Самая высокая лестница (сборник) - Яковлев Юрий Яковлевич - Страница 49

Эту ночь Кинг провёл на интернатской койке. Койка была тесной и неудобной. Она вздрагивала и скрипела. Лев долго ворочался, пока наконец ему удалось удобно устроиться на этом, совсем неприспособленном для львов ложе.

— Спи, спи, Кинг, — говорил Рад, лёжа рядом. — Спи, завтра трудный день.

Ему самому не спалось, и он чувствовал, что лев не спит. А худой и болезненный Севрик, похожий на травку, выросшую без солнца, в тени, спал так крепко, что его и пушками не разбудишь. Если бы он только знал, кто лежит на койке почти рядом с ним!

— Как хорошо, что я тебя нашёл… — шептал Рад своему другу. — Я уже не надеялся встретить тебя. Теперь я тебя уже никому не отдам. Мы всегда будем вместе…

Лев молчал. Он соглашался с Радом. Потом оба уснули.

И Кингу снился солнечный остров среди густых, переплетённых деревьев горного леса. Ему снился дом под черепичной крышей и коза с узкими жёлтыми глазами, которые от страха и любопытства становятся зелёными. Снились двое ребятишек: худой, нестриженый Ромка с чёрными коленками, который почему-то называл его «большой рыжей собакой», и девочка, боязливо смотрящая на него. А он разлёгся на солнышке и зажмурил глаза, а в щёлочки между век наблюдал за детьми. Было тепло и тихо. Дети бегали вокруг него, и кричали, и брызгались водой из ручейка, который протекал по двору кордона.

А потом он неторопливо расхаживал по двору, а у него на спине сидел Ромка. И было очень приятно, что на спине сидит такой маленький, занятный всадник, который вцепился ручонками в гриву и голыми пятками сжимал ему бока.

И звучала весёлая музыка, которую он слыхал в цирке.

Когда рассвело, стало видно, что в спальне для старших мальчиков было трое. На одной койке, закрывшись с головой одеялом, спал Севрик. Рыжий, болезненный мальчик. На другой койке спал Рад. Третью койку занимал лев. Он лежал поверх одеяла, положив тяжёлую голову на подушку. Длинный хвост с маленькой тёмной кисточкой на конце свешивался на пол.

Неожиданно Рад открыл глаза и сел на койку. Он огляделся, посмотрел на часы и встал. На цыпочках, подойдя к спящему Севрику, он потряс его за плечо:

— Послушай, Севрик, ты спишь?

— Сплю, — отозвался тот, натягивая одеяло на голову.

— Ты проспишь первый урок. Вставай! Только не оглядывайся.

— Почему не оглядываться? — спросил рыжий Севрик и сразу проснулся. От любопытства.

— Так будет лучше для тебя. Ведь ты болел всё лето.

— Болел.

Рад сидел на постели. У его ног лежал лев. Оба они смотрели на Севрика, который выбирался из-под одеяла. Ему не терпелось оглянуться. Но почему-то слова Рада удерживали его. Так, сидя спиной к товарищу, он натянул брюки, надел ботинки и, кряхтя, зашнуровал их.

И вдруг он поднял глаза и в небольшом зеркале, висящем на стене, увидел льва.

Он ничего не сказал, только наклонился ещё ниже и стал шнуровать ботинки, но никак не мог попасть шнурком в дырочку: у него дрожали руки.

Потом он разогнулся и опасливо посмотрел в зеркало. На этот раз вместо льва он увидел Рада. Так они через зеркало посмотрели друг другу в глаза.

— Это правда? — спросил рыжий мальчик.

— Правда, — сказал Рад.

— Что же теперь делать?

— Не думай об этом. Иди. А после уроков дождись меня.

— Я дож-дусь те-тебя. — От волнения он даже стал заикаться.

— И всё будет в порядке. Понял, Севрик?

— Всё будет в порядке, — повторил мальчик.

— И никому ни слова!.. Иди, я тебя догоню.

Он так и не оглянулся, этот болезненный Севрик. Вышел за дверь. И пустился бежать по гулкому коридору.

Весь класс был в сборе. Учитель, с чёрной, аккуратно подстриженной бородкой, обращаясь к ребятам, говорил:

— Дорогие ребята! Вот мы и встретились снова после летних каникул. Теперь вы уже взрослые. Можно сказать, не дети, а молодые люди. Начнём же наш первый урок…

Сидевший на первой парте Севрик захлопал в ладоши.

— Севриков, ты что? — удивлённо спросил учитель.

— Я ничего… я думал, надо хлопать… — моргая глазами, ответил рыжий мальчик. — После речей всегда хлопают.

Класс захихикал.

— Хлопают, только не в классе, — пояснил учитель, поглаживая свою любимую бородку. — Садись. Будем писать сочинение. Можно сказать, по горячим следам.

Учитель подошёл к доске и аккуратно вывел мелом название темы сочинения: «Самое яркое событие этого лета».

В классе писали сочинение. Учитель, молодой, с чёрной аккуратной бородкой, стоял у окна и смотрел на улицу. Он думал о чём-то своём, не имеющем никакого отношения к классу, к ребятам, сидящим за партами, к сочинению…

Ребята писали. Иногда тихо переговаривались. Они тоже ещё не окончательно вернулись, не освоились, не вошли в ритм учёбы.

— Куда ты убежал? — спросила тихо Таня Рада.

— Дела были, — уклончиво сказал он.

— Ты стал занятой, — недовольно буркнула Таня и склонилась над тетрадкой.

Через некоторое время она спросила:

— Где твой лев? Ты видел его?

— Он сейчас спит на моей кровати, — ответил Рад.

— Всё шутишь… — Девушка недовольно посмотрела на своего соседа.

— Хочешь, я покажу тебе Кинга? На переменке?

Девушка ничего не ответила. Она отвернулась от Рада и

углубилась в работу.

А учитель с чёрной бородкой всё смотрел в окно. Он смотрел не зря. В сквере перед школой появилась девушка с длинными светлыми косами. Она всматривалась в окна школы, кого-то искала. А учитель улыбался, махал рукой. Он хотел крикнуть ей, но шёл урок, а во время урока даже учитель не может вести себя так, как ему заблагорассудится. Некоторое время учитель и девушка обменивались знаками. Потом девушка повернулась и медленно зашагала прочь. Учитель смотрел ей вслед.

Кинг лежал на постели Рада, положив голову на подушку. Глаза его были закрыты. Но он не спал. Он прислушивался к тому, что происходило в коридоре. Оттуда доносились голоса:

— Воробьёва, надо протереть коридор. Дождь был. Грязи наносили…

— Они и без дождя наносят, — отозвалась Воробьёва, — разве за ними успеешь грязь замывать!

— Работа такая.

— Работа такая. Я в химбыт перейду. Там чище и денежней.

В это время за дверью раздался грохот. Лев открыл глаза. Приподнялся. Койка громко заскрипела под его тяжестью.

— Что там, Воробьёва?

— Наставили вёдер! Вёдер много, а я одна! На кой мне столько вёдер!

Лев спрыгнул на пол. Потянулся. Огляделся. Принюхался. И вдруг решительно направился к двери. Он толкнул дверь плечом, и она распахнулась. Лев зашагал по коридору. Потом свернул в застеклённую галерею, соединяющую интернат со зданием школы.

Воробьёва воевала с вёдрами в кладовке. Она не видела, как открылась дверь и как вышел лев. Когда же вернулась в коридор с ведром и шваброй, льва уже не было. Только львиные следы отпечатались на мокром полу.

— Опять кто-то наследил! — вздохнула Воробьёва. — Только вытерла — наследили. Не работа, а мука какая-то!

Ей и в голову не пришло, что эти следы принадлежали не кому-то из тех, которые никогда не вытирают ноги, а льву.

Лев медленно шагал по школе.

В классах шли обычные уроки. Спрягали глаголы. Доказывали теоремы. Учились читать «мама-рама». Слушали рассказ о походах Александра Македонского. И никто не знал, что в эту минуту обычный школьный коридор с чернильным пятном на паркете превратился в звериную тропу. Грозная и таинственная жизнь приближалась к классам. Стоит только открыть дверь в коридор. Но в школе шли уроки, и никому не приходило в голову открыть дверь.

Лев свернул за угол и стал подниматься по лестнице. Он не оглядывался. Только один раз на третьем этаже Кинг оглянулся. Он увидел невысокую худую женщину в стираном синем халате. В одной руке она держала ведро, в другой — метлу. Женщина смотрела Кингу вслед и улыбалась. Прямо-таки сияла.

Одна дверь открылась, и в коридор выбежал маленький мальчик с красной октябрятской звёздочкой. Увидев льва, мальчик тут же шмыгнул обратно в класс и, ухватившись двумя руками за ручку, стал держать дверь.