Меч с берегов Валгаллы - Александрова Наталья Николаевна - Страница 14

Чтобы подчеркнуть свои слова, она ударила кулаком по столу. Тарелки и салатницы подскочили, стаканчик с хреновухой чуть не опрокинулся.

– Завязала? – сочувственно переспросил Тимофей. – А что – со здоровьем проблемы?

– Да нет, со здоровьем вроде все в порядке, но вот совсем нельзя мне пить! – пожаловалась Сима. – Тут на днях такое со мной случилось… и выпила-то вроде совсем немного, а ничего не помню – где была, что делала… из-за этого меня полиция в подозреваемые записала, а я и сказать ничего не могу – не помню… – призналась Сима.

– Полиция, говоришь? – переспросил Тимофей, и в голосе его зазвучал живейший интерес. – Так что там с тобой случилось? Ты расскажи, может, я чем смогу помочь…

– Вы? – Сима недоверчиво взглянула на соседа – на его непрезентабельный вид, на его разношенную тельняшку…

Но в то же время, то ли под действием удивительной хреновухи, то ли по какой-то другой причине, ей неожиданно захотелось излить перед Тимофеем душу.

И она рассказала ему все – или почти все.

Про то, как отправилась на встречу выпускников, как по глупости взяла свою машину, как неожиданно напилась – и как потом узнала, что машина найдена разбитой вдребезги, а полиция считает ее причастной к какому-то серьезному преступлению.

– К какому? – оживился Тимофей. – Чего у них там стряслось?

– Не знаю, завтра туда пойду, в сорок седьмое отделение, – отмахнулась Сима.

– Ну ладненько, – сказал Тимофей, вставая, – иди уж, поспи, а то носом клюешь. А завтра, как выяснишь подробно в полиции, в чем они тебя подозревают, тогда и будем думать, как выкрутиться.

Сима прошла к себе. Накатила вдруг такая слабость, что не было сил даже разобрать вещи. Она нашла в шкафу полотняные простыни, еще бабушкины, и ее же старое одеяло. В шкафу пахло пылью и сухими цветами. Сима плюхнула белье на диван и провалилась в сон.

Спала она плохо, пружины не только впивались в тело, но еще и ужасающе скрипели, когда Сима пыталась повернуться. Звук был такой, как будто товарный поезд осуществляет экстренное торможение. Еще все тело чесалось от жестких простыней, которые все время сползали. Бабушка отчего-то очень не любила пододеяльники.

Сима ворочалась всю ночь, вздрагивая от скрипа и с тоской вспоминая свою новую кровать с ортопедическим матрацем. И кружевное постельное белье, и шелковое покрывало…

Странно как, с ней столько всего случилось, а она почему-то жалеет о мелком. А важно ведь то, что ее бросил Сергей. Бросил внезапно, когда ничто в общем-то не предвещало…

«Не может быть, – думала Сима, – я не верю… Все-таки с ним что-то случилось».

«Ага, случилось, – издевательски заговорил противный голос внутри ее, – а то что он все врал по поводу квартиры и работы – это как тебе? Ведь не просто на вечеринке языками сцепились да и разошлись, ведь почти год вместе жили. Разве так поступают?»

Сима повернулась на другой бок и заткнула уши, чтобы не слышать противный голос, но он все зудел и зудел, ввинчивался в мозг. Сима встала, включила свет и поискала у бабушки на полке, нет ли чего почитать, чтобы заставить замолчать этот противный голос. Под руку ей попалась только книжка с непонятным названием «Исландские саги».«Ну и хорошо, – подумала Сима, – быстрее засну».

В то время когда правил Норвегией конунг Хакон Длиннобородый, жил к югу от Трандхейма, в долине Сурнадаль, на хуторе Конец Шхеры, человек по имени Торбьерн Бледный. У него были жена по имени Тордис и трое сыновей. Одного звали Торкель, другого – Скегги, а третьего, младшего из всех, Эгиль.

И жил на острове Сакса человек по имени Бард Драчун. Он разъезжал по стране и вызывал на поединок всякого, кого встретит. А был он очень сильный боец, и к тому же берсерк, то есть во время битвы приходил в священную ярость, и не было ему равных. Вот раз зимой приехал он на хутор Конец Шхеры. А в то время на хуторе был только старший из братьев – Торкель. Бард Драчун сказал Торкелю: выходи биться со мной, или отдай мне отцовский хутор, а вдобавок к нему свою жену по имени Турид. Торкель сказал, что это будет позор для него, и вышел сражаться. Вот они сразились, и Торкель пал и лишился жизни.

Бард Драчун считал, что завоевал и землю, и жену, но в это время вернулся на хутор брат Торкеля Эгиль. Эгиль сказал Барду, что покуда он жив, тот не получит ни хутор, ни женщину, и стал готовиться к поединку с Бардом.

Тут сказала свое слово жена Торкеля Турид.

– У старого колдуна, который живет на черном болоте, есть меч по имени Серый Коршун. Колдун дорожит этим мечом, ибо может тот меч указывать спрятанные сокровища. Еще есть у этого меча такое свойство: кто возьмет его в руки, непременно победит своего врага, кем бы тот ни был. Попроси этот меч у колдуна, он тебе не откажет.

Эгиль отправился на болото, где жил старый колдун.

Колдун встретил его на пороге своей избушки и спросил Эгиля, зачем тот пришел.

– Ко мне редко приходят, – сказал колдун. – А если и приходят – только женщины. Они просят иногда, чтобы я приворожил какого-нибудь мужчину, или помог зачать ребенка, или увеличил приплод стада. Мужчины ко мне никогда не приходят. Колдовство – не мужское дело. Что тебе нужно от меня?

– Я знаю, старик, что у тебя есть славный меч. Меч, который приносит своему хозяину победу в любой схватке.

– Ты смелый и сильный воин, – сказал колдун. – Ты можешь победить любого врага своим собственным мечом. Для чего тебе связываться с колдовством?

– Меня вызвал на битву Бард Драчун. Он уже убил моего брата и хочет отнять его жену и отцовский хутор. Он могучий воин и берсерк. Я могу сразиться с ним, но если он победит и меня, и моего брата, он заберет и женщину, и землю. А я этого не хочу.

– Хорошо, – ответил колдун, выслушав его слова. – Так и быть, я отдам тебе этот меч. Тебе он и вправду нужен. Но тебе придется заплатить за него дорогую цену.

– Я отдам тебе все, что ты захочешь, старик. Все, кроме той женщины и отцовского хутора. Только дай мне меч, чтобы я смог победить убийцу брата.

– Я стар, и женщина мне ни к чему. И землю твоего отца я тоже не хочу отбирать – мне нравится жить здесь, на болоте, и делать то, что я делаю. Но я хочу, чтобы за этот меч ты отдал мне десять лет своей жизни.

– Пусть будет по-твоему, старик. Если Бард Драчун убьет меня завтра утром – я потеряю не десять лет жизни, а все годы, которые мне остались. Так что это хорошая сделка.

– Пусть будет так! – проговорил колдун. – Пойдем со мной, смелый человек!

Он повел Эгиля в самую глубь болота.

Они шли тайной тропой, которую никто не знал, кроме старого колдуна, и скоро пришли к маленькому островку посреди зыбучих болот. На этом островке стояло большое старое дерево. Листья его давно опали, ветки высохли и скрючились, и сухое дерево стояло посреди болота, как одинокий старик.

Старый колдун подошел к этому дереву, поклонился и сказал:

– Здравствуй, старший брат!

Сухое дерево задрожало и согнулось, как будто поклонилось старому колдуну.

– Я пришел к тебе, старший брат, чтобы взять у тебя меч, который ты хранишь по воле духов земли!

Дерево снова вздрогнуло, покачнулось, и по его коре побежали новые трещины, подобные глубоким морщинам на лице старого человека. Ствол его покачнулся и заскрипел, словно застонал недовольным голосом. Небо над болотом потемнело, а по воде прошла мелкая рябь, хотя воздух был неподвижен.

– Не гневайся, старший брат! – проговорил колдун. – Я прошу у тебя меч не для себя, а для этого храброго воина. Завтра утром ему предстоит схватка с врагом, который хочет отнять у него землю предков. Я обратился к духам воды и к духам неба, и они велели мне помочь ему. Так что прошу тебя, старший брат, – отдай мне твой меч!

Небо над болотом потемнело еще больше, и вдалеке прогремел гром.