Легенды грустный плен. Сборник - Бушков Александр Александрович - Страница 104

Тут Лена услышала тихий звон и рокот лифта. Хлопнула дверь. Теперь, наверное, он задвигает эту кошмарную плиту — ну да, вот дошел через пол мягкий толчок. Шагов не слышно — ковер заглушает. Лена считает: двенадцать, тринадцать, сейчас откроется дверь…

Открылась дверь, и вошел Олег. Наклонился над кроваткой, нежно коснулся губами румяной щечки. Потом сел рядом с женой, обнял за плечи, прижался лбом… устало откинулся на подушку.

— Горыныч слониху сожрал. Машу. И саванну зажег. Выгорело до самого озера. Вот черт никелированный!

— Слушай, ну убей ты его. Никакой ведь пользы от него, кроме вреда.

— Уже. Жалко было сперва — все-таки уникальный зверь. А потом решил: надо будет — нового сделаю. А до чего живучий оказался — четыре ракеты я в него всадил, а он еще дрыгался! А серые — тоже еще твари! Пяти минут не прошло, а они — тут как тут.

— Алик, а может и их?

— Нет, их нельзя. А то твои олешки сразу расплодятся, всю флору съедят, болеть начнут. Пусть поддерживают биологическое равновесие.

— Какой ты у меня умный, знающий и предусмотрительный!

Пошла на кухню. Олег пошел следом, стал в дверях в любимой позе привалившись плечом к косяку, руки в карманах. Смотрел, как она накрывает на стол. Она осталась такой же стройной и изящной, как и до Сашки, а лицо стало еще красивей. И она никогда не вспоминала того, что было раньше, до ее появления здесь. Только иногда они говорили о Земле. Но редко — они старались не говорить о Земле.

— Да, Лен, а Земля-то нас никогда не услышит — волны не проходят.

— Откуда ты знаешь?

— А я утром запустил «Дельту» на длинную орбиту. Локатор фиксировал ее до трех тысяч, а потом — как отрезало. Через два часа, когда расстояние уменьшилось, — пожалуйста, все в порядке. А с корабля, с настоящего передатчика, сигнал проходил все время.

— Она и сейчас на орбите?

— Да. Я оставил передатчик включенным. Конечно, до Земли он не достанет, но, может, кто-нибудь будет пролетать. Услышит SOS, сядет и заберет нас на Землю.

Олег заснул в кресле перед камином. Книжка упала на пол, рука, свесившаяся через подлокотник, налилась кровью, потемнела, резко проступили набухшие жилы. «Как он устает!» — подумала Лена. Она выключила верхний свет и подошла поднять книжку. Олег что-то невнятно пробормотал во сне, зашевелился и перевернулся на правый бок. Сетка у него на голове немного сдвинулась, и Лена увидела красные отпечатки там, где проволочки вдавливались в кожу. «Еще сетка эта ужасная, как он ее терпит?» Она осторожно сняла сеточку с головы мужа и сунула в карман куртки.

День четыреста семьдесят шестой

Первое, что увидел Олег, выйдя утром на поверхность, был корабль. Его верхушка сверкала за рощей в лучах поднявшегося солнца. Сначала он не поверил, но, когда пробежал через рощу и остановился на опушке, корабль открылся весь — покрытый окалиной, высокий, на трех могучих опорах, врезавшихся в опаленные камни. Люк был открыт, внизу стояли двое в скафандрах.

Его заметили. Ждали, повернувшись лицом; один положил правую руку на пояс. В люке появилась третья фигура.

Метров за двадцать Олег перешел на шаг. Приблизившись, остановился и тихо сказал:

— Ну, здравствуйте, земляки.

…Капитана Олег узнал. Это был Стил Т. Дэвидсон, командир трех звездных. Герой Земли. Олег представился:

— Олег Блинов, планетолог. «Регул-Гамма».

— Стил Дэвидсон, командир. «Сириус-Бета».

— Мистер Дэвидсон, я хотел бы побеседовать с вами наедине.

Капитан удивленно приподнял бровь:

— Пожалуйста. Садитесь, прошу.

— Скажите, вы идете на Землю?

— Да.

— Мне нужно на Землю. Мой корабль поврежден.

— Мы видели его на орбите, вашу записку прочли.

— Да… Вы сможете взять меня с собой?

— Конечно, Олег.

— Но, видите ли, Стил, я здесь не один. Со мной жена и ребенок.

— Мы можем взять и их.

— Нет, Стил, они должны остаться. Я не могу сказать вам всего, но… они не могут улететь отсюда.

— Вы не боитесь оставить их на планете?

— Нет, здесь безопасно, они хорошо устроены. Вы сами увидите. Но взять я их не могу. И объяснить вам подробнее тоже не могу…

— Вы не находите, Олег, что это звучит странно?

— Конечно, Стил, но я больше ничего не могу вам сказать.

— Ну хорошо. А что вы скажете им?

— Я скажу, что вы идете на Сириус, что вы дадите о нас знать на Землю, что за нами пришлют корабль. Я улечу с вами, но они не будут знать об этом. А потом я вернусь за ними.

— Так… А что я скажу команде?

— То же самое. Или что сочтете нужным. А теперь, — Олег встал, — прошу вас и весь экипаж посетить мой дом. Да, здесь можно ходить без скафандров. Планета абсолютно безопасна — в смысле атмосферы и микроорганизмов. Бластеры на всякий случай возьмите.

Обед прошел очень хорошо. Американцы хвалили все — и дом, и стол, и хозяев, особенно хозяйку. С удовольствием возились с Сашкой — таскали его на руках, пели непонятные песенки, а он весело гукал и таращил глаза.

— А теперь, — Дэвидсон встал, — нам пора. Завтра, в восемнадцать часов бортового времени, мы стартуем.

— Мы придем, — сказал Олег. — А сейчас я провожу вас до корабля.

Олег чувствовал себя негодяем. Необходимость расстаться с Леной и Сашкой угнетала его. В нем боролись два желания: вернуться на Землю, жить, как все люди, и навсегда забыть о страхе или остаться здесь, с любимыми людьми, на планете, где он научился быть властелином, но все равно оставался рабом — рабом своего страха. Вернуться — и стать человеком. И быть одиноким. Или остаться с любимыми людьми. Но разве они люди? Они ненастоящие. Он сам их создал. А Сашка? Он настоящий или нет? Или наполовину? Улететь — и предать. Пусть ненастоящих, но любимых. И любящих. Или остаться честным перед ними и собой — и остаться здесь навсегда, и всю жизнь тосковать по голубому небу и настоящим людям. И ненавидеть этих…

День четыреста семьдесят седьмой

Они уже попрощались с американцами и отошли подальше, к опушке рощи. Лена держала на руках спящего Сашку, Олег взглянул на них и вдруг понял, что ничего ему не хочется так сильно, как остаться здесь, с ними. Но он тут же подавил в себе эту мысль и сказал:

— Лен, подожди немного, я забыл одну штуку. Сейчас смотаюсь на корабль и вернусь, это всего десять-пятнадцать минут.

Он даже не поцеловал их на прощание.

В шлюзе «Сириуса» он остановился, упершись рукой в стену, зажмурился, прикрыл глаза ладонью. Сосредоточился. Постоял так несколько секунд. Открыл глаза. Рядом с ним стоял, упираясь рукой в стену, человек в потертом комбинезоне. Вот он поднял голову, посмотрел направо, потом налево — и повернулся, стал, глядя на него.

— Олег, — тихо сказал Олег, — это ты… или я? Черт, как обращаться к самому себе?

— Да, Олег, это я. В смысле ты.

— Ты ведь все знаешь, все понимаешь?..

— Да, я все знаю, все понимаю.

— Ты сделаешь все как надо. И еще: я создал тебя не совсем таким, как я сам. Ты лучше. Честней, смелей… Ведь ты же любишь их, верно? И для тебя не будет проблемы — уйти или остаться.

— Все верно, Олег. Не бойся. Счастливо!

— И тебе… Ну — давай!

Они крепко обняли друг друга и поцеловались. Потом двойник повернулся и быстро выпрыгнул через люк. Дверца захлопнулась.

Олег, тяжело дыша после бега, стоял рядом с Леной и смотрел на корабль. На обратном пути он сам нес Сашку, в который раз поражаясь, какой он теплый.

Олег попросил Дэвидсона найти «Дельту». Он хотел забрать свой скафандр и кое-что из мелочей. Они стартовали к Земле в три часа, а в 3:25 Олег вылетел из койки и увидел, как тают в черноте космоса стены каюты. Он успел захлопнуть щиток гермошлема и какое-то время летел, сдерживая дыхание, а звездное небо кувыркалось вокруг него.

«Все — мираж! Все! Теперь уже все! И пусть, пусть, так мне и надо, пусть!» — шептал он в отчаянии. «Ну что ж, наверное, пора умирать», — сказал он себе и потянулся рукой к замку шлема. Но тут навалился страх смерти — безобразный, огромный и бесконечный, как космос. Вращая руками, он сориентировал тело и включил ранцевый двигатель.