Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Стоунхендж - Никитин Юрий Александрович - Страница 25


25
Изменить размер шрифта:

Олег собрал камни и выстлал из них широкое ложе на сырой земле, которая к утру наверняка покроется инеем. Пока Ярослава занималась конями, они с Томасом натащили сушин, разожгли добротный костер во всю длину будущего ложа. Нагретые камни, с которых ветками смести пепел, сохраняют тепло до утра. На них можно коротать даже длинную зимнюю ночь, а уж сейчас, в бабье лето, не в тягость будет даже женщине.

«Должно быть, не в тягость, – подумал Томас. – Калика поленился положить еще ряд, придется лишь спать навытяжку либо цепляться друг за дружку, чтобы не скатиться на сырую и холодную землю».

После быстрого, но сытного ужина – кабанчика сожрали молниеносно, будто он угодил не трем путешественникам, а в стаю голодных волков, – калика смахнул остатки углей с камней, бросил на них мешки, шкуры.

– Яра, ложись посредине.

– Может, я лучше с краю?

– Придет серенький волчок, схватит за твой нежный бочок. С краю лягу я.

Он и лег первым, подмостил седло под голову, заснул сразу, как упал с дерева. Яра легла вплотную сзади, прижалась щекой к его широкой спине. Слышала, как гремел железом рыцарь, складывал доспехи вблизи костра. Она ощутила его приближение по слабому запаху пота. Странно, он не казался неприятным. Наоборот, в нем чувствовалось нечто надежное, успокаивающее…

Слышала, как он осторожно ложился на теплые камни, сваливался с края, она, желая помочь, сильнее прижималась к калике, давала место. Наконец рыцарь решился обхватить ее руками, она едва сама не предложила это сделать, подгреб ее к себе, вернее, сам подгребся ближе. Она ощутила себя странно защищенной в его руках, словно улитка втянулась в прочную раковину.

Замерев, слышала его горячее дыхание на своей шее. От него пахло потом, кожей и железом, руки обхватывали ее чересчур бережно, словно она была хрупкая, как яичная скорлупа. Она ждала, когда его пальцы скользнут выше или ниже, она знает, что сказать зарвавшемуся англу – подумаешь, благородный! – но рыцарь лежал тихий, как мышь, не двигался, и Яра ощутила странное сожаление, что он даже не пытался двинуть ладони к ее высокой груди.

Потом пришло блаженное тепло. Она сама не заметила, как провалилась в счастливый блаженный сон.

Утром проснулись в густом тумане. Тот, как небесное молоко, залил все, не видели далее ближних деревьев. Рассеивался медленно; пока жгли костер, жарили мясо, разредился наполовину. Коней седлали все еще в тумане, выехали осторожно, опасаясь не столько засады, сколько выступающих внезапно из белой мглы веток с острыми сучьями.

Томас ехал беспечно, только глаза чуть посуровели. В тумане могут подкрасться незаметно, но в нем же легко и уйти, самому зайти противнику в затылок. У кого есть уши, тот слышит даже запах немытых тел, хриплое дыхание, сопение.

– Погоди, – сказал Олег неохотно, – все-таки это тебе не Лондон с его туманами.

Томас удивился:

– А ты откуда знаешь про наши туманы?

– Приходилось бывать.

– Где, прямо в Лондоне?

Олег покосился на юное лицо рыцаря, смолчал. Для Томаса на том туманном и болотистом берегу всегда был Лондон, всегда был король. Как ему сказать, что даже Темза текла там не всегда? А то, что было, совсем не было Темзой?

Он слез с коня, бросив повод Томасу. Тот послушно поймал, покосился на Яру. Заметила ли, что калика в своей рассеянности порой обращается с ним, как с мальчиком-оруженосцем? Оскорбиться бы, одна только спасительная мысль останавливает: а не прячется ли под личиной калики человек более благородного происхождения, чем он, Томас Мальтон из Гисленда? У скифо-руссов тоже могут быть свои герцоги, даже короли.

– Знакомо, – проговорил Олег медленно.

Он трогал руками туман, лепил из него, как из вязкого снега, фигуры, что так и плавали, едва разжимал пальцы. Туман стоял плотный, но хотя дул довольно свежий ветерок, оставался на месте. Над ним пролетали птицы, озадаченно чирикали. Один воробей решился: нырнул вниз, исчез. Послышался прерванный писк. Томасу показалось, что на миг вспыхнул слабый огонек.

– У нас туманы не такие, – заявил Томас хмуро.

– Ты слыхал про тьму египетскую?

– Я-то слыхал, – удивился Томас. – Священник уши прожужжал в походе… Но ты неужто читал Священное Писание?

– Ну, не целиком… Его писали так долго, что мне надоело заглядывать через плечо. А вот тьму подобную встречал. И не только в Египте.

– А чего ж ее зовут египетской?

– А тогда только в Египте было трое-четверо грамотных. Ты бы слез. Скакать через лес в таком тумане – это даже коню шею сломать.

Они пошли пешком, ведя коней в поводу. Яра держалась позади.

Олег наткнулся на валежину, что перегородила дорогу, нырнул под нее и пропал. Томас на всякий случай потыкал в дерево копьем, но оно, к его удивлению, не вцепилось зубами, не ударило хвостом, вообще не ответило. Это оказалось в самом деле простое дерево… или же нечто, что очень хорошо прикидывается деревом.

– Эй, ты скоро там?

– Иду, – сказал Томас твердо. – Только ты знаешь, куда идти?

– Здесь перекресток. Решим.

Сзади ощутил дыхание крупного зверя. Развернулся как ужаленный, молниеносно выдернул меч. Из тумана торчали широко раздутые ноздри коня Яры. Женщина угадывалась рядом. Томас ощутил ее по неуловимому запаху трав.

– Пресвятая Дева! – сказал Томас с сердцем. Подумал зло, что надо в первом же селении оставить женщину с такими лиловыми глазами. Наверняка ведьму. Чачар везли с собой почти до самого Константинополя, натерпелись, могли бы научиться не связываться в дороге с женщинами…

Снова подпрыгнул, когда внезапно из белого клубка высунулись пальцы, цапнули за руку. Голос невидимого калики проревел прямо над ухом:

– Перекресток… Три дороги перед нами. И еще одна – назад.

– Ну и что? – сказал Томас подозрительно. – У нас одна дорога! На северо-запад. Правда, я здесь его не отыщу.

– Я-то отыщу…

В руке калики блеснула монетка. Он швырнул ее высоко вверх, она пропала в тумане. Томас ждал долго, монета словно растворилась в вязком воздухе. Они с каликой сделали еще два осторожных шага вперед, и тут монета шлепнулась в подставленную ладонь.

– Ловко, – сказал Томас с восторгом. – Я с тобой играть не сяду!

– Налево. – Калика мельком взглянул на монету.

Томас послушно повернул, лишь затем завопил запоздало:

– У тебя и деньги стали языческими оберегами?

Олег хитро сощурился:

– Ага. Что делать будешь? Больше не возьмешь деньги в руки? Ты прав, деньги – зло.

– Зло, – ответил Томас сердито, – когда их мало. Или когда вовсе нет. Но я не поддамся на твои языческие штучки!

– Все равно на деньги будут загадывать.

– Не будут. Христиане – другой народ.

– Ты же сам сказал, что там лучшие умы. Они могут просчитать каждый шаг. Работают по строгой логике.

– Но… могут просчитать, что ты додумаешься подбросить монету!

– Могут. Но чтобы все умы сказали точно, что выпадет…

– Все-таки пятьдесят на пятьдесят.

Олег хмуро улыбнулся:

– А мы вскоре подбросим монету еще. И еще.

Они двигались, облепленные вязким туманом, как в овсяном киселе, прощупывали каждый шаг. Впереди послышались беззаботные крики птиц, даже кони приободрились.

Из тумана вышли внезапно. Томас вздохнул облегченно, глаза были большие. Таких туманов не знавал даже в Лондоне.

Он провел рукой по крупу коня, покрытому крупными каплями влаги:

– Сэр калика, я весь мокрый.

– Остановимся обсушиться? – предложил Олег.

Рыцарь оглянулся на женщину. Мокрое платье так дразняще обрисовывало ее развитую фигуру, что у него пересохло во рту и ослабели колени. Силен Сатана, мелькнуло у него в голове. Но и воины Христовы должны быть сильны. Его желание – желание всего лишь бренного тела. А тело – это ножны для его двуручного… а черт, что лезет в голову… двуручного меча его духа. Покинув ножны, меч может совершить больше дел, чем покоясь в ножнах. Так и дух его, покинув тело, совершит еще больше… Гм… Но и сейчас дух должен владеть телом, обуздывать!