Современные методы управления погодой - Пастернак Евгения Борисовна - Страница 14

Затем я набрался мужества и отправился к маме. Это был трезвый вариант прощального банкета. Мама умудрялась одновременно гордиться мной, бояться за меня, радоваться и плакать. Даже отец отложил неизменную подшивку журнала «Вокруг света» и принял посильное участие в обсуждении моих творческих планов. А еще я, как обычно, съел огромное количество пищи, которая целиком состояла из холестерина. Мама всегда очень вкусно его готовила.

Кате я решил не звонить. В конце концов, она знает, когда я уезжаю. Если что, сама перезвонит. Нечего было на меня орать.

Лежа на диване и ощущая, как жиры успешно усваиваются организмом, я продумывал программу последних двух дней на родине. Сначала у меня появилась идея вызвать девочку на дом. Несмотря на преклонный возраст, я ни разу не пользовался услугами профессионалки. Это, наверное, занимательно. К тому же в Германии они гораздо дороже.

Я перевернулся на бок и включил телевизор. «Спартак» терпел очередное Ватерлоо от «Баварии». Вот ведь… Через неделю мне придется болеть против «Спартака». Но «Бавария» мне тоже не очень нравится. Может быть, за «Спарту»? В конце концов, меня нанимает немецко-чешское предприятие.

Телефонный звонок заставил меня подпрыгнуть из положения лежа. Звонила Машка. Она решила все-таки уточнить, чего это я в ней так нуждался. Выслушала мою хвастовню, порадовалась за перспективы, полушутя посетовала, что рано мы с ней разбежались. И все это как-то искренне. Не то что Катя.

Попрощавшись с бывшей боевой подругой, я набрал Кошкин номер. Совершенно автоматически, честное слово!

Пару дней после эпохального телефонного разговора я находилась в отупении. В полном эмоциональном отупении.

Мне вдруг стало совершенно все равно: уедет Сергей или не уедет, увижу я его когда-нибудь или нет. Я уже мысленно с ним распрощалась или послала куда подальше – сама еще не решила. Главное – не вспоминать. И в Москву, наверное, в ближайшее время лучше не ездить.

Когда Сергей позвонил, я не удивилась и не обрадовалась. Мне было все равно. Наверное, поэтому разговор получился вполне внятный – без эмоций.

Мы поговорили о погоде, благо она подкидывала столько сюрпризов, что было о чем поговорить.

Поговорили о книгах.

Поговорили о новой работе Сергея. Замечательная работа, можно только позавидовать.

Я сказала, что никогда не была в Праге. Сергей пригласил меня к нему приехать. Я сказала, что постараюсь.

Сергей сообщил, что уезжает через три дня, но ему все равно проезжать через мой город, и он может на сутки задержаться у меня. Я сказала, что мне будет приятно его напоследок увидеть.

Увидеть и постараться поскорее забыть. Чтобы забыть, нужно же сначала вспомнить, что забывать.

Я положил трубку, с немым укором поглядел на телефон, подумал и добавил к немому укору вербальный.

– Вот ведь…

Всего за пять минут я умудрился превратить два последних «расслаблятельных» дня в гонку на чемоданах. Вместо того чтобы спокойно прилететь к новому месту работы за пару часов, я буду прыгать с поезда на поезд и проведу в пути двое суток. Хуже того – две ночи в вагоне! Зачем?!

Я снова посмотрел на телефон. Позвонить что ли, сообщить, что пошутил?

За окном предупреждающе громыхнуло.

– Да понял, понял,– пробормотал я, глянул на часы, непечатно выругался и бросился собирать чемоданы.

Уже в купе выяснилось, что любимая бритва с новенькой зубной щеткой остались в Москве, ничего почитать с собой я не взял, а топят в вагоне так, что выжигают последний кислород. Пришлось спасаться в коридоре. Хорошо еще, успел позвонить нанимателям, сообщил об изменении маршрута. Начинать службу с таких вот выкрутасов, да еще перед немцами…

В конце концов я прибег к старинному способу, который не раз выручал при подготовке к экзаменам, – махнул на все рукой и сосредоточился на ближайшей задаче. Проанализировав ситуацию, я пришел к выводу, что не так уж все плохо. Катя вела себя адекватно, сцен больше не устраивала, в меру обрадовалась. Наверное, посидела, подумала – и поняла свои выгоды. Она вообще женщина умная.

Вернувшись в купе, я обнаружил, что соседи – командированные мужики – уже приступили к потрошению захваченных из дома куриц и запиванию оных крепкими спиртными напитками. Я присовокупил к столу флягу коньяку и уже через полчаса яростно спорил с толстым бородачом о сравнительных характеристиках наших президентов.

Зато выспался в поезде, что со мной редко случается. Встал до побудки, кое-как умылся и принялся любоваться пейзажем.

– Сейчас полоса начнется, – раздался над ухом голос давешнего оппонента.

– Какая полоса?

– Ну, от урагана. Слыхал, наверное?

Я вгляделся в окно. Действительно, мы ехали вдоль лесопосадки, в которой виднелась просека. Вернее, пролом. Деревья – хорошие, строевые, не гниль и не молодняк – были переломаны, как прутья в притче про веник. Больше всего поражала ширина пролома: метров двенадцать, не больше. За краем не было заметно никаких следов шторма.

У меня засосало под ложечкой. Ураган случился аккурат после нашего с Катей телефонного скандала. И разрушительные грозы в Москве – тоже. Неприятное какое-то совпадение.

Сосед неверно истолковал бледность моего лица и потянул за собой:

– Пошли, у меня пиво есть. И, не удержавшись, добавил:

– А ты говоришь, Путин!

Ох!

О-ё-ёй!

И как же мне это пережить?

И зачем я согласилась?

Ехал бы он сразу в свою Германию или еще куда подальше!

Я как представлю себе этот день!

Напиться, что ли?

А смысл?

Нет! Нужно взять себя в руки, отработать номер – встретить, покормить, восхититься новой работой, и пусть валит.

Он все равно уедет, и единственное, что я могу сделать, так это попытаться смягчить для себя момент прощания.

Весь оставшийся до приезда Сергея день я провела в бессмысленном шатании по квартире. Звонили подруги – жалели, давали советы, предлагали приехать в гости, увезти меня к себе в гости, покормить и найти другого мужика. Прямо сейчас. Я вяло отбивалась. Таня предложила забрать на завтра Машку. Я отказалась, подумала, что мне будет легче, если она будет рядом. Может, ребенок как-нибудь разрядит обстановку. Зато мы с Таней придумали, что они нас завтра в семь часов ждут к себе в гости. Это замечательный повод выпроводить Сергея пораньше – подождет часик поезд на вокзале, не развалится. А Маша начнет ныть часов с пяти: «Быстрее, быстрее, поехали к Натке!»

Ночью я практически не спала. Сначала прокручивала в голове все возможные варианты встречи с Сергеем, потом бросила это безнадежное занятие. Единственный возможный хеппи-энд – это когда Сергей видит меня, понимает, что жить без меня не может, и решает не ехать за границу… Но я же не в сказке живу, я же умная девочка…

Потом в голову полезли воспоминания. Первый поцелуй, который сбил с ног в прямом и переносном смысле этого слова, сентябрьская выставка, которую мы провели практически не вылезая из постели, потом скандал с мнимым Наташкиным днем рождения…

О! Что-то я давно с Наташкой не общалась! То есть общаемся мы регулярно, практически каждый день, но в письменном виде, по электронке, а позвонить все никак руки не доходят.

Я автоматически дернулась к телефону, а потом все-таки сообразила посмотреть на часы – два часа ночи, в Москве три. Вряд ли Наташка обрадуется!

Тогда я решила написать письмо, все равно заснуть у меня не получается. Самое смешное, что в ящике обнаружилось послание от Наташки. Она писала, что ей позвонила Людочка (которая секретарша в издательстве Сергея) и рассказала под страшным секретом, что Сергей уезжает за границу, а я с ним поссорилась, а он по этому поводу уже неделю ничего не ест и не спит. Весь серый стал, еле ходит. А на днях мы с ним по телефону ругались, так Сергей орал так, что хотели милицию вызвать. А потом он ушел и заперся в кабинете, а когда вышел, то было видно, что он плакал – глаза все красные были. И как все его жалеют, потому что он переживает. А меня ругают, потому что я могла бы и поддержать человека, он и так жизнь себе ломает, а тут еще и я выпендриваюсь. А им вместо Сергея какую-то грымзу назначили. Старую и страшную.