Когда умирает любовь - Паскаль Фрэнсин - Страница 5

– Но ведь для нас это потрясающая возможность спасать жизни! Ты только подумай! Как ты можешь отвергать всех этих несчастных больных?

– Я никогда не слышала, чтобы сестры милосердия спасли кому-нибудь жизнь, – сухо заметила Элизабет. – Насколько я знаю, они только бегают кругами, разнося журналы, и вообще следят за тем, чтобы никто ни в чем не нуждался. Кроме того, ты можешь обойтись и без меня. Если ты так уж жаждешь стать сестрой милосердия, почему бы тебе не записаться одной?

– Ну, пожалуйста, Лиз! Без тебя это будет не то. Мы всегда все делали вместе. К тому же отец больше тебе доверяет водить «фиат», чем мне.

– А-а, ну теперь уже понятнее…

– Значит, ты согласна? Ты запишешься? – возбужденно настаивала Джессика.

– Я этого не говорила. Мне надо немного подумать.

– Ты же сама говорила, что люди должны больше служить другим, – льстила Джессика. – И потом, представь, как нам будет здорово. Может, даже научимся делать какие-то процедуры.

Элизабет сдалась, рассмеявшись:

– Ну ладно, ты победила. Если честно, Джес, ты бы стала лучшим адвокатом, чем папа. Если ты сильно постараешься, то своими разговорами статую оживишь.

Пронзительно завизжав, Джессика бросилась обнимать сестру.

– Ты не пожалеешь, Лиз. Вот увидишь. Вдвоем это будет потрясающе.

Элизабет покачала головой.

– Не понимаю, как тебе удается меня уговаривать, – сказала она, улыбаясь.

Она никогда не могла отказать Джессике отчасти потому, что действительно любила свою сестру. С ней было очень весело, не считая тех редких случаев, когда она устраивала какую-нибудь пакость. А сейчас намерение Джессики было похвально и серьезно, и потому, несомненно, требовало поддержки. Ничего подобного за ней раньше не наблюдалось. Добровольно тратить свое время на полезное дело – это благородно. Значит, на Джессику еще есть какая-то надежда. Джессика поцеловала сестру в щеку:

– Не знаю, Лиз, что бы я без тебя делала! Ты самая лучшая в мире сестра.

Но в тот момент Джессика не думала об Элизабет. Ее мысли были с Джереми Фрэнком. Она представляла себя возле его кровати, сжимающей его руку. И он смотрел на нее с благодарностью и обожанием. В своей мечте она только что спасла ему жизнь. Кто-то дал ему не то лекарство, и он бы умер, если бы она вовремя не позвала врача. Джереми был так благодарен ей, что чуть ли не умолял быть гостьей на его передаче.

– Звучит заманчиво, – сказал мистер Уэйкфилд за обедом, после того как сестры рассказали о своем плане. – Я всегда «за», если это убережет от пагубного влияния улицы. – Он подмигнул, показывая, что только шутит.

– Это будет замечательным жизненным опытом, – вставила миссис Уэйкфилд. – Я так много узнала в тот год, когда была сестрой милосердия… – Она вздохнула. – Как будто это было вчера. С трудом верится, что моим дочерям сейчас столько же лет.

Легко было представить Элис Уэйкфилд подростком. Она выглядела ненамного старше близняшек. У нее были такие же светлые золотистые волосы и зеленовато-голубые глаза. Несмотря на то, что она занималась дизайном помещений, ее гибкая, загорелая фигура говорила о том, что она старается как можно больше времени проводить на свежем воздухе.

– Завтра после школы мы идем в больницу, чтобы записаться, – сказала Джессика. – Когда я позвонила в отдел кадров, мне сказали, что сейчас им действительно не хватает младшего медперсонала, и потому будут рады добровольцам. И чем их будет больше, тем лучше. Вы только подумайте, скольким людям мы будем помогать! – Но по-настоящему помогать Джессика мечтала только одному человеку.

– Это не только общение с больными, – сказала миссис Уэйкфилд. – Есть и тяжелая работа. Не хочу омрачать вашей радости, но вы должны знать, что вас ожидает.

Джессика нахмурилась, но Лиз не растерялась:

– Немного тяжелой работы нас не убьет, мамочка.

Джессика просияла:

– Конечно, чем больше для людей делаешь, тем больше они ценят тебя.

Миссис Уэйкфилд засмеялась:

– Не всегда. Ты-то не заметила, что я убрала твою комнату. А, Джес?

– Да там неделю придется убирать, прежде чем кто-нибудь почувствует разницу, – съязвила Элизабет.

Комната Джессики была больным вопросом, предметом многих шуток в доме Уэйкфилдов. Помимо того, что в комнате постоянно царил беспорядок, Джессика выкрасила ее в отвратительный коричневый цвет, благодаря чему получила прозвище – шоколадка фирмы «Херши». По мнению Элизабет, комната Джессики была чем-то средним между мусорной свалкой и барахолкой.

– Спасибо, мам, – ласково сказала Джессика, не реагируя на замечание сестры. – С этого момента я обещаю, что сама буду поддерживать идеальный порядок.

Когда она станет телевизионной звездой, кто-нибудь, возможно, захочет взять у нее интервью в ее доме, как в шоу Барбары Уолтерс. Поэтому она должна взять за правило поддерживать комнату в приличном виде.

Элизабет тяжко вздохнула. Это было уж слишком. Джессика становилась такой хорошей, что уже и на себя не была похожа. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. И поэтому не могло не показаться Элизабет слегка подозрительным.

– Кстати, пап, – сказала Джессика, – я слышала, что в особняк Годфреев переезжает новая семья. Это правда?

Мистер Уэйкфилд улыбнулся:

– Новости в нашем городе летят, как на крыльях. Но думаю, это уже не секрет. Все решено, и семья Морроу переезжает на следующей неделе.

– Я никогда о них не слышала, – сказала Джессика.

– Одно время Курт Морроу играл за «Ястребов», – ответил отец. – Он был их лучшим защитником.

– Мне казалось, ты говорил, что он занимается компьютерным бизнесом, – вставила миссис Уэйкфилд.

– Сейчас да. Он открыл свою компанию. И за несколько лет этот бизнес сделал его миллионером.

Джессика подскочила на месте:

– Правда? Что ты еще знаешь? Я слышала, у них есть сын, ровесник Стива?

– У них еще есть дочь твоего возраста, и я думаю, ты скоро с ней познакомишься. Она будет учиться в вашей школе.

Теперь Джессика была окончательно заинтригована. Благодаря Джереми Фрэнку и семье Морроу жизнь в Ласковой Долине становилась интереснее с каждой минутой.

4

На следующий день после школы Джессика и Элизабет подъехали к больнице имени Джошуа Фаулера. Девушки молча припарковали машину и вошли внутрь. Элизабет не могла не вспомнить, что здесь она была так близка к смерти, после того как они с Тоддом попали в аварию на мотоцикле. Она пролежала несколько дней в коме. От этого воспоминания Элизабет передернуло.

В это же время Джессика вспомнила, как Энни Уитмен пыталась покончить жизнь самоубийством, после того как ее не приняли в команду болельщиц. К счастью, она выжила, но Джессика не могла больше пройти мимо больницы, не испытав чувства вины. Она вспомнила, как мучительно было признать, что она хоть немного виновата в том, что довела Энни до этого.

Полная женщина средних лет по фамилии миссис Симпсон встретила близняшек в приемном отделении и повела на экскурсию.

– Многие люди воротят свои носы от добровольной работы, – говорила она, пока сестры шли за ней по чистому коридору, покрытому линолеумом, – но в такой большой больнице важна любая работа, даже маленькая. Я люблю представлять Фаулерскую больницу большими часами. Если одно колесико механизма выходит из строя, часы сбиваются с хода.

– Ого, а у меня и часов-то нет, – прошептала Джессика Элизабет.

Элизабет ткнула сестру локтем в бок, чтобы та замолчала.

Первые дни близняшки будут отвечать за доставку больным немедицинских вещей: прохладительных напитков, книг, журналов, к тому же вручать передачи и развозить тележки с разными предметами для продажи. Они также должны будут выполнять некоторую легкую канцелярскую работу и все те маленькие поручения, которые медсестры дадут им. Но чаще придется бегать по поручениям пациентов или составлять кому-нибудь компанию. Миссис Симпсон объяснила, что множество больных – одинокие люди и нуждаются просто в собеседнике. Медсестры обычно слишком заняты, чтобы подолгу болтать с больными, а у сестры милосердия график более свободный.