выдохнула Розалинда. — Кажется, это она сидела здесь каждый день. Старая Молли. Помнится, она была замужем за моряком и все время, пока он бывал в плавании, сидела здесь, наблюдая за всем, что происходило вокруг.

— Ты думаешь, это та самая женщина? Прикусив нижнюю губу, Розалинда задумалась.

— Молли уже и тогда казалась старой, но волосы у псе были темные. У этой женщины волосы седые, лицо более морщинистое, но я все же думаю, что это она, Молли. — Розалинда внимательно оглядела грязные окрестные дома. Именно на этой улице она и жила. — Я помню странные фасады этих домов.

— Они построены в голландском стиле. — Стивен попробовал представить себе, какой должна была казаться улица маленькой напуганной девочке. Думать об этом было не слишком-то приятно. — Может быть, есть какая-нибудь особая причина, почему ты помнишь ее все эти годы?

Розалинда кивнула.

— Томас и Мария нашли меня именно здесь, и Молли видела, как все это произошло.

— Попробуй узнать, помнит ли она это до сих пор. — Продолжая придерживать Розалинду за локоть, Стивен приблизился к старухе. Она съежилась, но не сделала попытки уйти. Ее лицо было так сморщено, что вполне можно было предположить, что вот уже несколько десятков лет она в любую погоду сидит здесь на улице.

— Добрый день, — вежливо поздоровался он. — Моя жена хотела бы кое о чем вас спросить. Старуха вынула изо рта трубку.

— Хорошо.

— Давным-давно, двадцать четыре года назад, здесь бродила девочка-сирота. Она жила, подбирая объедки, — сказала Розалинда. — Вы ее помните?

Старуха пожала плечами:

— Тут бродило много сирот.

— Эта была совсем маленькая, кроха. Старуха задумчиво пососала свою незажженную трубку.

— Ах, эта. На улицах не так-то много маленьких девочек. Их забирают в бордели. Ее взяли темноволосый мужчина и женщина. Они не походили на содержателей борделя, а там кто его знает. — Сузив глаза, она присмотрелась к Розалинде. — Должно, ты и есть та самая девочка? Не так уж много светловолосых с карими глазами.

Розалинда кивнула.

Старуха перевела взгляд на Стивена.

— Это твой муж? Тебе повезло.

— Я хорошо это знаю, — согласилась Розалинда. — А вы добрая. Однажды даже дали мне хлеб.

— Не дала, — закудахтала старуха. — Старая Молли ничего не дает бесплатно.

— Верно, я что-то дала вам взамен, — медленно сказала Розалинда. — Вот только не помню, что именно.

— Платочек, — подсказала Молли. — Тонкая ткань, хорошее шитье. Я берегла его долгое время, потом продала за два шиллинга.

Розалинда затаила дыхание, ее глаза расширились.

— Платок? А вы не помните, как он выглядел? Молли вся сощурилась.

— Там были вышиты цветы. Какое-то животное и буква «М». Как и у меня. — Она вновь закудахтала. — Поэтому мне и не хотелось его продавать.

— Стивен, у тебя найдется карандаш и листок бумаги? — взволнованно спросила Розалинда.