Извне(рассказ) - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 1

А. Стругацкий Б.Стругацкий

ИЗВНЕ

Сейчас, когда весь мир затаив дыхание слушает пеленги Девятнадцатого спутнике, а экипажи «Советского Союза» и «Вэйдады Ю-и» готовятся в Гоби к старту на миллионы километров, интересно вспомнить о странных событиях, имевших место год назад в окрестностях Сталинабада.

В свое время в различных научно-популярных журналах появились статьи и очерки о Пришельцах.

Рассказы о «телемеханических диверсантах» и «кремнийорганических чудовищах», как и противоречивые свидетельстве «очевидцев» о пылающих горах и пожранных целиком коровах и грузовиках, даже тогда не выдерживали никакой критики. Факты были гораздо проще и в то же время много сложнее всех этих выдумок.

Сразу после знаменитой радиограммы Стронского стало ясно, что официальный отчет Сталинабадской комиссии появится в печати очень не скоро, и профессор Никитин предложил опубликовать правду о Пришельцах мне, одному из немногих настоящих очевидцев.

— Изложите то, что видели собственными глазами, — сказал он. — И еще — возьмите копию дневника Стронского.

Приступая к рассказу, я предупреждаю, что буду всеми силами придерживаться указания профессора — стараться передавать только свои впечатления, и стану излагать события, как они происходили, с нашей точки зрения. Это точка зрения археологической группы, занятой раскопками так называемого замка Апиды, в ста километрах к юго-востоку от Пенджикента.

Группа состояла из шести человек. В ней было три археолога — начальник группы Борис Янович Стронский, мой старинный друг Володя Лукнин и я. Кроме нас, в группе были двое рабочих-таджиков, местных жителей, и шофер.

Замок Апиды представляет собой холм метров в тридцать вышины, стоящий в узкой долине, стиснутой горами. По долине протекает неширокая река, очень чистая и холодная, забитая круглыми гладкими камнями. Вдоль реки проходит дорога на Пенджикентский оазис.

Не верхушке холме раскапывали жилища древних таджиков, у подножья был разбит лагерь: две палатки и малиновый флаг с изображением согдийской монеты (круг с квадратной дырой посредине). Таджикский замок третьего века не имеет ничего общего с зубчатыми стенами, подъемными мостами и подземными темницами. В раскопанном виде это две-три ровные площадки, окаймленные по квадрату двухвершковой оградой. Фактически от замка остается только пол.

Здесь можно найти горелое дерево, обломки глиняных сосудов и немало вполне современных скорпионов, а если повезет — старую позеленевшую монету.

В распоряжении группы была машина — старенький вездеход, — на которой в целях археологической разведки мы совершали далёкие рейсы по ужасным горным дорогам.

Накануне того дня, когда появились Пришельцы, Стронский на этой машине уехал в Пенджикент за продуктами, и мы ждали его возвращения утром двадцать третьего августа.

Машина не вернулась, начав своим исчезновением цепь удивительных и непонятных происшествий.

* * *

Я сидел в палатке и курил, дожидаясь, пока промоются черепки, уложенные в таз и погруженные в реку. Володя работал на верхушке холма, там крутилась под ветром лёссовая пыль и виднелись белые войлочные шляпы рабочих.

Шипел примус, не нём варилась гречневая каша. Я курил и искал причины, по которым Стронский мог опоздать на шесть чесов. У нас кончался керосин, осталось всего две банки консервов и полпачки чаю. Что будет, если Стронский не придет сегодня? Я встал, потянулся и впервые увидел Пришельца.

Он неподвижно стоял перед входом в палатку, матово-черный, ростом с большую собаку, похожий на громадного паука. У него было круглое, плоское, как часы «Молния», тело и суставчатые ноги. Через секунду он качнулся и двинулся прямо на меня. Нас разделяло шагов десять, не больше. Я остолбенело глядел, как он медленно переступает ногами, оставляя в пыли дырчатые следы.

Учтите, я и понятия не имел, что это Пришелец. Для меня это было какое-то неизвестное животное, и оно приближалось ко мне, странно выворачивая ноги, немое и безглазое.

Я попятился. В то же мгновения раздался негромкий щелчок, и внезапно вспыхнул ослепительный свет, такой яркий, что я невольно зажмурился, а когда открыл глаза, то сквозь красные расплывающиеся пятна увидел его на шаг ближе, уже в тени палатки.

— Господи... — пробормотал я.

Он стоял над нашим продовольственным ящиком и, кажется, копался в нём двумя ногами. Блеснула на солнце и сразу куда-то исчезла консервная банка. Затем он отодвинулся в сторону и скрылся из виду. Сейчас же смолкло гудение примуса, послышался металлический звон.

Не знаю, что бы сделал не моем месте более уравновешенный человек. Помню, я заорал во все горло, то ли желая напугать «паука», то ли чтобы подбодрить себя, выскочил из палатки, отбежал не несколько шагов и остановился задыхаясь. Ничего не изменилось. Вокруг дремали горы, залитые солнцем, на верхушке холма торчали белые шляпы рабочих. И тут я снова увидел Пришельца. Он быстро бежал по склону, огибая холм, легко и бесшумно, словно скользя по воздуху. Ног его почти не было заметно, но я отчетливо видел странную резкую тень, бегущую рядом с ним по жесткой серой траве. Потом он исчез.

Меня укусил слепень, и я хлопнул его мокрым полотенцем, которое, оказывается, держал в руке. С вершины холма донеслись крики — Володя с рабочими спускался вниз и давал мне знак снимать с примуса кашу и ставить чайник. Они ничего не подозревали и были поражены, когда я встретил их странной фразой:

— Паук унес примус и консервы.

Володя говорит, что это было страшно. Я сидел у палатки, курил и стряхивал пепел в кастрюлю с кашей. Глаза у меня, были белые, я то и дело испуганно оглядывался по сторонам.

Видя, что мой старинный друг принимает меня за сумасшедшего, я принялся торопливо и сбивчиво излагать ему суть события. Затем мы осмотрели местность. Следов, если не считать полузатоптанных ямок у входа в палатку, нам обнаружить не удалось. Зато выяснилось, что «паук» утащил, кроме примуса и консервов, мой дневник, коробку карандашей и пакет с самыми ценными находками.

— Вот скотина! — произнес Володя растерянно.

Наступил вечер. По долине пополз слоистый белый туман, над хребтом вдали загорелось созвездие Скорпиона, похожее на трехпалую лапу. Рабочие скоро заснули, а мы лежали на раскладушках и обдумывали события.