Старик - Иванин Александр - Страница 55

Бао ставил успех операции по захвату дагестанцев в зависимость от неожиданности нападения и наличия оружия у его бойцов. Если неожиданность была обеспечена с большей долей вероятности в силу того, что их просто даже не посчитают за противника, то оружие придется добывать. Как последний завершающий штрих объяснения, Бао выложил вполне продуманный план боевой операции. Все выглядело вполне складно. Идея была сумасшедшей, но именно это и должно было обеспечить успех. Он терпеливо объяснял Мише:

– Они считают себя сильными, поэтому ведут себя беспечно. Их вяжут по рукам и ногам женщины, дети, старики и раненые. Поэтому они будут стараться вести себя мирно. Военных они не боятся, потому что их больше. А вот военные их боятся, поэтому ожидают от них нападения. Защищать дагестанцев они не станут. Мы должны победить.

– Как мы сможем вообще с ними воевать? Разве военные допустят такое в накопителе? Если мы нападем на дагестанцев, то уничтожат нас военные.

– Не уничтожат. Первыми должны напасть дагестанцы, и напасть на военных. Мы будем помогать военным и захватим дагестанцев.

– Как мы их захватим? Мы сможем вооружить чуть больше десятка человек из сотни.

– Меня всю жизнь учили партизанской войне и внезапному штурму объектов противника с минимумом оружия, опираясь только на подготовку и внезапность. Продуманная и спланированная операция – это уже бо?льшая часть успеха. У них всего четверо караульных. Двое у ворот, двое на дороге. Нет дозоров, нет секретов, нет караульных на крыше. Мы сможем их победить.

– Это самоубийство.

– Я уверен в победе. Нужно оружие.

Миша думал над словами родственника и просчитывал всевозможные варианты, но с каждой минутой он все больше заражался этой безумной идеей. Все правильно, нужно столкнуть лбами военных и дагестанцев. Силовики накопителя испытывали острую нехватку личного состава, к тому же они были страшно измотаны, этим нужно было воспользоваться. Если начнется конфликт, он сможет убедить руководство накопителя рекрутировать и вооружить корейцев. Осталось дело за малым – спровоцировать конфликт.

Миша не любил кавказцев. Просто не любил, и все. Он не осознавал, что мстит за боль и унижение, перенесенные в начальных классах от школьного хулигана Жени Бедашвили. Тот не был дагестанцем, даже грузином его можно было назвать с большой натяжкой. Сын заезжего торговца цветами и официантки из единственного в городе ресторана, Бедашвили превратил Мишу Тена в мишень для своих издевательств и насмешек. Он его унижал и третировал день ото дня. Миша ничего не мог ему противопоставить. Закончилось это мучение, когда мать хулигана вместе с ненавистным Женей уехали из небольшого поселка на Дальнем Востоке в Тбилиси, к его отцу.

А вот сейчас его буквально пьянило ощущение авантюрной схватки. Вопрос был решен. Недоверие и страх перед дагестанцами следовало разыграть в этой непростой партии как козырную карту. Нужно было срочно спровоцировать конфликт между военными и дагестанцами, чтобы толкнуть ситуацию в нужном направлении. На стороне дагестанцев был численный перевес, на стороне военных была бронетехника, на стороне корейцев была скрытность.

С этого момента корейцы стали готовить спланированное Бао нападение на дагестанцев. Низкорослые люди в грязной рабочей одежде не привлекали внимания. Они буквально пасли облюбованный барак и населяющих его дагестанцев. Во что бы то ни стало нужно было раздобыть оружие.

Судьба преподнесла им подарок. Конфликт с гарнизоном накопителя спровоцировали сами даги. Совсем молодые дагестанцы сделали даже больше, чем было нужно. Они бомбанули прямо на въезде в центр три машины с продовольствием, отметелив водителей и перегнав машины прямо к себе в ангар. Для начальника накопителя это был опасный прецедент. Спускать такое было нельзя, но и гарантировать успех в наведении порядка он не мог. На борьбу с таким противником, как толпа дагестанцев, он не рассчитывал и трезво понимал, что имеющихся сил у него недостаточно. Эти же самые мысли, разумеется, были и у вояк гарнизона накопителя.

По собранным корейцами данным, на всю громадную территорию накопителя было не больше трех десятков кадровых военных и еще столько же рекрутированных резервистов, которых в расчет особо принимать не стоило. Только десяток человек из резервистов с натяжкой можно было назвать боеспособными единицами – было бы смешно надеяться на оставшиеся два десятка. Миша удивлялся, как им вообще оружие дали. Но в подчинении капитана имелось порядка полусотни милиционеров с оружием, с ними придется считаться. Милиционеров возглавлял целый подполковник, но и он находился в подчинении у капитана. Под началом Нечаева был еще рекрутированный гражданский персонал. Работающих в накопителе гражданских было много, но считать их бойцами было бы неосмотрительной глупостью. На сотрудниках накопителя лежала очень важная функция – они принимали и распределяли беженцев, комплектовали из них группы и отправляли на новые места жительства, а также кормили, лечили и обустраивали контингент накопителя. Гражданский персонал просто захлебывался работой. Помимо этого, они еще ухитрялись поддерживать порядок среди прибывшего контингента.

И Миша Тен, и Тен Бао Шин прекрасно чувствовали опасное напряжение, повисшее между руководством центра и дагестанцами. Корейцы нутром ощущали важность момента. Когда еще представится такая прекрасная возможность! Нужна была скорость. Миша сразу побежал к начальнику центра Нечаеву с предложением задействовать его бойцов. Он беззастенчиво врал, что участвовал в полицейских операциях на Северном Кавказе и гарантировал успех всей аферы. Пятнадцать минут уговоров – и растерянный Нечаев сломался. Он сам повел Тена к военным, которые заведовали раздачей оружия.

Исмаил Султанов был формальным и неформальным лидером всех дагестанцев, прибывших в накопитель.

Исмаил просто был бы в шоке, если бы узнал, что его и их группу рассматривают в качестве добычи. Он был готов к нападению военных или милиции, или бандитов, или зомби, но ему ни за что не пришло бы в голову считать каких-то узкоглазых гастарбайтеров за противника, он их просто не замечал. Такое даже в горячечном бреду не могло померещиться.

Решение о переезде в накопительный пункт пришло спонтанно и вынужденно. Сначала его земляки и родственники собирались в загородном клубе, принадлежавшем очень богатому и уважаемому человеку. Сам Исмаил был не менее уважаемым, чем их гостеприимный хозяин. Род Султановых был очень древним и знатным, а Исмаил пользовался заслуженным уважением еще и за его личные заслуги. В своей нелегкой жизни он прошел через многое и всегда вел себя достойно памяти славных предков.

В первые дни трагедии Исмаил и его земляки успели очень быстро сориентироваться и принять правильные решения. Они бросили почти все нажитое и собрались вместе для отпора новой смертельной опасности. Ехали налегке, брали с собой обязательно оружие и по возможности самое ценное и компактное из вещей. Собравшись на территории клуба, они стали спасать своих близких, друзей и знакомых.

Население загородного клуба росло. Семьи уже негде было размещать. Они попытались прихватить соседнюю территорию, но встретили довольно жесткий отпор. Соседи были вооружены ничуть не хуже, чем они, но уступали им в наличии реального боевого опыта и специфической подготовки. Когда случилась стычка на границе участков, Исмаил отправил троих парламентеров, чтобы попытаться решить дело миром. Мира не получилось. Парламентеров расстреляли из пулемета. Соседи сами решили свою участь. Конфликт с ними у Юнуса зрел уже лет пять. Ровно с тех пор, когда они не смогли поделить спорную территорию. Наконец конфликт должен был разрешиться полным уничтожением оппонентов.

Ночью дагестанцы выбили соседей с их территории.

Пошли на захват только те, кто действительно раньше воевал. Остальных бойцов распределили вокруг территории соседей в качестве заграждения и резерва. Опытные, хорошо подготовленные бойцы проникли на территорию и уничтожили всех караульных. Потом закидали гранатами все окна, где горел свет. Потом был молниеносный захват большим количеством атакующих. Живых среди соседей не осталось никого, дагестанцы жестоко мстили.