Седьмая принцесса (сборник) - Фарджон Элеонор (Элинор) - Страница 1

Элинор Фарджон

Седьмая принцесса

«Магические стекла» Элинор Фарджон

Когда в 1955 году была учреждена Международная премия Ханса Кристиана Андерсена, присуждаемая за лучшую детскую книгу года, первой среди детских писателей всего мира ее подучила англичанка Элинор Фарджон (1881–1965). Выбор жюри, конечно, не был случайным. И хотя Золотой медали с выбитым на ней знакомым профилем великого сказочника удостоился сборник сказок и рассказов Фарджон «Маленькая библиотечка», это была, как все понимали, не просто премия за одну книгу (кстати, получившую еще две весьма серьезный премии Англии и США), а всемирное признание всего долгого и преданного служения детской книге, которым была отмечена вся жизнь писательницы.

«Маленькую библиотечку» она составила сама из лучших произведений, опубликованных ею почти за полвека. Название для сборника пришло легко — в родительском доме, где выросла Фарджон, так называли комнату, от пола до потолка уставленную книгами, в «золотой пыли» в которой она провела, по собственному признанию, много счастливых часов. «В доме моего детства, — вспоминала — Элинор Фарджон позже, — была комната, которую называли маленькой библиотечкой. Правда, в нашем доме каждую комнату можно было так назвать. Детские наверху были полны книг. Кабинет отца тоже. Книги покрывали стены столовой, переливались в гостиную матери и в спальни наверху. Нам казалось, что жить без одежды было бы естественнее, чем без книг. Не читать было так же странно, как не есть. Однако в отличие от всех других комнат в доме маленькая библиотечка буквально заросла книгами, как сад, бывает, зарастает цветами и сорняками. Здесь не было никакого отбора. В маленькой библиотечке нашла приют пестрая орава бродяг и чудаков, которым не нашлось места на более строгих полках внизу, все изобилие покупаемых отцом оптом пакетов с книгами. Много сора, но еще больше сокровищ. Нищие бродяги, джентльмены и знать…» Какой простор для ребенка, которому разрешалось самому выбирать себе книгу!

Позже, когда писательница поселилась в Хэмпстеде, в те годы тихом, чуть ли не деревенском пригороде Лондона, ее дом тоже заполонили книги, и «золотая пыль» также струилась в комнатах. Элинор не просто любила книги, они были ее жизнью, «магическими стеклами», через которые люди — она не сомневалась в этом! — смотрят на мир. В зрелые годы, вспоминая о массированных налетах немецких бомбардировщиков на Лондон осенью 1940 года, когда целые районы города лежали в руинах, а улицы были усеяны осколками вылетавших при бомбежках оконных стекол, Элинор Фарджон писала: «Есть стекла, которые невозможно разбить. Самые тяжелые бомбы, изобретенные умом человека, изготовленные его рукой и брошенные его решением и волей, не могут разбить их в осколки. Ибо они созданы человеческим духом». Служению этим «магическим стеклам» человеческого духа она и посвятила свою жизнь.

Детство и юность Элинор Фарджон прошли в необычном доме и необычной семье. Ее отец Бенджамин Фарджон в юности был беден и не получил никакого систематического образования. Он страстно любил книги — уже в тринадцать лет, работая учеником и «мальчиком на побегушках» в типографии, он решил стать писателем. В конце концов он им и стал — но прежде занялся самообразованием и перепробовал множество профессий. Он был типографским наборщиком в Англии, искал золото в Австралии, издавал газету в Новой Зеландии, а вернувшись в Англию, посвятил себя литературе. Вначале он писал рассказы в стиле своего любимого Диккенса, а позже все более склонялся к мелодраме — почтенному жанру, пользовавшемуся большой популярностью в XIX веке.

Женился он на миловидной дочери знаменитого американского актера Джозефа Джефферсона, с которой познакомился во время своих странствий, и скоро их дом в Лондоне стал центром, где собирались известные писатели, актеры, музыканты. Мэгги (так звали мать Элинор) была весела, остроумна, музыкальна; Бенджамин — добр, великодушен, непредсказуем и полон энтузиазма, которым заражал всех кругом.

В семье было четверо детей — Нелли (так звали Элинор в семье — не в честь ли диккенсовской героини? — позже так стали ее называть и друзья) и трое братьев; Хэрри, Джо и Берти. Все дети были талантливы. Отец занимался их воспитанием, они свободно общались с друзьями родителей. Когда дети подросли, вместе с Мэгги и Бенджамином они постоянно посещали премьеры, выставки, концерты и домашние спектакли.

У отца было много чудесных привычек. Он любил праздники — на Рождество в дом приглашали пятьдесят детей, и каждый получал подарок с елки, которая бывала такой огромной, что на украшение ее уходило чуть ли не две недели. Каждое воскресенье отец дарил Нелли и ее братьям по книжке — книжки поступали в их полное распоряжение, и они могли делать с ними все что угодно. Отец никогда не навязывал детям свой выбор; правда, он часто читал им вслух и делал это так артистично, что дети запоминали читанное им на всю жизнь.

Сочинять Элинор Фарджон начала очень рано. У отца была пишущая машинка фирмы «Ремингтон», первая модель пишущей машинки в Англии. Когда Элинор было семь лет, он научил ее печатать — редкое умение для ребенка конца прошлого века!

Отец был первым и единственным учителем Элинор. Все написанное она прежде всего показывала ему — подсовывала под дверь его кабинета и, дрожа от волнения, пряталась, ожидая, когда он разыщет ее, чтобы высказать свое мнение. «Я от тебя многого жду, Нелл», — говорил отец, и это было лучшей похвалой для девочки. Нелли писала стихи, рассказы, сказки, притчи, пьесы, перелагала своих «любимых греков» и библейские сюжеты (этим жанрам она останется верна всю жизнь). Отец от природы был нетерпелив и легко раздражался, однако, разбирая с дочерыо ее сочинения, никогда не терял терпения.

Нелли была очень музыкальна. В доме Фарджонов музыка звучала непрестанно. Зимними вечерами Мэгги бралась за гитару и пела задушевные песни американского Юга. Хэрри чуть не с младенчества играл на рояле и сочинял музыку (позже он стал композитором, преподавал в Королевской музыкальной академии и вместе с сестрой сочинил несколько опер для детей). Про Нелли в семье говорили, что она всегда охотнее поет, чем говорит. Где бы ни находилась, она всегда что-то напевала или мурлыкала про себя. Подобно брату, она умела сочинять музыку и помнила с каждую ноту любого услышанного ею музыкального произведения. Музыкальностью отмечено все, что она написала, будь то стихи или проза, — той особой музыкальностью, которая отличает творения мастеров.

Некрасивая, болезненная девочка, страдавшая головными болями и сильнейшей близорукостью, Нелли увидела мир впервые в семь лет, когда надела очки, которые больше не снимала. Она дружила со своими братьями, и особенно тесной была ее дружба с Хэрри, которым она всегда восхищалась и без которого, как шутили родные, «не могла жить». Огромное место в ее жизни занимала изобретенная вместе с Хэрри игра под таинственным: названием ТАР. Она продолжалась много лет и оказала; на будущую писательницу глубокое воздействие. Хэрри и Нелли, преображаясь во всевозможных героев, разыгрывали — нет, переживали! — различные, порой самые замысловатые сюжеты, которые изобретали на ходу. Начинал обычно Хэрри — он предлагал, новый сюжет и определял, кто кем будет. «Ему нужно было лишь сказать Нелли, — пишет Айлин Колвел, биограф Элинор Фарджон, — кто из них кто, и оба тут же погружались в воображаемый мир, где они становились то одним, то другим персонажем, быстро меняя мысли и настроения. Эта жизнь, которая не зависела ни от кого, увлекала их гораздо больше, ieM каждодневное существование. Растрепанные, в очках, они часами бродили по улицам — Хэрри чуть впереди, Нелли едва поспевая за ним, и говорили, говорили, не обращая никакого внимания на то, что происходило вокруг, полностью погрузись в свой воображаемый мир. Однажды они находились в таком состоянии целых две недели! Только когда Хэрри говорил: „Ну, теперь мы Хэрри и Нелли“, они возвращались к обычной жизни».