Мятеж на «Баунти» - Блай Уильям - Страница 15

— Бери другую саблю, человек, и защищайся! Кто победит, тот и станет главным!

Это подействовало. Моряк упал на колени и завопил:

У Нельсона — солнечный удар.

— Вы убьете меня, капитан! Я не хотел… Просто сорвалось с языка. Извините…

Я принял его извинения, и вскоре мы забыли об этом неприятном происшествии, причиной которого, несомненно, явилось то, что у всех сдали нервы. А у кого бы не сдали?..

Потом я поднялся на ближний холм, чтобы определить, куда держать курс. Я обнаружил вдали совсем небольшой остров, который вряд ли заселен и где можно было бы остановиться на ночь. А на том берегу, где мы сейчас находимся, я заметил полузарывшуюся в песок туземную лодку, что утвердило в мысли, что ночевать тут небезопасно.

Понедельник, 1-е июня.

Подплыли к берегу этого островка. Увидел на берегу следы от крупных черепах и обрадовался: будет вкусный обед, но черепах мы не обнаружили, и пришлось удовлетвориться некоторым количеством съедобных моллюсков.

Как всегда, отправил нескольких человек на разведку, но они вернулись, никого и ничего не обнаружив, что и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что наконец-то нам никто не угрожает, плохо — что наш пищевой рацион ничем не пополнился.

Огонь охватил сухую траву.

Подвожу предварительные итоги, хотя, быть может, это преждевременно. Итак — уже месяц с лишним, как мы, можно сказать, не вылезаем из лодки и живем, в полном смысле этого слова, под открытым небом. Уже месяц, как мы качаемся на волнах, до которых можно легко достать рукой, если опустить ее за борт. Уже месяц, как мы страдаем от холода, дождя, ветра, которые сменяются палящей жарой; от голода и болезней; от приступов страха и отчаяния; от раздражения и злости друг на друга и на окружающий мир…

И все же… Я не мог не удивиться, когда прикинул и подсчитал по вычерченной мною карте… и все же мы проплыли за эти примерно тридцать суток почти 3000 миль. Да, да, именно столько! Это значит — в среднем по 80 миль за одни сутки и около четырех миль в час…

Я прервал свои вычисления, так как вернулась из похода в глубь острова группа моряков. Они вели — вернее, почти тащили на себе — Нельсона, беднягу хватил солнечный удар. Он изнемогал от жажды и ничего не видел. Я влил ему в рот последние остатки вина, напоил водой, уложил в тени, и он начал постепенно приходить в себя. Зрение восстановилось.

Последние подарки для туземцев.

Его состояние подтолкнуло меня к решению не отправляться сегодня в плавание, а основательно отдохнуть на этом по всей видимости безлюдном островке. К сожалению, настоящему отдыху мешало почти полное отсутствие пищи, если не считать некоторого количества моллюсков и двенадцати пойманных глупых крачек, даже одной из которых не смог бы насытиться изголодавшийся человек. Тем не менее мы разожгли костер, поджарили птиц и постарались по-братски разделить их.

Напугало нас, когда в наступивших сумерках огонь костра перекинулся вдруг на сухую траву, и пламя довольно высоко взметнулось в воздух: не дай Бог, это привлекло бы туземцев с этого острова (если они, все же, здесь) или с ближайших. С трудом мы затушили огонь.

Этот случай подтолкнул меня поспешить с отплытием, и мы снова уселись в наш промокаемый насквозь баркас, из которого теперь даже в сухую погоду приходилось беспрерывно вычерпывать воду.

Снова выходят в открытый океан.

Перед отплытием я, сам не знаю зачем — возможно, в благодарность за то, что они не появились, привязал к стволу дерева подарки для туземцев — все, что еще у нас оставалось: несколько блестящих пуговиц и штук пять металлических ложек и вилок. Я только что написал: «сам не знаю, зачем», но, пожалуй, знал… Потому что хотел надеяться, что больше уже не встречусь с туземцами, а следующая встреча — если произойдет — будет с белыми колонистами, кому не нужны мои пуговицы и вилки…

Среда, 3 июня.

Сегодня, как я рассчитывал, мы должны еще ближе подойти к острову Тимор. Так я и сказал своим людям и, по правде говоря, немного удивился, что они поверили, потому что сам все время нахожусь в состоянии беспокойства и неуверенности: ведь у меня нет необходимых измерительных приборов и уже месяц с лишним я веду наш баркас тем курсом, который мне подсказывает мой немалый опыт и то, что можно назвать наитием, предчувствием. Но мне верят, и это меня окрыляет, а им самим помогает выжить в нашем бедственном положении.

Я заверил их — и пытался убедить самого себя, — дней восемь, десять, и мы будем на суше и в полной безопасности.

Много водяных змей и водорослей.

Но пока, после очередной стоянки у небольшого острова, мы снова выходим в открытый океан, снова поднимаем изрядно потрепанные паруса, снова беремся за весла, за ковши. Мы не видим себя со стороны, но, как я теперь понимаю, смотреть на нас было страшно: исхудавшие, обросшие, оборванные…

Четверг, 4-е июня.

Видим, что в воде появилось множество водяных змей с черно-желтой окраской, а также бурных ветвящихся водорослей под названием «фукус». Земля все ближе!

Суббота, 6-е.

Пытаются помочь двум старым морякам.

Мелкие неприятные происшествия продолжаются. Ну отчего мы, люди, никак не научимся, даже в самых тяжелых и одинаковых для всех обстоятельствах, сохранять элементарную порядочность и честность?!

Случилось вот что. Очередные скудные запасы еды, развешанные на борту для просушки, кто-то украл и, конечно, съел. И разумеется, все с оскорбленным видом отрицают свою причастность. Грустно все это.

Воскресенье, 7-е.

Весь день море бурлит, льет дождь. Мы насквозь промокли и продрогли. Особенно плохо чувствуют себя два самых пожилых моряка. Боюсь, они не дотянут до конца плавания, хотя он, надеюсь, близок.

Понедельник, 8-е. Рука уже с трудом пишет эти строки: не хватает ни сил, ни желания, да и писать абсолютно не о чем — все та же вода кругом, то же серое небо, те же хмурые лица, злобные глаза, из которых напрочь исчезла надежда. Опять сплошная ругань, недоброжелательство, жалобы.

Среда, 10-е. Люди слабеют. Я продолжаю твердить, что скоро, уже скоро наш баркас стукнется о берег острова Тимор. Что еще я могу сказать, чем утешить этих несчастных, бледных как смерть людей с опухшими ногами, с затемненным сознанием?.. Наш боцман простодушно сообщил мне, что, по его мнению, я выгляжу гораздо хуже, чем любой другой на нашей посудине. Не скажу, чтобы меня это слишком огорчило, но и не обрадовало. В ответ я слегка улыбнулся, что, по-моему, его напугало…

Появилось много тропических птиц.

Четверг, 11-е июня. Во второй половине дня увидели множество тропических птиц — бакланы, олуши… Чьи-то ослабевшие руки даже сумели поймать одну из них, и мы ее съели.

Пятница, 12-е. Такой же день, как многие предыдущие. Только когда окончательно рассвело, мы увидели на северо-западе берег с кущами деревьев, и я понял — это Тимор. Мы были милях в шести от него…

Невозможно описать, а потому и не буду пытаться делать это, чувства, которые охватили всех нас, когда мы поняли, что за сорок один день одолели расстояние в три тысячи с лишним миль при малом количестве пищи и воды, на утлом суденышке и потеряли только одного человека — беднягу Нортона, убитого туземцами на одном из островов.