Александр Невский - Пашуто Валерий Петрович - Страница 1

Валерий Пашуто

Александр Невский

В Переяславской отчине

Александр родился в Переяславле Залесском. При его прадеде Юрии Долгоруком этот город впервые упомянут в летописи, да, вероятно, тогда же и возведен. К тому времени, когда Ярослав Всеволодович, отец князя Александра, вступил в Переяславль как вассал и союзник великого князя Владимиро-Суздальской земли, она приобрела славу наиболее значительного княжества на Руси.

Земля эта больше Англии. Она простиралась от Нижнего Новгорода до Твери на Волге; до Гороховца, Можайска и Коломны — на юге; включала Устюг и Белоозеро на севере. Ее границы соприкасались с Рязанским, Черниговским, Смоленским княжествами и особенно широко с Новгородской боярской республикой. Через новгородские земли тянулась северная часть древнего Волжского торгового пути на Каспий, Кавказ и арабский Восток. Тремя глубокими клиньями вдавались владения влади-миро-суздальских князей в Новгородскую Русь. Эти клинья как бы свидетельствовали о притязаниях суздальских князей на — богатую боярскую соседку: на северное Подвинье, на Прионежье и на Торжок.

На востоке суздальская власть охватывала волжско-камские земли, где собиралась медовая дань и паслись княжеские табуны, с северных подвинских земель шли в княжую сокровищницу дорогие собольи и куньи меха... Простонародных мехов, вроде медвежьего, хватало и в своем краю.

Владимиро-суздальские князья зарились на всю Русь, что раскинулась от причерноморских степей до побережья Ледовитого океана, от Двины и Дуная до Волги, с огромным по тем временам населением в шесть миллионов человек.

Борьба не только за Новгород, а и за Киев, и связанные с ним земли Южной Руси составляла цель честолюбивых устремлений суздальских князей. Им противостояли князья черниговские и галицко-волынские. Правда, в Киеве, древней столице страны, по-прежнему сидел князь, там пребывал и митрополит, глава церкви. Но реальная власть была уже в руках местных князей, бояр, епископов, игуменов монастырей. Распри князей несли разорение крестьянству и городам. Они продолжались даже тогда, когда внешние враги угрожали Русской земле. Усобицы ослабляли военную мощь Руси и затруд няли борьбу народа за независимость.

О виновниках этих войн — князьях с глубокой горечью писал автор бессмертного «Слова о полку Игореве»:

Столицей суздальских князей был город Владимир-на-Клязьме. Здесь проживал великий князь, которому должны были повиноваться другие менее богатые князья этой земли. Всего в ней насчитывалось тогда девять княжений.

Переяславское княжество в ту пору процветало. Власть князя Ярослава Всеволодовича распространялась на Дмитров, Тверь, Зубцов, Коснятин, Нерехту, Кашин и некоторые новоторжские и волоколамские волости.

Переяславль, укрепленный при Всеволоде, превратился из опорного пункта на новгородском пути в стольный город одного из девяти владимиро-суздальских княжеств. Он относился к числу красивейших городов не по обилию своих сооружений, а по той чуткой художественной гармонии, с которой суровая крепость — простая, ритмично прорезанная башнями стена — вписывалась в окрестный пейзаж: зелень холмов, водную гладь озера Клещино и реки Трубеж. Почти на два с половиной километра протянулось кольцо земляного вала. На широком шестиметровом гребне его высились рубленые стены с башнями над воротами. Это была одна из самых мощных крепостей на Руси. Вал был усилен рвом. Ров наполнен водой. Переяславцы, тесно связанные с владимирцами, имели «едино сердце» со стольным городом во всех спорах за единство Суздальского края. Они умели с выгодой торговать. Сюда приходили сотни новгородских, десятки смоленских и иных купцов.

Тридцатилетнего Ярослава (он родился в 1191 году) с детства судьба бросала по чужим княжествам. Это был человек, воспитанный в духе суздальского единодержавия своего отца Всеволода Большое Гнездо, чьи полки могли «Волгу веслами расплескать, а Дон шеломами вычерпать». Темпераментный в осетинку-мать и решительный в отца Ярослав не был, однако, удачлив. Такое уж было время. Одиннадцати лет от роду, в 1202 году, он — князь Переяславля южного — участвовал в походе на половцев; вскоре отец женил его на половецкой хатуни — княжне, внучке недоброй славы хана Кончака. В пятнадцать лет он очертя голову промчался на конях полтысячи километров через всю Русь, чтобы занять галицкий стол, предложенный ему союзной Венгрией. Но опоздал — черниговский князь уже вступил в Галич, а Ярослав был изгнан из Переяславля. Участвуя в суздальско-чернигов-ской войне на юге, он штурмовал мятежный Пронск и княжил в непокорной Рязани. Рязанцы предали его, а Всеволод «за обиду» сына сжег их город.

После смерти отца овдовевший Ярослав правил в Переяславле Залесском как верный подручник своего старшего брата Юрия. Он вторично женился, на этот раз на Ростиславе, дочери знаменитого ратоборца — смоленско-торопецкого князя Мстислава Удалого. Но вскоре поссорился с тестем из-за Новгорода. Дело дошло до войны. в печально известной битве на реке Липице в 1216 году полки Мстислава разгромили суздальцев. Через сотни лет на поле этой брани нашли шлем Ярослава с надписью на нем: «Великий архистратиже господен Михаиле, помози рабу своему Феодору» (Федор — имя, полученное Ярославом при крещении). Но потеря шлема еще полбеды. Мстислав Удалой в гневе отобрал у зятя свою дочь. Тщетно Ярослав упрашивал тестя воротить любимую Ростиславу...

Таков был отец Александра.

Попрочнее устроившись в Переяславле, Ярослав вновь женился. Его женой стала Феодосия Игоревна — внучка вероломного князя Глеба Владимировича. Тот, решив укрепить свою власть в Рязанской земле, пошел на отчаянный шаг. Он собрал в 1218 году на совет семерых князей с боярами, а своим слугам тайно велел окружить их в шатре и перебить. Уцелевший от гибели Ингвар Игоревич занял рязанский стол; при этих обстоятельствах Ярослав сблизился с его сестрой Феодосией и женился на ней.

Вскоре у них родился первенец — Федор, а на следующий, 1220 год, другой сын — Александр.

В Переяславле и проходили первые годы детства Александра.

...Детство — это мир были и сказки. Русские былины учили верить во всепобеждающее мужество богатырей, сказки — в конечное торжество добра, в счастливый исход, а также в то, что и жар-птицу и живую воду не добыть без крестьянского сына Иванушки.

В ту пору люди не признавали долгого детства и рано видели в сыновьях маленьких мужчин. Средневековые писатели и поэты обошли молчанием этот возраст своих современников.

Незаметно подошло время постригов. Совершил их епископ Симон — видный деятель тогдашнего духовного просвещения. Он — игумен Рождественского монастыря во Владимире, один из авторов «Печерского патерика» п представитель утонченной культуры владимиро-суздальской придворной среды.

Постриги — рыцарский обряд перехода княжича из детства в отрочество. Это всегда торжественное празднество, на которое съезжались княжеские дружинники.

Длилось оно неделями, и князь-отец щедро одаривал собравшихся ко двору вассалов.

Обряд постригов совершался в соборе. Переяславцы гордились Преображенским собором святого Спаса. Это был типично крепостной, простой храм для двора воеводы и прихожан-горожан. Его четырехстолпная квадратная белокаменная глыба несла на себе могучую главу. Он стоял «ак некий символ уверенности, спокойствия, силы. Но был храм примечателен и тем, что сам Юрий Долгорукий ч „исполни“ его „книгами и мощями святых дивно“.

В соборе маленького князя усадили на высокую подушку. Епископ Симон ножницами подрезал ребенку кудри, После заздравных молебствий будущего воина в присутствии двора и горожан перепоясали мечом и посадили на коня. Конь считался символом силы и мужественности. Когда хотели сказать, что человек болен, говорили: он не может даже «на конь всести». Не зря под угол строящегося дома клали череп коня, а верхняя часть фронтона именовалась «коньком».