Меч с берегов Валгаллы - Александрова Наталья Николаевна - Страница 21

– Хорошо, попробуй себе это представить.

Сима представила холл ресторана и Ленку в безвкусном длинном платье… Жуть!

Лидия тем временем сняла очки.

Без очков ее глаза оказались еще больше и выразительнее, и они как магнит притянули Симин взгляд. Лидия придвинула к себе метроном, качнула его и начала монотонно считать:

– Один, два, три, четыре…

«Глупость какая, – думала Сима, прислушиваясь к монотонному голосу и ровным ударам метронома. – И как это на кого-то действует? Ну, я-то к этому совершенно невосприимчива».

– Пять, шесть, семь… – считала Лидия.

«Зря я сюда приехала», – подумала Сима и вдруг увидела глупое смеющееся лицо Ленки Голубовской. Та что-то говорила, смешно разевая рот, но Сима ничего не слышала. Зато видела все так ясно и отчетливо, как никогда в жизни.

Она заметила хлебную крошку, прилипшую к Ленкиной губе, и неаккуратно пришитую бретельку ее платья…

«А Ленка заметно растолстела, – подумала Сима машинально. – Вон как на ней платье ужасно сидит… нет, нужно худеть!»

Ленка снова что-то говорила и совала в Симину руку бокал с коктейлем. Сима послушно взяла бокал и шагнула вперед. Все вокруг нее казалось удивительно, непривычно ярким, цвета и краски пылали, как в тропиках, а люди двигались плавно, как в замедленной съемке или как рыбы в коралловых зарослях.

Точнее, не люди и вещи вокруг Симы стали удивительно яркими и отчетливыми, а ее зрение таинственным образом обострилось, стало четким и объемным, как будто Сима вооружилась просветленной оптикой.

Сима пригубила коктейль, почувствовала его тошнотворный приторный вкус и поставила бокал на свободный столик. Рядом с ней появился Вадик Пугачев, на его лице тоже проступило отвращение, он что-то сказал и поставил свой бокал на тот же столик, они обменялись понимающими взглядами.

В следующий момент Сима оказалась в толпе одноклассников. Она что-то говорила, вертела на пальце ключи от «Пежо». Лица вокруг нее слились в однообразную говорящую и смеющуюся массу, из которой вдруг выделилось лицо Катьки Селиверстовой – неожиданно трезвое, внимательное и настороженное.

Сима удивленно пригляделась к ней – но Катька уже пропала в толпе.

Зато рядом с Симой возник Борька Галкин.

Сейчас он казался особенно неприятным – маленькие глазки тонули в жирных щеках, толстые губы противно топырились, дорогой итальянский пиджак был усыпан перхотью.

«Надо же, – отстраненно подумала Сима, – я всегда замечала, какой он неприятный тип, но чтобы настолько…»

Борька же обхаживал Симу с непонятным упорством, не замечая, что он ей неприятен, или делая вид, что не замечает.

Сима попыталась отделаться от него – и наконец ей это удалось. Она немного поговорила с Вадиком, потом с Алкой Емельяновой.

После все оказались за столом. Рядом с Симой сидел Вадик Пугачев, а Алка напротив, он что-то говорил Симе, а сам все смотрел на Алку, потом налил бокал красного вина. Налил всем – Симе, Алке, еще Верочке, что сидела по левую руку от него. Ленка Голубовская встала и с глупым видом что-то громко говорила. Сима переглянулась с Алкой и хихикнула, прикрывая лицо салфеткой.

Когда все поднялись из-за стола, Сима снова заметила Борьку. Он разговаривал в углу с Селиверстовой, причем разговор у них был серьезный, напряженный, значительный – не обычная пустая болтовня. Неожиданно Сима поняла, что этих двоих что-то связывает, что-то серьезное.

«Надо же, – подумала она отстраненно, – и Борька кому-то сумел понравиться… хотя, кажется, здесь что-то другое… Вот у Алки с Вадиком Пугачевым точно что-то есть, ишь как он на нее смотрит».

Не успела она это подумать, как Борька снова возник рядом с ней. Он схватил Симу за локоть, чуть не силой привел в бар, заказал бокал «Маргариты».

Он опять что-то говорил, оттопыривая толстые губы, потом показал Симе на что-то за ее спиной…

Сима повернулась и не увидела ничего интересного.

Зато краем глаза она увидела в зеркале за стойкой бара Борькино отражение. Он быстро провел рукой в воздухе над ее бокалом и что-то в него незаметно уронил. На поверхности бокала вскипели пузырьки.

Сима взяла бокал в руку.

На голубоватой поверхности коктейля таяли последние пузырьки.

«Не пей! – мысленно воскликнула Сима. – Он подсыпал тебе какую-то дрянь!»

Но рука сама поднесла бокал к губам, и Сима сделала большой, жадный глоток.

Она поняла, что может только смотреть и думать, но не в состоянии ничего изменить. Все происходит так, как происходило на злополучной вечеринке.

Сима допила коктейль – и увидела в Борькиных глазах тщательно скрытое удовлетворение. А в следующее мгновение в том же зеркале она увидела Катьку Селиверстову и заметила, как они с Борькой обменялись многозначительными взглядами.

Борька тем временем потащил ее танцевать. Чуть не силой он вырвал у нее из рук сумочку, положил на кресло в углу.

Танцевал он ужасно, то и дело сбивался с ритма, безобразно потел и все время что-то говорил, хвастливо пыжась, вытягивая толстые губы трубочкой. Перхоть сыпалась на Симино платье.

Сима с трудом терпела, озиралась по сторонам, думая, как бы спастись от Борьки под вежливым предлогом. Бросив взгляд в угол зала, она снова увидела Селиверстову. Катька стояла возле того кресла, куда Борька бросил Симину сумочку. Вот она воровато оглянулась по сторонам, потянулась к креслу…

Но тут Борька, тяжело дыша, развернул Симу, и она потеряла Селиверстову из вида.

Наконец танец закончился, Сима перевела дыхание.

Галкин отпустил ее и как-то сразу утратил к ней интерес, смешался с толпой.

Сима прошла в угол, взяла свою сумочку.

Замок сумочки был расстегнут.

Возможно, она просто забыла ее закрыть.

Возможно.

Сима прошла в дамскую комнату, поправила прическу, подновила макияж. При этом, разглядывая в зеркале свое отражение, увидела в глазах какой-то нехороший мутный отблеск.

«Что он подмешал мне в коктейль?» – снова подумала она.

Она снова с кем-то разговаривала, с кем-то танцевала. Пить больше не пила – она и так чувствовала себя отвратительно. Впрочем, после того, что произошло в баре, в этом не было ничего удивительного.

Люди начали понемногу расходиться.

Вдруг рядом с Симой снова появился Галкин.

В руке у него был бокал с чем-то приторно-розовым, и он чуть не силой вложил его в Симину руку.

Сима не хотела больше пить, она собралась было поставить бокал на столик – но вдруг Борька, как бы нечаянно, толкнул ее под локоть.

Сима дернулась, бокал накренился, и его розовое содержимое выплеснулось на Борькины итальянские ботинки.

Борькино лицо перекосилось, губы вытянулись больше обычного, маленькие глазки запылали от гнева, он начал выкрикивать беззвучные ругательства.

«Что он так бесится, – отстраненно подумала Сима. – Ведь сам же меня толкнул…»

Галкин продолжал бесноваться, потом развернулся и бросился к коридору, где был туалет.

Сима проводила его растерянным взглядом, и вдруг, благодаря своему обостренному зрению, увидела, что в коридоре он свернул не налево, где располагались туалеты, а направо – к двери, на которой висела табличка «не входить».

«Он подстроил это нарочно, чтобы сбежать! – сообразила Сима. – Да только зачем? Он мне и на фиг не нужен…»

Она решила, что пора уходить, и направилась к дверям ресторана – но вдруг услышала монотонный голос:

– Двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять… просыпайтесь!

И вот Сима уже снова сидит в кабинете Лидии Борисовны, а сама Лидия смотрит на нее с профессиональным интересом.

– Ну что, вспомнили, что хотели?

– Да, – отозвалась Сима взволнованно. – Большое спасибо… вы мне очень помогли.

– Ну иди, – Лидия почему-то вздохнула, – Тимофею привет передай.

На улице давно стемнело. Сима ехала в метро и думала. Теперь ясно, от чего ее развезло с малого количества спиртного, Борька подлил ей чего-то в бокал с «Маргаритой». Потом отвлек танцами, а Катька в это время вытащила из ее сумки ключи от «Пежо».