Микенский цикл - Валентинов Андрей - Страница 13

Жрец говорил правду – но не всю. К тому же я знавал разных жрецов, в том числе и редких негодяев, но не один из них не отзывался так о просьбе умирающего. А ведь погибший был Клеотером, микенским царевичем!

Было о чем подумать, но времени на это не оставалось. Я поправил фарос, чуть сдвинул шлем на затылок и, еще раз припомнив все, что следует делать, кивнул. Арейфоой хотел войти первым, но я отстранил его и шагнул мимо серых колонн в Святилище.

Передо мной были ступени, а чуть ниже – огромный зал, окруженный колоннадой. Неровный свет факелов освещал огромного истукана у противоположной стены, очень похожего на уже виденного в подземелье. Отсветы пламени плясали на дереве – казалось, Владыка Поседайон угрюмо усмехается.

Между Землевержцем и лестницей стояли люди – их было много, десятка четыре. На миг вернулся страх, но я овладел собой, представив, что это обычная битва, которых за плечами не счесть. Вскинув голову, я медленно подошел к лестнице и сделал первый шаг.

– Остановись, – послышался шепот жреца. – Пусть увидят!

Я послушно замер, пытаясь рассмотреть тех, кто ждал меня внизу, но слабый свет превращал собравшихся в одно сплошное темное пятно. Итак, я стоял на верхней ступеньке, рядом застыли Арейфоой и девушка, слева и справа горели факелы, и все это, наверное, выглядело достаточно эффектно, не хуже, чем на празднике Бела в Баб-Или.

Я ждал, но внизу царило мертвое, тяжелое молчание. Мелькнула мысль о том, что делать, если сейчас услышу: «Самозванец!» Но я отогнал ее, улыбнулся и медленно поднял вверх правую руку.

По толпе пронесся шепот, и чей-то резкий, испуганный голос неуверенно произнес:

– Ванакт! Ванакт Главк!

Но тут же другие голоса – сильные, уверенные, поправили его:

– Ванакт! Ванакт Клеотер, сын Главка! Богоравный Клеотер!

Теперь уже кричали все, толпа распалась, люди хлынули вперед, вверх по лестнице, но остановились посередине, не решаясь подойти.

– Радуйся, ванакт Клеотер! Ты вернулся! Боги хранят нас!

Я перевел дух. Что делать дальше, я знал – речи перед боем произносить обучен. Набрав побольше воздуха, я поведал и без того очевидную вещь: Я, Клеотер Микенский, вернулся и весьма на них всех рассчитываю. В ответ раздал недружный крик, но я не стал вслушиваться. Мысли были короткими и четкими, как и полагаются в бою. Они признали меня, потому что очень ждали. И еще потому, что я похож на покойного Главка – и это облегчает дело. Но их слишком много, а среди полусотни людей обязательно найдется предатель. Значит, через час Ифимедей будет знать все...

...Через час! А ведь переворот намечен на завтра. Зачем же было созывать всех в эту ночь? Не затем ли, чтобы попросту собрать всех вместе?

Это никак не подбодрило, но я постарался не подать виду. Шум стих, я вновь поднял руку:

– Готовы ли вы идти со мной?

Они были готовы, по крайней мере на словах. Следовало спешить. Десятки лиц – старые, молодые, благородные и простолюдины. Кто-то пришел сюда из ненависти к Ифимедею, кто-то помнит покойного Главка, а кто-нибудь уже подсчитывает серебро, которое получит от ванакта – нынешнего. Может, на это и рассчитывает Арейфоой? Но ведь в таком случае его тоже посчитают изменником?

Пора было переходить к делу. Я окинул взглядом святилище, встретился взглядом с деревянным Поседайоном и четко произнес:

– Геквет Мантос, сын Корона, мой верный слуга, приблизься!

Толпа вновь затихла. Я с любопытством ждал, и вот по ступенькам стал быстро подниматься широкоплечий парень в короткой военной хламиде, чем-то похожий на покойного Гелена. Наши глаза встретились – Мантос оказался неожиданно молод, лет на семь младше меня. Яркие губы улыбались, голубые глаза смотрели спокойно и решительно. Геквет был красив и, наверное, очень нравился здешним девицам. Но кроме красоты в нем чувствовалась сила, он держался прямо и ровно, как и надлежит военному. Не доходя двух шагов, он опустился на одно колено.

– Радуйся, ванакт! Мантос, сын Корона, приветствует тебя на престоле!

Пока я поднимал его с колен и обнимал, как и положено ванакту, в голове занозой ерзала подлая мысль: что, если меня обманули? Начальник дворцовой охраны – это слишком хорошо, чтобы походить на правду. Но иного выбора не оставалось.

– Радуйся, Мантос сын Корона, – я улыбнулся и произнес то, что задумал заранее. – Радуйся, лавагет царства ахейского! Служи мне так, как отец твой служил моему отцу!..

Зрачки геквета за миг сузились, губы побледнели – он явно не ожидал такого. На это я и рассчитывал. Если Мантос верен – будет еще вернее, если нет – дорога назад отрезана.

– Меч, – шепнула мне Ктимена. – Дай ему меч!

Меча у меня не было, но я быстро нашелся.

– Дай мне свой меч, Мантос сын Корона!

Он повиновался. Я мельком взглянул на незнакомую мне форму клинка, оценил качество бронзы, полюбовался удобной рукояткой – гладкой, из полированной белой кости – и вручил его геквету.

– Возвращаю его тебе, Мантос. Теперь ты – мой меч и моя правая рука!

Будь это при других обстоятельствах, я бы не стал произносить подобные слова, а вместо этого выпил бы с парнем хорошего лидийского вина и поговорил по душам. Но времени не было, а высокие речи тоже иногда могут принести пользу. Я кивнул Мантосу, и он стал рядом. Те, что были внизу, зашумели, кто-то крикнул: «Радуйся, лавагет Мантос!», но я тут же махнул рукой, призывая к тишине. Требовалось немного времени, чтобы поговорить наедине с сыном Корона. Я обернулся к жрецу:

– Богоравный Арейфоой, вознеси молитву Великому Поседайону!

...Честно говоря, я не имел представления, каков ритуал в храмах Ахиявы. Но раз жрецы существуют, должны же они обращаться к небожителям?

Мои слова покрыл слитный гул одобрения. Арейфоой бросил на меня быстрый недобрый взгляд и выступил вперед, воздев руки к освещенному факелом истукану. Подождав, пока стихнет шум, он заговорил громким, неожиданно молодым, голосом:

Славься, владыка земли и морей Поседайон!

Землю и море бесплодное ты в колебанье приводишь...

Дальше слушать не стоило. Наклонившись к Мантосу, я быстро спросил, надеясь, что Арейфоой, занятый общением с Землевержцем, меня не услышит:

– Сколько у нас людей?

– Десять у входа в храм, – шепотом ответил он. – Еще двадцать я поставил вокруг.

– Значит, храм окружен?

– Мышь не пробежит, – улыбнулся парень. – Но эта толпа мне не нравится, ванакт. Арейфоой обещал привести самых верных...

Я прислушался к тому, что говорил жрец. Речь, как я понял, шла об укрощении диких коней. Кажется, старик завелся надолго.

– А кто эти? – я кивнул в сторону молчаливо внимавших Арейфоою слушателей.

– Кое-кто из гиппетов, ванакт. Но в основном всякие купчишки, деревенские базилеи... Не понимаю, зачем Арейфоой позвал их сюда?

Я, кажется, уже понимал. Если придется разоблачать заговор, можно одним ударом расправиться со всеми неугодными. Кроме того, добро изменников, как всем ведомо, конфискуется.

– Кто решил выступать завтра? Кто назначил срок? Арейфоой?

– Да, – кивнул Мантос. – И мне это тоже не нравится.

– Согласен. До утра тайна станет известна всему городу...

– Значит, сегодня? – Мантос улыбнулся, и я понял, что получил хорошего помощника.

– Да, сегодня. Сейчас.

Он вновь кивнул, и я почувствовал что-то, похожее на уверенность в успехе. Всегда хорошо иметь дело с теми, кто носит щит!

Слава тебе, Поседайон, объемлющий землю!

Милостив будь и помощь подай нам, блаженный!

Арейфоой выкрикнул последнюю фразу и поднял руку, желая говорить, но я опередил его:

– Час пробил! Я иду, чтобы воссесть на трон моих предков! Вы со мной?

Ответ был не особо внятный, но дружный. Иного и не требовалось.

– Но, ванакт!.. – жрец тронул меня за плечо.

– Да, богоравный Арейфоой! – спохватился я. – Кажется, я оставил у тебя свою секиру.