Старик - Иванин Александр - Страница 67

Маленький огонек зажигалки загорелся в мальчишеских руках – это было спасение. По крайней мере, стало видно, куда лезть. Артем поджег скрученную в трубочку страницу Сережкиной книжки. Слабый неверный огонек выхватил из темноты неподвижную лапу монстра, торчащую из пролома в двери. Морфа придавило рухнувшей сверху бетонной плитой. Две с половиной тонны бетона и арматуры придавили теперь уже упокоенную тварь к полу.

Выбирались по очереди, очень торопились. В здании начинался пожар. Было бы глупо избежать лютой смерти от морфа и сгореть заживо в развалинах больницы, которая три недели была их домом.

Снаружи почти ничего не было видно. Дым, копоть и пыль накрыли плотным саваном разрушенное здание. Сразу за их дверью торчали какие-то балки, куски бетона, обломки плит и кирпичной кладки. Старик понимал, что нужно выбираться направо – так ближе и там выход на крышу пристройки есть.

– Направо, нужно идти направо! Только кричите! Громко кричите! Иначе вас за мертвых примут и убьют! – кричал старик внукам.

Ефимыч не мог точно сказать, услышали его внуки или нет. Он слышал рядом детские крики. Молодцеватый басок мальчишек уже скатился на детский визг.

– Кричите, что живые! Руками вверху машите, а то пристрелят, – услышал старик Никиту. Он был самым голосистым.

Старик руками схватился за чью-то одежду. Он дернул изо всех сил, но тот, кто был в одежде, так и не тронулся. Дед осторожно наклонился вниз и ощупал липкую от крови голову. Это взрослый человек – один из погибших. Едкая горечь вызывала слезы из глаз, пыль забила ноздри и гортань, было трудно дышать. В ушах звенело от взрывов. Он запинался, падал, вставал, потом опять падал. Где его внуки? Этот вопрос бился в голове раненым зверем. Он оскальзывался на чьих-то останках и замирал, пока ощупывал найденное тело. Замирал он только для того, чтобы лучше сосредоточиться. Ведь он за них отвечает. Софьюшка спросит с него за детишек. Это будет самый страшный суд в его жизни.

Вдруг нечто твердое и острое ткнулось в его бок, заставив старика охнуть и скорчиться о боли.

– Я живой! Не убивайте! Мне внуков найти надо! – закричал он из остатков сил.

Старика грубо схватили за шиворот и потащили в сторону. Буквально в двух шагах от него голосил высокий детский голос.

– Дяденька! Не убивайте! Я жить хочу! Пожалуйста! Миленький дяденька! Вы же добренький такой! Не убивайте!

Старик понял, что кричит Никита. Уже хорошо. Потом громкий визг на самых высоких нотах сказал им, что нашлась их упрямая и ласковая Зоя. Старика бесцеремонно тащили за шиворот, выкрутив его так, чтобы он не смог никого укусить. Он все это время что-то лепетал, но его не слышали. Его усадили на деревянный помост в полусотне метров от здания больницы, который служил в эвакопункте чем-то вроде сцены. Руки и ноги деда стянули нейлоновыми петлями, на голову натянули хоккейную маску вместо намордника. Старик приподнял голову настолько высоко, насколько мог, и стал крутить ею во все стороны, ища взглядом своих внуков и лапочку-внучку. Никиту усадили рядом с ним. Мальчик очень сильно кашлял. Маску ему не стали надевать, а вот руки и ноги спеленали так же, как и старику. Зоя лежала ничком чуть в стороне. Вокруг девочки хлопотали одновременно несколько человек. Артема тащили сразу двое. Он дергался и пытался пинать своих спасителей. Валерку принесли на руках, он не мог идти. Старик неуклюже боком пополз к Валерке.

– Дед, все с твоим внуком в порядке. Подожди немного, сейчас вас в столовую перенесем. Людей не хватает. Понимаешь? – Старика подхватил под руку и помог подняться молодой мужчина в красной спортивной куртке, перемазанной сажей, кровью и строительной пылью.

Старик ощутил, как сильно несет от молодого мужика гарью и жженым порохом. К помосту подбежали люди с носилками и уложили на них Валерку, укрыв его сверху армейским бушлатом. Сергея нигде не было видно. Старик силился сказать своему провожатому, что его никуда тащить не надо и ему нужно найти Сережку, но из-под маски доносилось лишь невнятное бурчание. Мужчина практически тащил его волоком, потому что спутанные ноги старика не позволяли идти ему самостоятельно. Заметив, что Ефимыч что-то пытается сказать, провожатый остановился и поднял хоккейную маску с лица старика:

– Что, отец? Плохо? Сердце?

– Сережа, внук мой пропал.

– Так найдут все равно.

– Он вместе с нами выходил. Все здесь, а его нет.

Мужчина задумался.

– Ох, дед, и влетит мне от начальства. Тебя точно не кусали?

– Нет. Мы в кассе своей сидели за дверью железной, а убегать стали, как только крыша рухнула. Мы сразу на крышу выскочили.

– Ну да, на крышу, – с недоверием уставился на него мужик. – Я тебя сам из развалин вытаскивал. Ты по трупам лазил. Если бы ты не орал, то шлепнул бы тебя, как пить дать. Уж очень на мертвяка ты был похож.

– Развяжи меня. Мне Сережу найти нужно.

Мужчина пристально посмотрел ему в глаза и затем рассек штык-ножом путы на руках и ногах старика.

– Дед, держись около меня. Если почувствуешь что-нибудь, то сразу мне говори. Если хоть на шаг от меня отойдешь – сразу буду стрелять тебе в голову. Понял меня?

Старик обрадованно закивал. Он уже не беспокоился ни за кого из внучат, кроме Сережки. Детей уже утащили в столовую. Старик видел, как настигли выскочившего из открытого окна столовой Артема, надавали ему затрещин и уволокли опять в столовую.

Тем временем молодой мужчина, которого звали Слава, или Славик, как он сам представился, отвел старика в сторону и экипировал его. Ему быстро подыскали обычные кирзовые сапоги, армейский бушлат размера на три больше, чем нужно. На голову старика Славик надел противогаз с большим панорамным забралом и совсем небольшими фильтрами, в руки ему он сунул фонарь в белом треснутом корпусе с широким длинным ремнем.

– Галоген. Смотри не разбей. Сейчас такие на вес золота, – предупредил его Слава.

Старик даже кивнуть ему не успел в знак согласия. Слава потащил его в сторону развалин больницы. Болтающийся на плече мужчины автомат периодически больно бил старика по локтю, но он не жаловался. Нужно было найти Сережку. Старик недоумевал: почему они стали расстреливать больницу из пушек и закидывать гранатами? Там же были живые люди. Это выглядело как преступление. Нельзя было стрелять.

Второй этаж больницы был уничтожен практически полностью. Над дымящимися развалинами торчали вверх обломанные стропила, части обрешетки, кривыми ломаными зубами возвышались уцелевшие части стены. С крыши склада и пристройки само здание поливали из двух брандспойтов. Под струями воды по развалинам медленными больными муравьями ползали люди, они извлекали из-под обломков еще живых и раненых пострадавших. Периодически слышались выстрелы. Спасатели добивали обернувшихся погибших.

Слава помог деду забраться на плоскую крышу пристройки и указал пальцем вперед. Старик понял, что он просит его показать, где они проходили. Сквозь маску, да еще в таком шуме, было практически не разобрать, что говорил Слава.

Старик перебрался через выбитое окно и завалы, густо измазанные смесью мокрой сажи, пыли, песка и мелких обломков. Прожекторы, установленные на соседних зданиях, не могли справиться с темнотой, заполнившей каждый закуток развалин. Идти было трудно, они даже не шли, а пробирались среди обломков. Уходящие из-под ног куски бетона коварно пытались сбросить с себя людей, отомстить им за нарушенный покой, длившийся не один десяток лет. Кровь в лучах фонаря казалась черной как деготь, отличить ее можно было только по характерному блеску.

Они со Славиком искали выживших. То здесь, то там из-под обломков торчали части тел или одежда, а иногда лежали и целиком тела. Сразу можно было выделить тела людей, убитых морфами. Головы таких трупов были или пробиты, или размозжены, или вообще оторваны. Два человека шли шаг за шагом, осматривая и ощупывая попадающиеся тела. Жутко было смотреть на шевелящиеся останки, торчащие из-под обломков. Изодранные в лохмотья руки и ноги шевелились, скреблись, стараясь вытащить мертвых своих хозяев на свет божий. Казалось, демоны ада карабкаются на грешную землю для последней битвы. На пробившем ее тело деревянном бруске чудовищной марионеткой кривлялась та самая улыбчивая милая медицинская сестра, которая записывала со слов старика данные о Валерке. Только теперь ее очень восточные глаза из веселых запятых превратились в чудовищные бельма, выискивающие трепетную живую плоть, годную в пищу для своей мертвой обладательницы. Слава выстрелил из пистолета ей прямо в лоб. Тело в белом халате обвисло на пробившей его палке, как большой кусок мяса на деревянном шампуре.