Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей Круглого стола - Пастуро Мишель - Страница 38

Итак, люди и товары путешествовали много. Однако, несмотря на интенсивность движения, скорость оставалась очень низкой. По сухопутной дороге обоз мог проехать за день от 25 до 40 километров в зависимости от особенностей местности и возможных препятствий. Один из документов конца XII века сообщает, что для перевозки товаров из Труа в Монпелье по расчетам некоего возчика необходимо было 23 дня. Гонец, совершавший свой путь в одиночку, двигался быстрее, преодолевая в день до 60– 70 километров. Известно, правда, что в 1197 году посланник Филиппа Августа смог добраться от Парижа до Орлеана за один день, но это исключительный случай. Как правило, в 1200 году требовалось не меньше трех дней, чтобы попасть из Парижа в Руан, около 10 дней – из Парижа в Лондон, две недели – из Парижа в Бордо и более 20 дней – из Парижа в Тулузу; одна неделя – чтобы добраться от Йорка до Лондона, более месяца – от Лондона до Рима и, в зависимости от попутного ветра, 20—50 дней, чтобы по морю дойти из Венеции до Святой земли. Однако все это не ослабляло страсти к путешествиям. Люди XII—XIII веков не спешили. Если же им действительно нужно было двигаться быстрее, то они находили способ это сделать. Следует также заметить, что вышеупомянутая средняя продолжительность поездок оставалась неизменной вплоть до середины XVII века.

Паломничество и почитание святынь

Паломничество служило основным предлогом, чтобы, покинув повседневную рутину, отправиться в более или менее удаленные места на поиски идеалов, недостижимых ни в замке, ни в деревне. Однако чаще всего речь шла о наказании, а не о развлечении. Главным мотивом совершения паломничества являлось стремление принести покаяние. Даже предпринимаемое добровольно, оно было вызвано желанием, высказанным или тайным, получить прощение за совершенные грехи, которые могли помешать спасению души. Причем чем дальше отправлялись паломники, тем большую духовную пользу они получали. Цель же паломничества к близлежащим святыням заключалась в том, чтобы снискать милость того или иного святого, дабы преуспеть в своем начинании, или получить его чудесную помощь в разрешении безвыходной ситуации.

В XII веке маршруты паломничеств постепенно стали охватывать всю территорию христианского мира. Во Франции чаще всего посещали святые места, связанные с поклонением Божьей Матери или особо почитаемым святым: святому Мартину – в Туре, святому Фуа – в Конке, Богоматери – в Пюи, Марии Магдалине – в Везле, Рокамадуре, Мон-Сен-Мишеле, святому Марциалу – в Лиможе, святому Сернему – в Тулузе. В Англии паломники, как правило, отправлялись к могилам святого Кутберта в Дераме, Эдуарда Исповедника – в Вестминстере и Фомы Бекета в Кентербери, после его канонизации в 1173 году. Кроме того, в конце XII века появилось паломничество особого рода – с целью посещения аббатства Гластонбери, находившегося на границе Уэльса, где в 1191 году были якобы обнаружены могилы короля Артура и королевы Геньевры.

Кроме того, существовало множество других, менее значимых объектов поклонения в отдельных местностях или районах. Действительно, для большинства населения культ святых составлял основу всей их религиозной жизни. В любом диоцезе самыми важными считались праздники, связанные с перенесением мощей какого-либо святого. Поэтому каждая церковь стремилась обзавестись собственными реликвиями, пусть даже путем не слишком честных сделок, впрочем, осуждаемых современниками. После того как в 1204 году Константинополь был разграблен участниками Крестового похода, христиане, обосновавшиеся на Востоке, регулярно снабжали Запад разнообразными реликвиями весьма сомнительной подлинности. Так, Филипп Август получил от императора Бодуэна I частицы голгофского креста и плащаницы, волосы самого Иисуса и мощи (зуб и ребро) святого Филиппа. Известно также, что в 1239 году Бодуэн II продал Людовику Святому «подлинный» терновый венец за 20 тысяч фунтов чистого серебра, в то время как неподалеку от Парижа уже имелось два экземпляра этой «уникальной» реликвии: один находился в Сен-Жермен-де-Пре, второй – в Сен-Дени. Если верить сообщению Ригора, последний был хорошо известен парижанам, поскольку в период правления Филиппа Августа использовался при проведении довольно интересной церемонии:

«В следующем месяце, 23 июля (1191), Людовик, сын французского короля, был поражен весьма тяжелой болезнью, которую врачи именуют дизентерией. Казалось, что он в безнадежном состоянии, и тогда решили прибегнуть к следующему средству. После долгих молитв и поста монахи из Сен-Дени, взяв почитаемые реликвии: гвоздь распятия, терновый венец Спасителя и руку святого Симона, босиком, обливаясь слезами, в сопровождении огромной толпы верующих и клириков направились к церкви Сен-Лазар, расположенной в окрестностях Парижа; епископ Морис, каноники, духовенство, клирики и просто жители также пришли туда босиком, в слезах, с мощами многих святых. Собравшись в единую процессию, с пением и плачем они подошли к королевскому дворцу, где при смерти лежал Людовик. Перед народом была произнесена проповедь, после которой все со слезами принялись молиться Спасителю о выздоровлении юного принца. Затем ребенок приложился к святыням, принесенным из Сен-Дени, посредством которых его живот был осенен крестным знамением. Вскоре после этого опасность, угрожавшая его жизни, миновала. Более того, в этот же день и час отец его, Филипп, находившийся в Святой земле, был исцелен от той же болезни» [102].

Однако истинным паломничеством, требовавшим определенного героизма и готовности к трудностям, считалось путешествие на весьма далекие расстояния: в Рим, Компостелло или Святую землю. Отдельные богословы утверждали, что каждый достойный христианин должен приложить все усилия, чтобы хотя бы раз в жизни совершить одно из этих паломничеств. Во всяком случае, именно в эти места суды отправляли преступников для искупления наиболее тяжелых провинностей. Чаще всего паломники шли в Компостелло, где в IX веке якобы открылись мощи святого Иакова Старшего, так как эти паломничества были организованы лучше других. Впрочем, не менее привлекательным местом считался Рим, куда приезжали поклониться могилам апостолов Петра и Павла, а также первых христианских мучеников.

Паломники отправлялись в путь небольшими группами. Их легко узнавали по таким отличительным признакам, как широкополая войлочная шляпа, мешок, перекинутый через плечо, и посох – большая палка с набалдашником, которым они обычно пользовались при ходьбе. Накануне отъезда паломники обращались к священнику с просьбой благословить их дорожную одежду, при этом к головным уборам и капюшонам все прикрепляли особые знаки – кресты из ткани или металла, ракушки или какие-либо другие особенно дорогие предметы, которые они хотели бы приложить к святыням. На протяжении всего пути паломники могли бесплатно останавливаться в аббатствах и храмах, расположенных вдоль основных маршрутов. Нередко их приглашал к себе какой-нибудь гостеприимный владелец замка с просьбой украсить семейный вечер рассказом об увиденных странах и пережитых злоключениях. Ведь, несмотря на то, что личность и имущество паломников защищались законом, они, как и другие путники, не могли избежать дорожных опасностей. Всякого рода нежелательные встречи и неприятные истории случались довольно часто, тем более что к благочестивым странникам нередко примыкали искатели приключений всех мастей, причем не только безобидные клирики и монахи, покинувшие монастырь, но и жестокие разбойники с большой дороги.

Самым трудным, но в то же время самым эффективным считалось паломничество в Иерусалим. Впрочем, оно требовало денег, определенных средств защиты и было доступно не каждому. Именно поэтому оно считалось в основном привилегией аристократов, хотя в Англии, Франции и особенно Италии уже появлялись первые организации, устраивавшие паломничества в Святую землю для людей всех сословий. Надо отметить, что на протяжении всего XII века именно эти паломничества в значительно большей степени, нежели Крестовые походы, способствовали появлению западных рыцарей в Святой земле. В этих далеких и загадочных местах они мечтали осуществить свое истинное предназначение, казавшееся им слишком высоким и поэтому невозможным для реализации в условиях рутинной и монотонной жизни на Западе. И хотя идея Крестовых походов уже не пользовалась такой популярностью, а крупные военные экспедиции во главе с суверенами оканчивались лишь жалкими поражениями, Восток продолжал столь сильно воздействовать на мысли и чувства рыцарей, что это напоминало своего рода коллективный психоз.