Старик - Иванин Александр - Страница 36

Котька не дышал. Она пыталась делать ему искусственное дыхание рот в рот, как видела в многочисленных сериалах и художественных фильмах. Вера рыдала, упрашивала его очнуться, сказать ей что-нибудь, она кричала ему: «Дыши, пожалуйста, дыши!» Вера размазывала по закопченному лицу жгучие слезы. На своем неудобном троне заходилась в рыданиях ее малышка.

Наконец Бог услышал ее молитвы. Котька стал шевелиться. Она прижала его к груди и радостно сквозь слезы залепетала точно так же, как он говорил совсем маленький. Грудь принзила острая боль. Котька укусил ее прямо меж грудей аж до крови. Она удивленно отстранилась от него, но не выпустила сына из рук. Заглянув ему в глаза, Вера завизжала так сильно, что у нее заломило в ушах. Она увидела глаза дикого чудовища, пришедшего из ада.

Витька-алкаш пытался высосать в ванной из-под крана хотя бы капельку. Воды в доме не было. Виктора терзал страшенный сушняк. Не выдержав пытки, он пошел в туалет и зачерпнул трясущимися ладонями горсть воды из сливного бачка. Легче не стало, но голова сразу прояснилась. Прорезавшееся сознание вручило ему чудесный подарок. В измученном болью мозгу всплыла картинка бутылки с минеральной водой под барной стойкой. Абсолютно голый Виктор прошлепал босыми ногами в студию.

Перевалившись через захламленную барную стойку, он выудил из заветного ящика аж три пузатые бутылки альпийской минеральной воды. Проглотив содержимое первой одним залпом, он умиротворенно опустился на пол. Там его поджидал очередной подарок судьбы. На полу лежал почти целый лимон и треснутая трехлитровая банка с маминой квашеной капустой. Мать у него была мастерицей по части солений, и за барной стойкой у него всегда рядком стояли варенья, соленья и прочая садово-огородная вкуснятина.

Витька даже не мог сказать – сколько длится этот алкогольный марафон. Он пил в одиночестве, не просыхая который день. Точнее, он не пил – он праздновал свое поражение. Несмотря на все его победы в спорте и бизнесе, у него еще оставались два непобедимых врага – это зеленый змий и трусость.

Первым врагом Витьки был алкоголь. Свое прозвище «алкаш» он заслужил еще в четырнадцать лет. После окончания восьмого класса он напился сильнее всех из сверстников. Его принесли домой на руках. Отец после этого случая так отметелил Витьку, что он чуть не попал в больницу. Первые две недели каникул Витька отлеживался дома. Он не был хроническим алкашом, да и спортивный режим его оберегал от пагубного пристрастия, но стоило ему выпить первые сто грамм водки, виски, текилы, пару бокалов вина или кружку пива – как у него срывало планку. Он пил до тех пор, пока не терял сознания, погружаясь в беспробудный алкогольный сон. Он легко уходил в запои.

Вторым врагом Виктора была трусость. Природа щедро одарила Витьку физическими статями, благодаря которым он стал звездой спорта. Но тем не менее он был отчаянным трусом. Витька с детства боялся темноты и закрытых пространств, он боялся уколов, он боялся боли, он боялся наказаний, он боялся быть вторым, он боялся очень многого с самого раннего детства. Но больше всего он боялся, что все узнают о том, что он трус. Как раз это его и подстегивало. Каждый божий день для него превращался в беспощадный бой с новыми страхами. Как ни парадоксально, но именно страх вел его к победам.

Витька, разумеется, испугался Большого Песца, нагрянувшего накануне. Столкнувшись на улице с непонятным, а потом увидев в Интернете совсем невозможные вещи, он перепугался. Перепугался до невозможности. Когда осознал, что творится на улице, он затрясся так, что даже со стула подняться не смог. Он хорошо помнил, как его скрутило жутким спазмом страха. И тогда он сдался – первый раз в жизни он отказался от борьбы. Тогда он упал на колени и пополз к бару. Его зубы клацали, как от сильного мороза. Он чувствовал, как на всем теле дыбом встали волосы, а он был очень волосатым человеком во всех местах. Добравшись до бара, Витька крупными глотками выпил почти половину литровой бутылки подаренного коньяка. Обжигающая волна расслабила его тело, сведенное страшной судорогой. Ему сразу стало жаль себя, он даже пустил слезу. В этом состоянии осознания собственной ничтожности и ненависти к себе он находил тонкое мазохистское наслаждение. С этой самой плаксивой жалостью он и провалился в запой.

Очнулся он только сегодня, мучимый убийственной жаждой и головной болью. Очередным подарком сегодняшнего дня стала пластмассовая плошка в морозилке, наполненная полурастаявшими ледяными кубиками. Он забросил несколько ледышек себе в рот, выдавил туда же остатки лимона и забросил следом сочащуюся соком квашеную капусту. Витька улегся спиной на полу, раскинув ноги, и положил затылок прямо в миску с холодной водой и кубиками. Помимо вони от блевотины и испорченной еды, он чувствовал запах гари и едкой химии. Ему почему-то показалось, что у него взорвался телевизор. Один раз уже было такое.

Потолок плавал над его головой в сером клубящемся мареве. Витька подтянул себя сильными руками атлета к барной стойке и вскарабкался по ней, как по лесенке. Он попытался себя выровнять, но комната у него крутанулась перед глазами немыслимым кульбитом. Виктор вновь оказался на полу. Но даже на полу у него не перестала кружиться голова. Наоборот, головокружение и чудовищная головная боль становились все сильнее. Он перевернулся набок и блеванул. Тут он подумал, что теперь победил одного из двоих монстров и навсегда бросит пить. Больше он ничего подумать не успел, так как потерял сознание. Могучее сердце спортсмена долго боролось за его жизнь, но кровь настолько сгустилась и наполнилась ядовитыми газами, что измученному сердцу тоже не осталось кислорода. Витька умер от удушья. Он восстал минут через пять. Витька-алкаш действительно победил своих злейших врагов: в своей новой ипостаси он отважно зашагал за едой, а не за выпивкой.

Тарасов путался в ремнях и застежках. Он никак не мог пристроить трясущимися руками сбрую комплекта высотного спасения на необъятной талии жены. Тарасов был падок на всякие диковинки. Эти комплекты индивидуального спасения он увидел почти два года назад на выставке в Экспоцентре. Стенд компании промышленной безопасности находился рядом с выставочными площадями его фирмы. Он даже слегка подружился с нелюдимым хозяином своеобразного бизнеса. Они вместе в последний день выставки раскатывали на электрической тележке по павильону. Тарасов выставил эту самую тележку в качестве одного из своих главных выставочных экспонатов. Они были пьяные, им было весело, и они успешно впионерились на тележке в стенд крупной страховой компании в самом начале галереи. Конечно, был скандал, да и материальные издержки они понесли тоже, но хулиганство удачно разнообразило набившие оскомину выставочные дни. Тогда он и купил эти самые системы спасения. Простота идеи поражала, к тонкому тросу на специальной катушке был пристегнут ремень с лямками, напоминающий сбрую парашютиста. Карабин троса цеплялся за любое крепление внутри квартиры, затем ты надевал на себя сбрую и выпрыгивал из окна. Ты спасался, плавно опускаясь на землю благодаря тросу, разматывающемуся с катушки прямо у тебя над головой. Тарасов даже прошел обучение на полигоне пожарной части.

Сейчас он никак не мог настроить лямки под толстые ляжки супруги. Дыма в квартире становилось все больше.

Устав бороться с непокорной сбруей, он просто застегнул широкий ремень где-то в районе предполагаемой талии мадам Тарасовой. Несмотря на ее сопротивление и крайне испуганный визг, он сумел вытолкнуть ее из лоджии. Она покатилась вниз, разгоняя шум пожара своими воплями. Он не учел одного. Катилась она мимо горящих квартир. Дражайшая супруга постоянно цеплялась всем, чем только можно, за выступы и торчащие штуковины. Клубы, языки и струи пламени обвивали ее тело, старясь отхватить от нее кусок посочнее, пока она катилась вниз. Наконец она упала на землю. От неудачного удара мадам Тарасова сломала ногу. Волосы и одежда на ней горели. Обожженная кожа причиняла ей страшные страдания. Она уже не кричала. Она превратилась в сплошной комок боли. Крики доставляли ей еще больше мучений. Она впервые в жизни захотела умереть.