Кирпичи 2.0 - Сугралинов Данияр - Страница 54

– Передохну, ребятки.

– Хорошо, Михаил Степанович, – Лида посмотрела на меня. – Мы пока отойдем, кофе попьем.

– На рейс не опоздайте только, – предупредил шеф и устало прикрыл глаза. Лида взяла меня под руку и повела в сторону кафе.

– Кофе? – переспросил я Лиду. – На ночь глядя? Нам лететь три часа, не уснем же.

– Да что ты как маленький, – зашипела она. – Что я, при шефе буду говорить: пойдем-ка, милый друг, по сто грамм вискаря жахнем?

– А мы жахнем?

Лида прожгла меня взглядом и, виляя бедрами, гордо зацокала каблуками. Я глянул на часы – до посадки почти час. Времени вагон, можно и выпить.

Поспешил, догоняя Лиду. Сумка с ноутбуком подскакивала на бедре при каждом шаге, словно предупреждая: «Очнись, парень! Держись плана, не отвлекайся!» Я остановился, улыбнулся тому, как легко поддался эмоциям, решился нарушить собственные запреты.

Лида, не оборачиваясь, зашла в бар. Я – вслед за ней, убедив себя сохранять хладнокровие и не терять голову. Обстоятельства диктовали: крайне важная встреча с крупным заказчиком, коварный напарник, и все это под контролем Степаныча, не питающего ко мне теплых чувств. Никакого алкоголя, в крайнем случае – не больше пары стопок. Никакого флирта, ухаживаний и приставаний. Никаких пьяных откровений и разговоров по душам.

Лида немного подумала и села за столик в дальнем углу. Я присоединился. Подошел официант. Лида смотрела на меня – выбирай, дескать.

– Будьте добры, два по сто «Джека», колу и… – я глянул на Лиду.

– …лед и еще два по сто того же, – сказала она официанту. Тот кивнул и отошел.

Я молчал, не зная, о чем говорить и как себя вести. Все, чему я научился в последнее время, сейчас не играло роли. Передо мной сидела недоступная, коварная и язвительная Лида Фрайбергер, моя давняя безответная любовь. Женщина, которая принесла мне столько боли, страданий и от чьего присутствия в моей жизни и мыслях я с таким облегчением избавился.

Не отводя от меня взгляда, она распустила волосы, улыбнулась и спросила:

– Как ты, Резвей?

На меня повеяло запахом ее духов. Крыша обеспокоенно задвигалась – ее начало сносить.

– Нормально, – ответил я, стараясь не пялиться в декольте.

В ее глаза мне тоже было сложно смотреть: я в них тонул, терялся. Поэтому уставился на рот. Большой соблазнительный рот с пухлыми чувственными губами и крупными ровными белоснежными зубами…

– Выглядишь хорошо, занимаешься чем-то?

– Занимаюсь, – я пустил петуха, прокашлялся. – Тренажерка, рукопашка, бег, плавание.

– Ого! – удивилась она. – Ты молодец!

Принесли заказ.

– Резвей, у тебя взгляд какой-то странный. Все в порядке?

Стараясь не обращать внимания на кокетливо расстегнутый верх белой блузки, смеющиеся глаза, полуоткрытый рот, я представил, что она – мой старый друг, которого я полгода не видел. Я встряхнулся, сбрасывая оцепенение, широко улыбнулся и честно признался:

– Вот так ты на меня действуешь, Фрайбергер. Ничего не могу с собой поделать.

Я пожал плечами. Она кивнула, улыбнулась и подняла бокал:

– Ну что, чтобы все было хорошо?

Я вспомнил все, что себе пообещал, вздохнул, расслабился, чокнулся с ней и выдохнул:

– Все будет хорошо…

Мы выпили. Неловкость исчезла – передо мной сидел друг…

Мы продолжили общаться в самолете, благо Степаныч летел бизнес-классом. К полуночи, заселившись в гостиницу, мы скинули багаж в номера и снова встретились в баре.

Там мы откровенно обсуждали коллег, сплетничали, смеялись, говорили об отношениях – прошлых и нынешних. Лида серьезно поссорилась с Костей из-за его вспышек ревности, они уже неделю не разговаривали. Она смешно изобразила сердитого Костю. Я рассмеялся, рассказал об истинной причине разрыва с Ксенией и получил от Лиды полную поддержку.

Я смотрел на нее влюбленными глазами. Она же не отводила взгляда и поощрительно улыбалась.

Мы выпили на брудершафт. Поцелуй из дружеского внезапно перерос в страстный. У меня потемнело в глазах, когда мы оторвались друг от друга. Лида тяжело дышала. Переглянувшись, взяли бутылку с собой в мой номер. Я запер дверь.

Лида с ногами села на кровать и молча смотрела на меня. Свет был выключен. Я замер на пороге, с бутылкой в руках, не решаясь подойти.

– Иди ко мне, – прошептала Фрайбергер.

Проснулся в полной темноте от стука в дверь. Свет в номер не проникал из-за плотно задернутых штор.

– Housekeeping! – раздался за дверью голос горничной.

– Минутку, – охрипшим голосом крикнул я.

Не вполне осознавая, где я и зачем, встал с кровати и, спотыкаясь о раскиданную одежду, доковылял до двери. Отпирая, понял, что не одет, спрятался за дверь, высунул голову и попросил горничную зайти попозже.

Заперся, раздвинул шторы, открыл окна. В номер ворвались уличный шум и легкий мартовский мороз.

Мутным взглядом окинул комнату – недопитая бутылка виски возле кровати, на ковре темнеет пятно. Рядом – перевернутая пепельница и окурки. На полу раскиданы подушки, одеяло и смятое мокрое полотенце – свидетельство того, что ночь я провел не один.

Меня мутило. В ванной я хорошо прополоскал горло, почистил зубы, умылся.

В комнате достал из мини-бара бутылку холодной минералки, в три глотка опустошил наполовину и присел на кровать. На меня накатили воспоминания о прошедшей ночи, и я невольно улыбнулся.

Улыбка исчезла, как только я взглянул на часы. Полдень. То, ради чего я приехал – встреча с партнерами, – в разгаре. Представив, как рвет и мечет Степаныч, переживая за Лиду, я позвонил ей. Она отбила звонок, прислав сообщение «Я не могу сейчас говорить».

Облегченно вздохнув – встреча состоялась, не все потеряно, – стал быстро приводить себя в порядок. Принял душ, выпил еще воды, заказал в номер кофе. Оделся в свежее и помчался в партнерский офис. Степаныч и Лида не отвечали на мои звонки и сообщения, поэтому адрес пришлось выяснять у Риты.

В офисе мне сообщили, что руководство вместе с моими коллегами уехало в ресторан на обед. Я решил дождаться их на месте, а пока изучить бумаги по проекту, предоставленные региональными коллегами.

Наконец они вернулись. Судя по оживленным голосам и веселью, переговоры прошли успешно, а результаты нашей работы признали хорошими.

Степаныч, увидев меня, слегка нахмурился, но сочувственно спросил:

– Как самочувствие? Полегче?

Краем глаза я заметил, как Лидка отчаянно закивала и подмигнула.

– Получше, Михаил Степанович. Спасибо.

– Тогда знакомьтесь, коллеги. Товарищ Резвей – наш так некстати захворавший коллега.

– Очень приятно познакомиться воочию, Сергей, – протянул мне руку представительный импозантный мужчина. – Тихонов Валерий Николаевич.

Генеральный директор компании-заказчика. Я мысленно поблагодарил Лидку и широко улыбнулся:

– Взаимно, Валерий Николаевич!

Я пожал ему руку, потом познакомился с остальными представителями заказчика.

– Рад, что с вами все в порядке! В принципе мы с вашими коллегами уже все обсудили, но я люблю выслушивать все точки зрения. Поэтому предлагаю устроиться в конференц-зале и еще раз обсудить все пункты…

Тихонов, как ледокол, рассекая огромным телом воздух, направился в конференц-зал, а в его фарватере двинулись уже остальные. Я чуть задержался, пропуская народ и дожидаясь Лидку. Она, улыбнувшись, жестом показала на свою голову, провела большим пальцем по горлу и вывалила язык набок – устала, ужасно себя чувствую, мозги кипят. Я ее прекрасно понял и, не сдержавшись, шепнул:

– Спасибо!

В ответ она сжала мою руку. Ладошка у нее была мокрой – переволновалась. В голове промелькнули образы прошлой ночи, и у меня сперло дыхание…

Остаток дня мы работали над проектом с местными ребятами. Тихонов увел Степаныча к себе, и они весело провели время, судя по тому, каким нарядным шеф вышел оттуда.

Мы заехали в гостиницу, собрали вещи, выписались и поехали в аэропорт. Я сорвал у задумчивой Лидки еще один поцелуй, когда зашел за ней в ее номер. Но мыслями она уже была не со мной и вела себя чуть отстраненно.