Таинственный приятель - Паскаль Фрэнсин - Страница 4

– И к какому же типу я, по-твоему, отношусь? – спросил Джек.

– Ну... – Лила задумчиво сделала глоток чаю. – Ты, мне кажется... я не знаю... мне кажется, что ты должен заниматься чем-то более важным, что твое предназначение состоит в чем-то более значительном... – Она замолчала, пытаясь найти нужные слова.

– Значит, ты не считаешь важным делом строительство домов, подведение водопроводных магистралей и прокладку дорог? – спросил Джек.

Тем не менее было заметно, что слова Лилы были ему приятны.

– Да нет, я совсем не то хотела сказать. Я имела в виду... – Лила так и не закончила фразы.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – пришел ей на помощь Джек. – Я только поддразнивал тебя. На самом деле я очень польщен.

– Но ты действительно целый день работаешь на стройке? – спросила она.

Первой реакцией Лилы было горькое разочарование. Когда он утвердительно кивнул, все ее радужные надежды лопнули как мыльный пузырь. Но вслед за этим она испытала чувство облегчения от того, что ее отец не смог вернуться домой из служебной командировки до окончания вечеринки. Это именно он звонил некоторое время назад, чтобы сообщить о задержке своего рейса. Он сказал, что вернется на день позже, чем планировал. Тогда это огорчило Лилу. Она и без того мало времени проводила с отцом. Но теперь она была рада его отсутствию. Каким бы необычным строительным рабочим ни был Джек, она твердо знала, что ее отец не одобрит этого знакомства. Даже в том случае, если бы Джек был просто ее гостем на вечеринке.

– Но дело в том, Лила, – голос Джека прервал ее мрачные мысли, – что моя прошлая жизнь была совсем не похожа на жизнь моих товарищей по работе.

– Не похожа? – переспросила Лила.

У нее появился какой-то проблеск надежды.

– Нет. Лила, ты можешь хранить тайну?

– Конечно! – воскликнула Лила.

Она все же оказалась права! Джек скрывал что-то очень важное о себе. И сейчас он приоткроет перед ней завесу своей тайны!

– Ты обещаешь, что об этом не узнает ни одна живая душа? – настаивал Джек.

Лила торжественно кивнула.

– Я ушел из дому больше года тому назад. – Джек выпил последний глоток остававшегося в стакане чая. – Мой отец – очень могущественный человек и привык распоряжаться жизнью всех, кто его окружает. Включая меня. Он отправит меня в «подходящий» летний лагерь, в «подходящую» частную школу и собирался послать меня в Пристонский университет, где учился он сам, а еще раньше – мой дед. Он уже распланировал мою жизнь на много лет вперед. И я должен был быть чем-то вроде марионетки, которой бы он управлял, дергая за веревочки.

Лила сочувственно покачала головой, но ей пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы тут же не вскочить и не пройтись колесом. Она же чувствовала, что все именно так и есть. Джек принадлежал к высшему обществу и, конечно, происходил из семьи, не менее богатой, чем ее собственная. Он был прекрасной партией для нее, лучше и не придумаешь.

Но нужно было вести себя соответственно обстоятельствам, и Лила напустила на себя сочувственно-серьезный вид.

– Да, тебе пришлось нелегко, – произнесла она соболезнующим тоном. – Кто же все-таки твой отец, что он так привык распоряжаться людьми? – В ее воображении тут же замелькали фигуры известных политических деятелей, голливудских магнатов и владельцев крупных корпораций.

– Послушай, Лила, тебе совсем необязательно знать, кто мой отец и чем он занимается. Я хочу быть самостоятельным человеком, а не просто сыном своего отца.

Его слова произвели на Лилу очень сильное впечатление.

– Мне кажется, я тебя понимаю. Иногда я чувствую, что я дочь Джорджа Фаулера – и больше никто. – Это было правдой, однако сплошь и рядом Лила сама давала понять, что она дочь одного из самых богатых людей в Ласковой Долине.

– Я рад, что ты понимаешь. – Потянувшись к ней, Джек благодарно сжал ее руку. – Я не хочу возвращаться домой до тех пор, пока не стану тем, кем хочу, начиная с самой нижней ступеньки. Мне не нужны никакие особые привилегии, которые мне якобы положены, и только потому, что я родился в сорочке. – Джек замолчал и, откинув назад голову, взглянул на темно-багровое небо. – Но иногда, – у него вырвался тоскливый вздох, – иногда я очень скучаю по своей маленькой сестренке. Разлука с ней очень омрачает мою жизнь. И для нее все это тоже очень тяжело. Наша мама умерла несколько лет назад, так что теперь у Валери остался только папа.

Когда он говорил о своей сестре, Лила уловила столько нежности в его голосе, что с трудом удержалась от желания сразу же броситься в его объятия.

«Какая у него прекрасная душа», – подумала она.

Он все продолжал рассказывать о Валери, и было заметно, что это действует на него успокаивающе.

– Нам было так хорошо вместе; мы часто бродили по лесу, который начинался сразу за дедушкиным домиком в Швейцарии, или прятались от Вероники. Она была нашей гувернанткой, эта старая парижанка. Отец хотел, чтобы мы свободно говорили по-французски, а когда мне было десять, а Валери восемь лет, он заставил нас учить латынь.

Лила раскинулась в шезлонге, безмерно счастливая от того, что Джек открывает ей свою душу. Но его рассказ о своем прошлом был прерван звуком машины, подъезжающей по частной дороге к имению Фаулеров.

– О боже! – воскликнула Лила. – Папа вернулся. Наверное, ему все же удалось попасть на сегодняшний рейс. – Внезапно ее охватила паника. Стремление Джека к независимости могло вызвать восхищение, на Лилу это и в самом деле произвело сильное впечатление, но что касается ее отца: непослушный сын был ничуть не лучше рабочего со стройки.

Джек понял, что ее тревожит.

– Может быть, мне лучше уйти, пока твой отец меня не увидел? – предложил он.

Лила кивнула.

– Он... эээ... не разрешает мне приводить сюда мальчиков, когда я одна, – солгала она.

На самом деле, в отсутствие мистера Фаулера Лила поступала как ей заблагорассудится. Но она не могла сказать Джеку правду: он мог бы подумать, что она стыдится знакомства с ним. А это было совсем не так. Напротив, она с каждой минутой влюблялась в него все сильнее.

Лимузин въехал на подъездную дорогу, и свет его фар уже падал на фасад особняка.

– Послушай, я поставил машину у подножия холма, – сказал Джек. – Я подумал, что моей развалюхе здесь не место. Поэтому я вполне могу проскользнуть незамеченным.

– Наверное, так будет лучше, – сказала Лила, смирившись с тем, что это единственный выход.

«На почему сейчас, когда между нами только начали устанавливаться доверительные отношения?» – подумала Лила.

Она никак не могла решить, что хуже: вызвать гнев отца или позволить Джеку исчезнуть в тот самый момент, когда он начал рассказывать ей о себе.

– Лила, мне вполне хватает одного разъяренного отца – моего. – Джек сунул ноги в кроссовки и запихнул в рюкзак полотенце и мокрые плавки. – Но мы с тобой скоро увидимся. Я вряд ли смогу выкроить вечер на неделе, потому что спозаранку мне нужно бежать на работу, но как ты отнесешься к тому, чтобы встретиться, скажем, в пятницу вечером?

– С удовольствием. – Радость, с которой она ему улыбнулась, была столь же неподдельной, как бриллиантовый кулон у нее на шее.

– Отлично. Я позвоню тебе до пятницы, ладно? – Джек торопливо чмокнул ее в щеку и быстро пошел по асфальтированной подъездной дороге, растворившись в сгустившейся тьме.

Лила осталась одна в наполненной ароматами трав ночной тишине.

Примерно час спустя Лила сидела на кровати под пологом в своей роскошно отделанной спальне, поставив к себе на колени изящный бледно-голубой телефон. Она уже сняла трубку и готова была набрать номер, как рука се замерла в воздухе. Затем она бросила трубку на рычаг. Она пообещала Джеку сохранить его тайну, и она сдержит свое слово. Поставив телефон на античную тумбочку рядом с кроватью, Лила прилегла, положив голову на гору пуховых подушек. Она повторяла про себя все, что они с Джеком сказали друг другу, не упустив при этом ни единого слова, и перед ее мысленным взором вырисовывались черты его красивого лица – все до мельчайшей подробности. Лила прикоснулась к тому месту на щеке, куда он поцеловал ее на прощание. Он был такой удивительный – само совершенство. Если бы только она могла с кем-нибудь поговорить о нем! Ей казалось, что она просто лопнет от распиравшей ее радости, если будет держать ее внутри себя.