Поиски любви - Паскаль Фрэнсин - Страница 17

Глава 9

На следующее утро в раздевалке Элизабет беседовала с Инид, когда в вестибюль влетел Роджер.

— Остановись, Роджер, — позвала она, — мне нужно с тобой поговорить.

Роджер уже был на другом конце раздевалки. Он обернулся.

— Что такое?

— Инид, ты не оставишь нас на минуту? Инид, грациозно повернувшись, отошла, а Элизабет отвела Роджера в сторонку.

— Я знаю, что тебя вчера видела Джессика. Я хочу, чтобы ты знал: я с ней поговорила, и она обещала никому не говорить об этом.

— А ей можно доверять? — спросил Роджер.

— Она моя сестра, — сказала Элизабет. — Если она дает мне слово, она его держит. Роджер покачал головой.

— Я рад это слышать, Лиз. Я тебе очень благодарен. Но мне кажется, что Лила все равно сегодня обо всем узнает. А я собираюсь пойти к тренеру Шульцу и сообщить ему, что выбываю из соревнований. Хочу это сделать как можно скорее. Если честно, то главным для меня был не сам забег. Он был нужен мне для самоутверждения, я хотел посмотреть, на что я способен. Я увидел, и меня это вполне устраивает. А если это кого-то не устраивает, то это их проблемы.

— Роджер, ты ведь так не думаешь, — сказала Элизабет.

— Послушай, только не говори за меня, — сказал он, в раздражении повышая голос. — Этой школе я не нужен. У вас есть Брюс Пэтмен. И этого вам достаточно.

— Я и не пыталась говорить за тебя, — тихо произнесла Элизабет. — Я только хотела сказать, что знаю, как ты боишься потерять работу.

— Оливия рассказала тебе? Элизабет кивнула.

— Но я думаю, что можно найти выход. Ты смог бы участвовать в забеге, сохранив работу.

Роджер посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

— Конечно. И в Рождество Санта-Клаус спускается к нам по дымоходу. Может, в твоей жизни и бывают чудеса, но в моей — нет. Для меня время чудес прошло. По крайней мере, чудес, связанных с бегом.

И, опустив голову, он ушел. Первым порывом Элизабет было догнать его, но она передумала. Не стоило пока говорить ему о том, что ее отец собирался попросить за него мистера Пендергаста. Лучше не обнадеживать его заранее, пока не было уверенности в успехе задуманного ею дела.

Перед тем как идти к тренеру Шульцу. Роджер подошел к своему шкафу. Он вынул оттуда спортивный костюм, подаренный ему директором, и аккуратно сложил его. Он не чувствовал себя больше вправе иметь этот костюм и собирался вернуть его мистеру Куперу после разговора с тренером.

У него было достаточно времени, и он успел бы все это сделать перед уроком, если бы неожиданно не встретил Лилу. В этот день она была особенно хороша в своем светлом облегающем льняном платье с глубоким вырезом на спине.

— Роджер, как я рада, что встретила тебя. У меня для тебя потрясающая новость.

— Мне тоже надо кое-что тебе сказать, — ответил Роджер. Он нервничал так сильно, что выронил из рук костюм.

Лила подняла его.

— Зачем ты его с собой носишь? — поинтересовалась она.

Роджер глубоко вздохнул.

— Я собираюсь его вернуть.

— Почему? Это не твой размер? По-моему, он сидит на тебе великолепно.

— Размер здесь ни при чем. Я не покупал этот костюм. Лила. Мне его подарил директор как бы в благодарность за мою победу.

— Так зачем же ты его возвращаешь?

— Лила. — Он смотрел в ее карие глаза, пытаясь прочитать ее мысли. — Для тебя очень важно, чтобы я бежал в Барте?

— Какой глупый вопрос, Роджер.

— Важно? Твое отношение ко мне изменится, если я не буду участвовать в забеге?

— Я не собираюсь отвечать, — фыркнула Лила. — Я не могу даже придумать ни одной причины, из-за которой ты смог бы отказаться. Ведь это — самое престижное спортивное событие года.

Роджер почувствовал приближающуюся дурноту. Он с ужасом сознавал, что Лила уже ответила на его вопрос, ответила не так, как ему хотелось. Но ему надо было рассказать все до конца. И сейчас она все узнает.

— Ну, у меня есть веская причина не участвовать, — сказал он. — Я работаю в одном учреждении, Лила. Каждый день с трех до девяти, а по субботам и весь день можно увидеть, как я опорожняю корзины для мусора и до блеска начищаю полы.

На Лилу накатило чувство брезгливости, и она не могла скрыть его:

— Так ты поломойка?

— Мне больше нравится слово «уборщик», — сказал Роджер с неожиданно возникшим чувством гордости. — Не всем суждено родиться богатыми. Мне тоже не нравится быть бедным, не меньше, чем тебе. Поэтому я и натираю мозоли на этой работе. Я говорил тебе, что хочу стать врачом, и это правда, Лила. Я хочу этого больше всего на свете, и я добьюсь своего, чего бы это мне ни стоило. И если ради этого надо пожертвовать Бар-том, я не задумываясь сделаю это. Не нужен мне весь этот престиж, но мне очень нужны деньги, которые я зарабатываю на своей работе. — Роджер увидел, как потухли глаза Лилы. — Ну а что ты мне хотела сказать?

Честность Роджера могла вызвать восхищение, но только не у Лилы. Слово «самопожертвование» не входило в ее словарь. Больше того, она надеялась, что никто, кроме нее, не знает о работе Роджера.

— Да нет, ничего серьезного, — ответила Лила. Теперь ей не нужна была вечеринка.

— Пожалуй, я не удивлен, — сказал Роджер со смешанным чувством злобы и обиды. — Можешь не отвечать мне, я и так все понял. Счастливо, Лила. Мне еще надо кое с кем поговорить.

В это время прозвенел первый звонок, и Роджер решил, что тренеру придется подождать. В очередной раз положившись на свои ноги, Роджер рванул по коридору и по лестнице с такой скоростью, что успел на первый урок за несколько минут до начала.

Позже Роджер стоял, волнуясь, перед тренером Шульцем. Седовласый тренер сидел за своим столом, погруженный в гроссбух, лежащий перед ним. Не поднимая головы, он обратился к вошедшему.

— Садись, Роджер, — сказал он с непривычной теплотой в голосе. — Я как раз просматривал некоторые данные по штату. Знаешь ли, что твой результат в забеге был четвертым среди всех учащихся средних школ за последние годы?

Роджер пропустил вопрос мимо ушей.

— Тренер, мне надо кое-что вам сказать.

— Конечно, ты понимаешь, что если немного потренироваться, то ты сможешь улучшить свои показатели. Когда я увижу тебя на стадионе, парень? — Тренер посмотрел на Роджера с нескрываемым дружелюбием.

— Выслушайте же меня, тренер, я объясню, почему не могу ходить на тренировки, — сказал Роджер, — и даже хуже — почему я не смогу бежать в субботу.

— Может, ты растянул ногу? Или у тебя воспаление легких? Или тебя отпустил президент Соединенных Штатов? — Обычная резкость вернулась к Шульцу. — Это единственные оправдания, которые я приму от тебя.

Тренер встал, и, хотя он был небольшого роста, Роджер почувствовал себя перед ним муравьем — маленьким и беспомощным.

— Нет… нет, конечно, сэр, — запинаясь, сказал он. — Я просто разрываюсь на части. Я ведь знаю, как подвожу и Вас, и школу. Но, понимаете, сэр, у меня есть работа, и я не могу потерять ее.

Тренера явно отпустило.

— И это все? — сказал он. — Тогда не о чем беспокоиться, мой мальчик.

— Вы не понимаете, тренер. Мой босс… Тренер оборвал его:

— Парень по фамилии Пендергаст, правильно? — Шульц снова сел на стул и посмотрел на Роджера, отчего волнение последнего возросло. — Между прочим, я беседовал с ним сегодня. Он не подарок, да? Скользкий тип?

Роджер хмыкнул:

— Можно и так сказать.

— По голосу понятно. Смешно, как даже по телефону…

— Простите, сэр, — перебил его Роджер. — Вы хотите сказать, что сегодня звонили моему боссу?

— Нет, это он звонил мне. Хотел сообщить, что не собирается мешать тебе участвовать в забеге. И еще сказал, что разрешает приходить тебе на час позже всю эту неделю и отпускает тебя на субботу.

— Я не верю, — качая головой, сказал Роджер. — Это совершенно не похоже на мистера Пендергаста.

— Может, ты знаешь его не так хорошо, как тебе кажется. А ты в курсе, что он учился вместе с Джеком Рэлстоном? Он-то знает, что такое Барт. Когда он услышал, кто среди претендентов, он был удивлен, что ты не обратился к нему. У тебя с ним не будет проблем.